Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов - Устинова Анна Вячеславовна (читаемые книги читать TXT) 📗
К тому времени, как мы достигли Серебряных прудов, уже совершенно стемнело. На льду каталось несколько человек. В будние дни это место пользовалось гораздо меньшей популярностью, нежели по выходным. Фонари уже горели. Однако их света хватало лишь на сами пруды. Окрестности утопали во тьме. И если за нашими спинами высились дома с освещенными окнами, то впереди царила темная ночь.
Мы продвигались дальше по довольно широкой тропинке. И чем большее расстояние отделяло нас от, если так можно выразиться, цивилизации, тем мне становилось неуютней и беспокойнее. А главное, никакого населенного пункта впереди не наблюдалось.
— Жанна, — наконец не выдержал я, — а ты точно знаешь, что мы идем правильно?
— Спокуха, Федор, — уверенно произнесла она. — Мы в сентябре вместе с мамой в эту деревню ходили.
— На фига? — не дошло до меня.
— За яблоками и овощами. И то и другое совершенно классные и экологически чистые. А цена гораздо ниже рыночной. За счет самовывоза. А верней, в данном случае самовыноса, так как мы с матерью ходили туда пешком.
Я несколько успокоился. Хоть идем туда, куда надо. «Цивилизация» оставалась все дальше и дальше. Мы шли словно в никуда. На какой–то край света, где было черным–черно. Впрочем, сперва на нашем пути возникла гора. А вернее, склон, с которого местные любители катались на лыжах.
Тропинка повела нас в обход, и мы углубились в чахлую и по–зимнему голую рощу. Мне стало еще неуютней. Под нашими ботинками оглушительно скрипел снег, словно нарочно услужливо оповещал любого желающего напасть на нас. Я невольно прикинул, что делать, если действительно нападут, и ничего хорошего мне в голову не пришло. Вокруг ни души. Хоть горло от крика сорви — никто не услышит.
«И о чем только думала тетя Оля! — с осуждением подумал я. — К примеру, Жанну одну понесло бы в эту деревню. Тем более если на ней, как уверена тетя Оля, и правда сглаз. Вот она, женская логика! К бабке отправила! Да она бы до нее попросту не дошла».
— Федя, гляди. Видишь, светится, — отвлекла меня от дальнейших размышлений Жанна. — Это деревня. Нам уже совсем немного осталось.
Я поднял голову. Вдали что–то тускло мерцало. Мы прибавили шаг, и вскоре неуютная роща осталась позади. Источником света оказался старый допотопный фонарь на углу улицы, по обе стороны которой стояли за покосившимися заборами темные одноэтажные домики.
— Ну, и куда нам теперь? — остановился я.
— На другой конец деревни, — ответила Жанна. — В общем, не волнуйся. Мне тетя Оля все подробно объяснила.
— А деревня–то большая? — Мне хотелось скорее добраться до места.
— Домов пятнадцать, не больше, — внесла ясность девочка.
— Тогда вперед! — скомандовал я.
Однако еще прежде, чем мы двинулись в путь, я вдруг услыхал позади торопливые шаги. Может, показалось? Я резко обернулся. Скрип мигом стих. На улице никого не было.
— Ты чего? — посмотрела на меня Жанна.
— Ерунда. Показалось, — не стал делиться с ней опасениями я.
Мы пошли вперед. Я чутко прислушивался. Мне снова почудился скрип шагов за нашими спинами. Легонько тронув за руку свою спутницу, я остановился.
— Федор! — прикрикнула она.
— Тише, — шепнул я.
— Что такое? — тоже шепотом осведомилась она.
— По–моему, кто–то за нами идет, — отозвался я.
— Подумаешь, — совершенно не испугало мое сообщение Жанну. — Мы же не на необитаемом острове, а в деревне. Тут, между прочим, пока еще люди живут. А если живут, значит, в частности, ходят.
Мне сделалось стыдно за свои страхи. Действительно, нашел повод. Какая–нибудь бабка Маврикиевна возвращается домой от бабки Федосеевны, а я тут трясусь от страха. Ну по пути ей с нами, и что с того?
— Ладно, веди, Сусанин, — подмигнул я Жанне, и мы бодро устремились вперед.
Правда, меня не покидало ощущение, что проклятые шаги по–прежнему нас преследуют. Мало того, синхронно с нами ускоряют и замедляют темп, что для бабки Маврикиевны было бы нелогично.
