Дороги колдовства (сборник) - Неволина Екатерина Александровна (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Он специально пугает меня. А вдруг он маньяк? Ну чокнутый? — предположила я.
— Кто «он»?! — потеряла терпение мама. — Объясни все по порядку!
Запинаясь и то и дело неуверенно глядя то на маму, то на папу, я снова рассказала и о надписи на морском берегу, и о змеях, добавив на этот раз пару слов о стреле с запиской и приколотой к двери летучей мыши. Постепенно брови мамы поднимались все выше и выше, и наконец, когда они совсем взмыли вверх, исчезнув под челкой, я выдохнула: «Всё!»
— И что, все это, по-твоему, проделал тот белобрысый мальчик, о котором ты говорила в прошлый раз? — уточнила мама.
— Именно он! — без тени сомнений отрапортовала я.
Мама нахмурилась.
— Пойдем! — сказала она сурово. — Сейчас я сама во всем разберусь!
Мы подошли к дому. Дверь, как и прежде, распахнута, но… на ней ничего не было.
— Ну? — спросила мама, требовательно глядя на меня.
— Она была здесь! Честное слово! — я беспомощно перевела взгляд на папу.
— А теперь нет, — развел руками он, подтверждая мамину правоту. — Но ты можешь показать нам хотя бы стрелу. Если ты ее, конечно, не потеряла.
— Сейчас! — обрадовалась я и, кинувшись в комнату, принялась рыться в своих вещах. Она была где-то здесь. Она должна находиться здесь. Но ее не было!
— Ну? — повторила мама, и в голосе ее зазвучал арктический холод, от которого моя спина, несмотря на жаркий летний день, вновь покрылась мурашками.
Я молчала, и они с папой многозначительно переглянулись.
— Понимаешь, Иришка, — нерешительно начал папа, — ты слишком даешь волю воображению. Нет, воображение — дело хорошее… Когда оно применяется должным образом. Скажем, изобретатели…
— Это все твои глупые книжки! — перебила его мама. — Читала бы лучше то, что по школьной программе задано. А еще налегла бы на алгебру. Кто-то обещал мне заниматься летом, чтобы на следующий год исправить тройку. Все, с этого дня будешь решать по пять заданий ежедневно. Слышишь меня, ежедневно!
Я прекрасно ее слышала, поэтому опустила голову.
— Что-нибудь случилось? — спросила хозяйка.
Подошла она совершенно бесшумно и теперь стояла за нашими спинами — эдакое упитанное привидение.
— А? — вздрогнула мама, но тут же взяла себя в руки. — Нет, ничего, спасибо.
Иногда она отлично умела без слов объяснить, что нечего вмешиваться в наши дела. Хозяйка удалилась.
— И чтобы такие истории не повторялись! — строго заявила мама. — А то, помнишь, в прошлом году кто-то уверял, будто наши соседи по лестничной клетке — бандиты и наркодилеры?
Можно было меня и не добивать. Я и так уже размазана по стенке, раскатана, точь-в-точь пласт теста для пирожков, и лежала где-то там, ниже плинтуса. Что делать, но наши соседи действительно казались такими подозрительными… А не ошибается лишь тот, кто ничего не делает! Вот даже доктор Ватсон ошибался, принимая Шерлока Холмса за бандита.
Но стрела и мышь… нет, это не могло мне привидеться!
Я непременно подловлю этого подлеца Сашку и, глядя в его наглые глаза, прямо спрошу обо всем!
Глава 3 Сумеречные тени
Он сидел на скале, прямо над морем, беспечно свесив босые ноги и глядя куда-то вдаль, и вовсе не подумал обернуться на звук моих шагов. Мне даже показалось, что он ничего не слышал, но он сказал:
— Ну садись, раз пришла.
Я оторопела. Ни тебе «здрасьте», ни извинений. Просто «садись» — не потрудившись обернуться, даже не взглянув мне в глаза!
Разумеется, сесть я не могла — это означало бы, что я готова вступить в мирные переговоры, а я пришла сюда совершенно за другим! Поэтому я и осталась стоять за его спиной, нелепо переминаясь с ноги на ногу. Он по-прежнему смотрел куда-то в синюю даль.
— Скоро совсем стемнеет, — снова заговорил он, — знаешь, как быстро солнце у нас садится? Буквально несколько минут — и оно уже скрылось за морем.
Сказать, что я обескуражена, — значит не сказать ничего!
