Макс - Паттерсон Джеймс (книга регистрации .txt) 📗
Случилось чудо. И я, и Ангел, и мама — все мы обязаны жизнью радиоактивным подводным мутантам и их фантастической способности производить сверхпрочные защитные пленки.
Крелпы поднимаются выше, подтягивая наш пузырь все ближе к подводной лодке. Люк отворяется, и они осторожно вталкивают нас внутрь. В уши мне ударяет сирена, люк автоматически закрывается, мощные насосы стремительно откачивают воду, и одновременно в отсек со свистом поступает воздух.
Проходит тридцать секунд. Наш пузырь лопается, наружный люк загерметизирован, входное отверстие в субмарину открыто.
— Срочно! Маме нужен врач! — кричу я стоящему передо мной наготове военному доктору.
Ко мне подбегает Клык, встает на колени, и когда я поднимаю глаза, вижу перед собой всю стаю.
Еще пара секунд, и мама принимается хрипеть и кашлять, давясь и захлебываясь выходящей из нее соленой водой. Я стою рядом, глажу ее по руке и молю Бога, чтобы она выжила. Она страшно худая — кожа да кости, бледная, слабая и избита так, что живого места нет. Как только эти гады ее мучали! Смотрю на нее, и меня захлестывает волна лютой ярости.
— Мам! Это я. Не бойся, все уже кончилось. Ты теперь в безопасности. Ты с нами, на подводной лодке. И мы возвращаемся на Гавайи.
Я снова и снова повторяю себе: мы снова все вместе, мама жива, мы нашли ее вовремя. Спасли. Жива. Вместе. Но все это пока не укладывается у меня в голове, и я все еще не могу поверить, что кончился весь кошмар последних недель.
Мама несколько раз слабо и бессмысленно приоткрыла глаза. Поморщилась, когда медик ставил ей капельницу. И вдруг прохрипела:
— Макс…
Держу ее за руку. Глаза щиплет от слез:
— Я здесь. Я здесь, мамуля…
Она с трудом снова поднимает веки и с явным усилием пытается сконцентрировать взгляд:
— Я… знала… что ты придешь…
Мне свело горло, но я умудрилась проговорить:
— Я тебя никогда не брошу. Никогда.
Губы у нее тронула тень улыбки, и она снова потеряла сознание.
Клык кладет мне руки на плечи:
— Ты ее спасла.
Вот теперь-то самое время заплясать от радости, закружиться на месте и, выкрикивая победоносную бессмыслицу, рвануть по коридору в ванну, где можно переодеться в сухую одежду.
Но вместо этого я закрываю лицо руками, утыкаюсь Клыку в грудь и начинаю плакать, как ребенок, отчаянно всхлипывая и сотрясаясь всем телом. Клык меня крепко обнимает, а я от этого только пуще заливаюсь горькими слезами.
Что за чушь? Ничего я в себе никогда не пойму.
76
Нетрудно понять, что с подводной лодкой я готова была распрощаться при первой возможности. Не «готова» — я была счастлива. Я не с подводной лодки сошла на сушу, а прямо через люк на седьмое небо взлетела. Короче. Мы пришли на базу, к причалу, маму, конечно, медики первой вынесли на носилках. Но я была следующая. Пулей вылетела наверх, выскочила на причал и потом…
На причале ноги у меня подкосились, я закачалась и грохнулась на четвереньки, глядя, как носилки с мамой ставят в «скорую помощь». А я туда даже дойти не могу — ползти надо.
Капитан Перри проходит мимо. Наклонился и утешает:
— Ничего страшного. Это с тобой с отвычки. Привыкла уже качаться в лодке, вот ноги тебе на суше и отказали. Не бойся — скоро пройдет.
Вот тебе и на! Крылья есть, жабры есть. А ноги отказали.
В общем, замнем пока пару следующих моментов. Насколько мне известно, в книжках подобные пропуски обычно обозначаются словами: «Прошло немного времени…» А что уж за это «время» случилось — понимайте, как знаете.
Значит, так: прошло немного времени, и я со всей моей стаей сижу за столиком и попиваю фанту.
Мама в больнице. Ее обследовали, выяснили, что у нее хроническое обезвоживание организма, отбиты внутренние органы, требуется капельница и так далее, и тому подобное — длинный список повреждений и необходимого лечения. Но при мысли, что мы ее оттуда вытащили и что она жива, на сердце становится тепло и светло.
