Ошибка грифона - Емец Дмитрий Александрович (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Прасковья зачерпнула снега и, слепив снежок, от-кусила от него как от яблока, оставив яркий след по-мады. Шилов случайно взглянул па снег в том месте, где его черпанула Прасковья, и ладонь его скользнула за плечо, к рукояти гибкого меча.
— Тут кто-то был… Стоял у окна. След совсем све-жий! — прошептал он.
Дальше все произошло очень быстро. От сарайчи¬ка тенью откачнулась фигура в сером длинном плаще < обожженными краями и метнула в Прасковью копье. Шилов прыгнул на несостоявшуюся повелительницу мрака, сбивая се в снег, но раньше, чем он успел, модель Маша сделала то, к чему' совершенно не готовилась и одновременно к чему готовилась всю свою жизнь. Про- (то, раскинут* руки, шагнула между Прасковьей и ко¬пьем. Этими распахнутом и руками она точно умоляла копье нс подлетать, свернуть в сторону, удалиться.
Багров и Шилов метнулись к сарайчику, но там, где только что была фигура, теперь осталось лишь фио-летовое свечение быстрой телепортации.
— Кто это был? — задыхаясь, спросил Матвей.
Щит, о кот ором он так и не вспомнил, выскользнул
у него из-под руки и упал на снег.
— Убийца. По почерку — из нижних тартарианцев. Там таких нанимают за два-три эйдоса, — отозвался Виктор. Гибкий меч шевелился в его руке как бич.
— Уф! Ну, кажется, никто не пострадал! — сказал Матвей.
— Ну это как сказать. Тебе она, может, и никто, — рассеянно заметил Шилов.
Багров обернулся. Ирка стояла на коленях рядом к лежащей на спине Машей. Трясла се за плечи. Матвей подбежал к ним. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы убедиться, что копье не послушало раскинутых рук и все-гаки сделало свою работу.
Багров, обхватив Ирку за плечи, оттянул ее в сто-рону.
— Не надо! — сказал он тихо. — Не трогай ее! Не поможет!
— Она не может быть мертва! Крови же нет! И раны!
— Да. Но древко ушло в тело. Видимо, на наконеч-нике была бескровная магия. Через полчаса копье ис-чезнет, а ей поставят разрыв сердца или что-нибудь в этом роде.
Ирка посмотрела на лицо Маши. На нем не было боли, а лишь удивление и радость, как от успешно за-вершенного дела.
— Спасти се нельзя?
Матвей едва заметно качнул головой. Как некромаг, он угадывал смерть сразу и безошибочно:
— Нет. Тут уже Мамзелькина побывала. Разве ты не чувствуешь?
— Я ее не видела. Когда она успела?
— Быстро и на цыпочках, — ответил Багров. — Может, и косу просто прислала.
Выдернув копье — это было легкое копье, сули- ца, — он поднял Машу на руки и понес ее вниз по склону холма.
— Возьми щит… И на всякий случай будь готова! — сказал он Ирке.
Ирка взяла щит и пошла за Матвеем. На Прасковью она не оглядывалась и на Шилова тоже, хотя чувство-вала, что они стоят рядом с избушкой и смотрят на них.
Ирка и кренящийся под тяжестью Машиного тела Багров, постепенно удаляясь, становились все меньше.
— Глупо! — сказал вдруг Шилов. — Я успевал! Су- лица прошла бы над твоим ухом. Ну, может, задела бы древком щеку. Зачем она кинулась-то? Где они вообще ее выкопали?
Прасковья взглянула на Зипо.
— Зачем они хотели убить меня? Именно меня? — произнес Зигя деревянным голосом.
Шилов точно не знал.
— Может, боялись, что ты примешь предложение и станешь валькирией? — предположил он.
— Неужели я была бы хорошей валькирией? — спросил Зигя.
— Довольно и того, что стала бы… Какой удар по авторитету Лигула! Его воспитанница, почти что по-велительница мрака — и вдруг* нате вам: валькирия!
Прасковья сердито куснула нижнюю губу:
— Глупо! Бред! Я плохо владею копьем!
— Это — да. Твое царство — это эмоции, — осто-рожно согласился Шилов.
Прасковья хмыкнула, еще раз покосилась на ма-ленькие фигурки внизу холма, повернулась и ушла в дом.
Ирка и Матвей вновь вспомнили об Огнедыхе толь-ко глубоким вечером. Когда Багров, путаясь в старых следах, нашел то место, от сосны остался лишь тор-чащий из земли черный зуб высотой в человеческий рост*. Местами этот зуб еще продолжал тлеть. Матвею стало жутко, когда он подумал, что Огнедых ведь мог и улететь. Увязая в снегу, Багров обежал дерево.