Хотя, с другой стороны, вероятно, эта засидевшаяся до темноты в гостях местная жительница сейчас испытывает те же ощущения, что и я, и опасается от нас какой–нибудь пакости. Вот и трюхает позади, стараясь не обгонять и не привлекать к себе внимания.
Когда мы дошли до второго, и последнего, фонаря на другом краю деревни, Жанна остановилась возле столба и извлекла из кармана начертанный тетей Олей план.
— Все правильно, — сверившись, кивнула она. — От столба направо.
— Эй, — только сейчас дошло до меня. — Ты ведь мне говорила, что в этой деревне отрубили электричество. А фонари?
— Так они одни и остались, — пояснила Жанна. — Деревня с большим трудом их отвоевала у местного начальства. В результате решили не трогать, пока здесь еще кто–то живет. А в домах только свечи и керосиновые лампы.
Я покосился на окна углового дома. Три из них были темные. В четвертом подрагивал тусклый призрачный свет.
— Ну, мы с тобой, Жанка, прямо как на машине времени, — вырвалось у меня. — Догорай, гори, моя лучина.
— Наверное, это все–таки не лучина, а свеча, — отозвалась моя спутница, и мы свернули в переулок.
Глава V
У «БАБКИ»
Чем большее расстояние отделяло нас от спасительного фонаря, тем плотней становилась кромешная декабрьская тьма. Окна домиков в переулке были совершенно темные. Вокруг — ни звука. Видимо, в этой деревне даже собак не осталось.
— Слушай, а как мы определим номер дома, где она живет? — спросил я у Жанны.
— Третий от угла. Наверное, это здесь, — и она остановилась возле покосившейся калитки.
За низким забором стояла приземистая изба. В окнах ее тоже было совершенно темно.
— Ты уверена, что здесь кто–то еще живет? — засомневался я. — Может, с тех пор, как тетя Оля к ней обращалась, она успела переехать?
— Во всяком случае, снег чистят, — указала на дорожку, ведущую к крыльцу, Жанна. — Значит, живут.
— И сидят в полной темноте? — по–прежнему сомневался я.
— Ну, какие–то окна могут выходить в другую сторону, — предположила Жанна. — В общем, чего, Федя, гадать. Пошли постучим. Тогда и выяснится.
Я толкнул калитку. Она с противным скрипом отворилась. Мы гуськом пустились к крыльцу по узенькой тропке между двумя высоченными сугробами и поднялись по трем стершимся ступенькам. Я занес руку, собираясь постучать, но дверь неожиданно отворилась сама.
Мы с Жанной вздрогнули от неожиданности. В глаза нам ударил сноп света от электрического фонарика.
— Вам кого? — спросили низким грудным женским голосом.
— П–пелагею, — заикаясь, произнесла Жанна.
— Бабку Пелагею, — жмурясь от яркого света, добавил я.
— Проходите, — был краток ответ хозяйки.
Луч фонаря опустился вниз, освещая нам пол сеней. Мы вошли. Дальше оказалась еще одна дверь. Она была открыта. Из проема лился тусклый свет.
— Шагайте смело, — послышался за нашими спинами ободряющий голос хозяйки. Входная дверь хлопнула. Лязгнул дверной засов.
Путь назад был отрезан. От этого у меня по спине побежали мурашки. Жанна взяла меня за руку и крепко сжала мне пальцы. Видимо, и она себя чувствовала не очень уютно.
Мы вошли в большую комнату. Я начал озираться по сторонам. Окна комнаты и впрямь выходили во двор и к тому же были завешены плотными шторами. Посреди комнаты горела керосиновая лампа. С низких потолочных балок свисали пучки сушеных трав. В углу напротив двери стоял огромный резной буфет с множеством мелких ящичков. На нем лежало что–то очень странное, но разглядеть я это не мог, свет был слишком уж
тусклый.
Слева от двери добрую половину стены занимала огромная печь. Я видел такие только на иллюстрациях к русским народным сказкам. Рядом стоял самый настоящий ухват. В общем, сплошная экзотика.
— Чего застыли? Садитесь, — отвлек меня от задумчивого созерцания голос хозяйки.
Оглянувшись на нее, я разинул рот от удивления. Перед нами с Жанной стояла совсем не бабка, а женщина лет тридцати. Лицо круглое, без единой морщины.