К тому же вся стая вместе. Клык под столом держит меня за руку. Надж, Ангел и Игги едят уже по четвертому мороженому.
Газзи сползает со стула в отчаянии от неудачных попыток выдуть пузырь из слюней и соплей. Простите меня за физиологические подробности. Но если вы помните, я честно просила Ангела не рассказывать ему про пузыри крелпов. Выходит, она меня не послушалась.
— Макс! — Тотал с разбегу запрыгивает на стул рядом со мной. Он в экстазе лижет меня в лицо. Посидев в пузыре из слизи крелпов, я гораздо спокойнее реагирую на его телячьи нежности. — Я страшно без вас скучал! А вы просто герои. Особенно ты, Макс, и Ангел. Классно вы маму твою спасли. Мир бы не пережил утраты этой чудесной женщины. О-о-о, фанта!
Наливаю ему в миску фанты. Решив, что приличнее посасывать ее через соломинку, чем, сидя за столом, лакать из миски, он требует соломинку.
— Здесь столько всего без вас произошло! — Он счастливо виляет хвостом. — Мне сто-о-олько всего надо тебе рассказать!
Если Тотал считает, что у него без нас много чего случилось, что тогда говорить о наших приключениях.
Акела бежит к нашему столику и тащит за собой Джона и Бриджит. Она пару раз радостно тявкнула, и Тотал заторопился:
— Ну, мне пора. Труба зовет.
Он подмигнул мне и потрусил за Акелой.
— Макс! Макс! Макс! Макс! Макс! Ма-а-а-акс!!!!!
— Элла! — На сей раз ноги меня не подвели и мне удалось, не осрамившись, вскочить и побежать навстречу моей сестренке. Мы обхватили друг друга, стоим, раскачиваемся и хлопаем друг друга по спинам. В общем, делаем все те странные и нелепые движения, которые делают люди, когда обнимаются.
— Привет, Макс.
Останавливаю качания и похлопывания. Этот голос не узнать невозможно. Я его даже во сне узнаю. Отлипаю от Эллы.
— Здравствуй, Джеб.
— Где мама? — настойчиво спрашивает Элла.
— Пойдем, я тебя к ней отведу.
Не обращая на Джеба никакого внимания, я беру Эллу за руку и веду ее по коридору больницы. Останавливаюсь у двери маминой палаты, не удерживаюсь и заглядываю через стекло — еще раз убедиться, что она там и что с ней все в порядке. Элла и Джеб входят в палату, а я решаю остаться за дверью. Так я и знала, они уже обе плачут. Как только Джеб не понимает, что Элле надо дать побыть один на один с мамой?
Довольная, счастливая, в тепле и в сухой одежде, с чувством сравнительной безопасности направляюсь обратно в кафетерий. Краем глаза замечаю резкое движение чего-то темного. Вот оно что! Бриджит с напряженным лицом стремительно юркнула за поворот.
Знаю-знаю. Шпионить нехорошо. Это полное нарушение персональной свободы. Но мне по фигу. Незаметно иду за Бриджит и осторожно высовываю нос из-за угла.
Она вполголоса беседует с какими-то двумя мужиками в черных костюмах и, наседая на них, размахивает руками. Отступаю назад. Мужики в черных костюмах никогда большого доверия мне не вселяют.
О чем они разговаривают, мне не слышно, и я уже совсем было собралась развернуться и пойти назад. Но тут к ним подходит новый дядька и пожимает всем руки. Бриджит расплывается ему в широкой улыбке, а мужики с достоинством кивают головами.
Это мистер Чу.
Будь осторожна с мистером Чу, — бухает у меня в голове Голос. — И, кажется, с Бриджит тоже.
— Кажется? Ты, Голос, не с ума ли сошел? Лучше бы сказал: а с Бриджит — особенно.
Эпилог
Райская жизнь
Ветер треплет мне волосы, а солнце ласкает лицо и перья. Я пристроилась на теплом потоке воздуха и закрыла глаза — расслабилась и кайфую.
Клык летит прямо надо мной, и мы, слаженно взмахивая крыльями, держимся за руки — он опустил руку, а я подняла свою.
Под нами стая плещется в мелкой бухточке на берегу острова Оаху, и нам слышно, как ребята хохочут, прыгая в волнах с весело чирикающими дельфинами. Видно, Ангел заманила их поиграть.
— Хорошо, что мама и Элла снова дома и в безопасности. Как ты думаешь, где теперь Джеб?