Со стороны небольшого оврага к горелой сосне тянулась борозда, как если бы кто-то крался здесь на брюхе. По сторонам борозды виднелись отпечатки крупных лап и две непонятные полосы, как от плуга. Там, где борозда заканчивалась, Матвей обнаружил
) рыжеватое существо. В полумраке видно было, как оно ворочается в снегу и тянется к сосне в том месте, где дерево продолжало тлеть.
— Крупная рысь! — определил Матвей. — Нет, ка-кая рысь? А крылья откуда?
Налетевший вечерок заставил угли вспыхнуть ярче. Матвей разглядел загнугый, как у орла, клюв, и оцепе¬нел. На тлеющей сосне сидела саламандра. Песочный, с небольшую пуму грифон почесывал Огнедыху клю¬вом спину, а тот, прищурив глаза, свистяще посапы¬вал от удовольствия, выдыхая через нос струйки дыма.
Все это Матвей наблюдал от силы несколько се-кунд. Затем, пытаясь приблизиться, сделал неосто-рожный шаг и скрипнул снегом. Грифон обернулся. Секунду он смотрел на Матвея круглыми желтыми глазами. Потом подтянул задние лапы под живот. С силой оттолкнулся ими и взлетел, в прыжке уже распахнув крылья.
Огнедых, очень недовольный тем, что Багров их разлучил, заворочался на сосне и, повернув голову, как она поворачивается только у ящериц и змей, уставился на Матвея. Тот ощутил себя на прице¬ле, понимая, что от огненного плевка ему не уйти. На счастье Матвея, беспокойный ветерок продол¬жал дуть на сосну, и один из углей вспыхнул ало и жарко.
Огнедых воспользовался этим, переполз на уголь животом и, согревшись, успокоился. Выждав некото-рое время, Матвей осторожно пересадил его в лампу, уже горящую и запраатенную керосином.
У Фулоны была привычка: когда валькирия золото-го копья нервничала, то перебирала гречку. Высыпала горсть-другую на стол и пальцем быстро раскидыва¬ла ее на три кучки: черные семена отдельно, хорошие отдельно, и те, что чуть крупнее или облезли — тоже в особую кучку.
Вот и сейчас она сидела за столом, и ее палец скользил по рассыпанной гречке. Перед Фулоной сто-или Ирка и Багров. Была уже глубокая ночь, когда они позвонили в двери валькирии золотого копья.
— Я всегда замечала, что мечты сбываются! Не так, как мы ожидаем. Не тогда, когда мы ожидаем, но обя-зательно сбываются. Мечты — это программа, — ска-зала Фулона негромко.
— Что? Как? — спросила Ирка, нс понимая.
Она была как на автопилоте. Так устала, что начи-нала глохнуть. Простейшие вещи ей приходилось по-вторять трижды.
— Мечта Маши сбылась. Она хотела совершить благородный жертвенный поступок, умереть у всех на глазах и сохраниться в памяти. И это произошло, хотя она и не стала валькирией, — объяснила Фулона.
Ее палец продолжал скользить по гречке. Ирку это уже начинало раздражать. Вот оно, начальство! Чело-век умер, они едва на ногах стояч*, а она гречкой успо¬каивается. Могла бы, что ли, заплакать для порядка, как они с Мачъеем плакали.
— Да, — сказала Ирка агрессивно. — Не стала! И Прасковья тоже… Копье — оно там, в коридоре! И щит мы тоже отдали, попрошу замечать!
Она оглянулась на ванную, где шумел водой оруже¬носец Фулоны, который все пытался проснуться.
Валькирия золотого копья покорно вздохнула. На Иркину агрессию не отозвалась.
— Где вы ее похоронили? — спросила она тихо.
— В лесу, — сказала Ирка и со скрытым вызовом добавила: — А могилу, кстати, копали вашим Ледяным копьем! Оно роет даже промерзшую землю!
Машу они похоронили на невысоком холме у ру-чья. Место хорошее. Песок и камни. И много сосен вокруг. Домой же к Маше отправили морок. Тот же фокус, который Ирка когда-то проделывала с Баба- ней. Родных этот морок обманет, подмены они не заметят. Морок будет уместно улыбаться, вежливо от¬вечать на вопросы, а через несколько недель заявит, что насовсем уезжает куда-нибудь в Норвегию, мах¬нет фальшивым приглашением и превратится в поток фотографий и кратких писем из социальных сетей. Едва ли сестра и ее муж особенно огорчатся. Может быть, когда-нибудь даже съездят в Норвегию. Морок покажет им старинные замки и представит рыжего норвежца Олафа, который по-русски ни бум-бум, зато ездит на велосипеде и защищает китов. Правда, нор¬вежца этого пока не существует. Его морок тоже при¬дется творить. Ну да это уже дело третье. Ирка чело¬век творческий, Багров тоже — а кто лучше приду'мает характер европейца, чем человек русский, никогда в Европе не бывавший?
