Крестоносец в джинсах - Бекман Tea (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Но ведь уже есть один король Иерусалимский, не у сарацин, разумеется, а добрый христианин дворянской крови, именующий себя этим титулом.
— Есть такой король, но, пока святой город пребывает во власти неверных, этот почетный титул остается пустым звуком. Первым настоящим королем Иерусалима буду я.
«Эге, да тут замешана большая политика, — размышлял Долф. — Германская знать стремится укрепить свои позиции в Палестине, надеясь, что рать маленьких крестоносцев с Божьей помощью потеснит турков, а уж затем в дело вступят взрослые господа. Каролюс лишь ничтожная пешка в крупной игре. В этой игре пригодился даже Господь Бог, пообещавший Николасу сотворить чудо».
— Как зовут нынешнего короля Иерусалима?
— Не знаю, какой сейчас — их уж столько было… Какой-то франкский дворянин.
«Правильно, — продолжал про себя Долф, — осталось заменить его германским дворянином, который будет настоящим королем в городе, захваченном крестоносцами».
Однако больше всего поразило Долфа то, что взрослые именитые люди — граф Марбургский, архиепископ Кельнский и кто его знает, какие еще политические авантюристы, замешанные в этой интриге, — по всей видимости, не сомневались в успехе крестового похода детей. Архиепископ, скорее всего, затеял это предприятие вместе с Ансельмом и Йоханнесом. Он предоставил в распоряжение Николаса повозку, упряжку волов, походный шатер, а граф Марбургский без колебаний отправил в странствие свою дочь вместе с оруженосцем… В своем ли он уме?
Если бы знать… А вдруг они рассчитывают на счастливый случай, на то, что обещанные чудеса произойдут, и оба владетельных господина отхватят жирный кусок пирога.
Так, наверное, они думали, посылая детей в далекие края.
А то, что поход, скорее всего, завершится гибелью восьми тысяч детей, никого особенно не заботит. Вполне возможно, у тех, кто стоит за этим предприятием, было и такое соображение: наши земли и без того перенаселены, множество бездомных бедняков скитаются по дорогам, а тут представляется прекрасная возможность одним махом избавиться от них.
«А каких великолепных исполнителей подобрали они для осуществления своих политических замыслов, — сказал себе Долф. — Хильда ван Марбург, неутомимая сестра милосердия, сильная, благородная, очаровательная, такая девушка — одна на тысячу. Неужели отцовская любовь не помешала графу обречь свою дочь на опасности и лишения этого страшного пути? Впрочем, Хильда, скорее всего, не была в семье любимым ребенком. На что может сгодиться девочка в глазах господина графа? Хорошо, если удастся выгодно пристроить ее, выдав замуж, она же не свободный человек, а вещь, которую можно обменять, получив власть или деньги. А Каролюс? Самый младший из оруженосцев при дворе графа, немногим отличающийся от простого слуги. Граф не мог не заметить исключительное мужество, честность и верность своего вассала, и он использовал эти качества парнишки наилучшим образом. Бог ты мой, до чего же здорово соображали тогда люди! Не удивительно, что в средние века игра в шахматы пользовалась такой популярностью; в реальной жизни знатные господа играли взрослыми и детьми, целыми армиями, словно фигурками на шахматной доске».
— В шатре неспокойно, — пожаловался вдруг Каролюс. — Йоханнес с Ансельмом все время ссорятся. Ансельм торопится, а Йоханнес стоит на том, что детям нужен отдых.
Долф был заметно удивлен, и Каролюс продолжал с удовлетворением; потому что сам недолюбливал Ансельма:
— Николас умоляет их сохранять мир, ибо нелады монахов плохо скажутся на всех детях. Вообще-то Йоханнес неплохой человек, да? Мне он нравится.
— Неужели?
— Ну, Ансельм тоже, конечно, — поспешил добавить Каролюс, всем своим видом показывая, что он так не считает. — Ансельм благочестив, хоть и весьма строг. Так оно и должно быть, ибо среди нас великое множество дерзких, негодных детей, которые не желают подчиняться никому, но Йоханнеса и особенно отца Тадеуша они все-таки слушаются. А ведь ни того, ни другого нельзя назвать слишком суровыми, странно, да?