Я стояла за его плечом, не зная, что делать.
А солнце действительно садилось. Огненно-красный шарик, словно бусина на нитке, движущийся между небом и морем. И небо, и море были невероятными — ярко-розовое с ярко-голубым. А по морю прямиком к солнцу пролегла дорожка. Вот бы пройти по ней туда, за горизонт!..
Солнце действительно садилось невероятно, фантастически быстро. Вот уже виден всего лишь краешек, еще буквально минута — исчез и он. Только море оставалось все таким же алым, будто солнечный свет расплескался по его поверхности.
— Вот и всё, — послышался мальчишечий голос, и я вздрогнула, потому что успела забыть, что не одна.
Злость куда-то ушла, будто исчезла за горизонтом вместе с солнцем. Я хотела опять разозлиться, но никак не могла. Наверное, это звучало в моем голосе, когда я сказала белобрысому Сашке, что он негодяй. По крайней мере, на него это заявление не произвело ни малейшего впечатления. Он пожал плечами — и только.
— Скажи, зачем ты устраивал все это? — спросила я, обращаясь к его узкой загорелой спине. Повернуться ко мне он так и не соизволил.
— Уезжайте, — сказал он тихо.
Я даже усомнилась, произнес ли он это или то, что я слышала, было лишь плеском волны.
— Но почему? Объясни, почему мы должны уехать? Может, нам здесь нравится?
Он промолчал, и я все-таки начала закипать.
— Ну хорошо, — сказала я, тоже отворачиваясь от него, — раз ты не хочешь разговаривать со мной, я поговорю с твоей бабушкой!
Конечно, жалобы — это не мой стиль, но что делать, если тебя просто-напросто игнорируют, а с сидящим спиной человеком невозможно ни нормально поговорить, ни даже стукнуть его хорошенько. И что еще мне оставалось?..
— Не надо! — он прыжком поднялся на ноги и наконец-то обернулся ко мне лицом. — Пожалуйста, не ходи к бабушке! Не надо!
Я торжествовала. Похоже, его слабое место обнаружено, и мне остается лишь ударить по нему посильнее.
— Я так и знал! — выдохнул Сашка, и я увидела, что его лицо на глазах окаменело, словно он нацепил на себя маску, и только в глазах раненой птицей метнулся страх.
По тропинке по направлению к нам шла старуха. Легкий морской ветерок трепал седые космы и края широких черных одежд. В одной руке она держала деревянный посох, в другой — пучок какой-то травы с мелкими желтыми цветами.
Мы молчали все то время, покуда она двигалась к нам.
Теперь, когда старуха приблизилась, я смогла ясно разглядеть ее лицо. Темно-коричневую, изрезанную многочисленными морщинами кожу, напоминавшую старую пиратскую карту, провалы щек — Мариинские впадины, лоб и подбородок — континенты, крупный крючковатый нос — горный пик. И наконец — глаза. Нет, самое главное — глаза. Ясные, морские, неожиданно синие и пронзительные. Острые, как иглы. Сейчас эти две иглы впились в меня по самые ушки. Старуха смотрела на меня так, будто видела насквозь, словно погружала в меня исследовательские зонды.
Она медленно, не говоря ни слова, прошла мимо, и мне показалось, что теплый июньский вечер вдруг наполнился холодом.
— Это твоя бабушка? — потрясенно спросила я, когда старуха скрылась из вида.
Белобрысый мальчишка кивнул.
— Убирайтесь отсюда. И чем раньше — тем лучше, — сказал он сухо и зло и, никак не объяснив очередную перемену своего настроения, зашагал по тропинке в сторону, противоположную той, куда ушла его бабушка.
Честное слово, истерик какой-то! Психолога на него не хватает, а то даже и психиатра.
Ну что же, разговора не получилось, однако идти жаловаться на мальчишку мне почему-то совершенно расхотелось. Странная старуха, наверное, сама маленько того… Вот и не следит за внуком. Небось, это у них вообще семейное.
Может, просто не обращать на психа внимания и не вестись на его дешевые пугалки? В конце концов мы уедем отсюда. Не когда он нам велит, а когда сами захотим, а все чудаки пусть себе живут как им вздумается. Мне-то что.
С этой мыслью я села на камень, еще хранящий тепло недавно погасшего дня, и стала смотреть на море. Было в этом месте что-то спокойное, что-то правильное.