— О чем они спорят? — поинтересовался Долф.
— Да я толком и не понял, о каком-то Больо. Дон Йоханнес уверяет, что Больо еще ждет их, Ансельм же опасается, что Больо не станет ждать так долго. Ты что-нибудь понимаешь?
— Нет еще, но я разберусь в этом.
До сих пор он не слышал имени «Больо» — оно звучало на итальянский лад.
…и вновь путь крестоносцев пролегал через горные кряжи. Дети с трудом карабкались по петляющей вверх тропе. Подъем был крутой, прячущаяся в непроходимых зарослях дорога изобиловала неровностями и ухабами.
Солнце пригревало, и подсохшая грязь превратилась в пыль, которую вздымали в воздух тысячи ног. Пыль забивалась в ноздри, царапала глотку, от нее слезились глаза.
Насекомые нещадно жалили детей, острые камни царапали подошвы, на открытых местах поджаривало солнце, в тени леденила влажная прохлада. Они продолжали подъем.
Метр за метром. Каждый шаг приближал их к вершине, но какие же это были мучительно медленные шаги и как много сил стоил каждый!
Тропа звала все выше и выше. Иной раз, останавливаясь на лесистой просеке, дети бросали взгляд на затерявшийся далеко внизу гостеприимный Иннсбрук.
Там в одном из монастырей им пришлось оставить несколько десятков больных, которые не могли продолжать путь.
Крутой изгиб дороги скрыл очертания города от взглядов путников. Детей вновь обступили мрачные скалистые вершины, неприступные утесы и дремучие леса. Горные потоки, яростно бурля, несли свои воды среди вековых сосен, разросшегося кустарника и зеленого мха. А сколько цветов было на горных лугах! Цветы, цветы повсюду.
Ребятам встречались орлы и лисицы, горные козы и сарычи, форель в прозрачных ручьях и сурки в расщелинах скал. Природа этих мест одновременно поражала своей первозданной красой и вселяла трепет. Нечто зловещее чувствовалось в этом бескрайнем горном ландшафте, в мощи низвергающихся с высоты водопадов и мертвенной глади озер. Лишь один раз ребятам попался пастух со стадом овец. День спустя они наткнулись на разбойников.
Нескончаемая вереница детей произвела на них неожиданное действие: разбойники сами обратились в бегство.
Встречались ребятам и немногочисленные обитатели горных склонов, до сей поры не видавшие такого множества путешественников и в страхе забрасывавшие ребят камнями. В ответ охотники Каролюса обрушили на них град стрел. Убедившись, что маленькие крестоносцы способны защитить себя, местные жители оставили их в покое.
Дети пробирались над пропастями и расселинами, мимо отвесных скал и альпийских лугов, расцвеченных всеми красками радуги. Одежда рвалась в клочья, обувь терялась; путники жевали заплесневелые сухари, подпорченную рыбу да иной раз мясо подстреленных горных коз, пили студеную воду, от которой начинались в животе колики. Долф приказал выбросить припасы, подпорченные влагой, и вскоре детскому воинству вновь грозил голод.
Каролюс и его охотники, рыбаки Петера старались вовсю.
Но трудно было выдержать более получаса по колено в ледяной воде горного ручья — ноги немели от холода. Зато какое разнообразие птиц повстречали они здесь! Настоящее птичье царство. Несметные стаи кружили над ущельями, гнездились в лесной чаще, тысячами галдели на склонах гор в поисках корма. Дети ловили руками, стреляли и во множестве били всех пернатых, какие только попадались им. С болью в сердце смотрел Долф на Каролюса, который со счастливым видом свернул шею дикому гусю. Что ж, Долф понимал: теперь будет чем полакомиться на ужин.
Они продолжали взбираться, оставляя позади километр за километром пути, поднимались на сотни метров и снова сходили в долину, по которой змеился еще один горный ручей. На переправу обычно уходило по нескольку часов.
Ребята более крепкого сложения становились цепочкой поперек течения и передавали с рук на руки малышей.
Мосты, если они и были когда-то переброшены через бурлящие стремнины, были снесены весенним половодьем.
