Юра Красиков творит чудеса (Журнальная версия) - Сарнов Бенедикт Михайлович
Подметая тротуар этой прекрасной обновкой, Юра горделиво шел по улице Горького. Остановился на минутку перед витриной магазина ВТО. В витрине были выставлены книги, пластинки, ноты, грим, парики. Особенно привлекли Юрино внимание парики. Два парика были женские. Один — белокурый, другой — медно-рыжий. Оба с длинными и толстыми косами. Третий парик был жгуче-черный, непонятно, то ли женский, то ли мужской. Скорее всего это был парик для исполнителя роли Ленского в опере «Евгений Онегин».
Когда дым рассеялся, Елена Николаевна в полуобморочном состоянии сидела на Юриной кушетке.
При виде третьего парика Юра замер.
И ВОТ НА ВИТРИНЕ УЖЕ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ДВА ПАРИКА, А ТРЕТИЙ ОКАЗАЛСЯ У ЮРЫ НА ГОЛОВЕ.
«Кудри черные до плеч», которые Владимир Ленский привез «из Германии туманной», на Юриной голове выглядели, конечно, довольно нелепо. Но в конце концов ненамного нелепее, чем прическа «под битлс», о которой Юра так мечтал.
Проходя мимо парикмахерской, Юра остановился. Долго с удовольствием рассматривал свое отражение в зеркалах. Пошел дальше. На него оглядывались.
Вполне удовлетворенный своим внешним видом, наслаждаясь впечатлением, которое он производит на окружающих, Юра неторопливо продолжал свой путь по направлению к школе.
Тем временем Виктор Петрович Красиков, ведомый своей супругой Еленой Николаевной, вошел в Юрину комнату.
Комната имела вполне благопристойный вид.
Ни шпаг, ни рапир, ни боксерских перчаток, ни ножа, ни духового ружья, ни стартового пистолета тут не было и в помине.
— Ничего не понимаю! — растерянно сказала Елена Николаевна. — Пять минут назад здесь был просто склад оружия.
— Ляля, милая, тебе надо меньше думать о Юре. Так ведь недолго сойти с ума. Вот у тебя уже и галлюцинации начались… Ну о чем ты говоришь? Какой склад оружия?
— Оставь, пожалуйста! Я не психопатка! Револьвер, финка и эти ужасные штуки для бокса… С собой он не мог все это унести… Виктор! Ты же знаешь! Во всем, что касается Юрия, у меня дикая интуиция. Поверь мне, мы теряем сына!
И в тот же миг Юра оказался в длиннющих клешах с пуговичками внизу и широченным кожаным поясом.
— Ну, Ляля! Ну, опомнись! У тебя же нет решительно никаких фактов. А факты, как известно, — упрямая вещь. Ученый может верить только фактам… Пойдем, я тебе накапаю валерьянки…
Юра в длиннющих клешах и в парике Владимира Ленского вошел в вестибюль своей родной школы. И тут ему сразу же представился случай убедиться, что, если уж человеку не везет, даже способность творить чудеса не поможет.
Первый человек, которому Юра попался на глаза, был именно тот, кого Юра сейчас меньше всего хотел бы встретить: Евгения Ивановна, директор.
— Это еще что за чучело? Конечно, Красиков? — сказала Евгения Ивановна, даже не успев еще толком разглядеть, кто скрывается в обличье Владимира Ленского. — И неужели ты думаешь, Красиков, что в таком виде я тебя допущу до занятий? Здесь советская школа, а не кафе «Аэлита»! Немедленно домой! Остригись и надень школьные брюки!..
Обескураженный Юра вышел за дверь, стащил с головы парик и запихал его в портфель. Долго, с неописуемым сожалением разглядывал он свои прекрасные клеши. Бесконечно жаль было ему с ними расставаться. Но выхода не было…
Гипноз или джиу-джитсу?
Юра Красиков в школьных брюках, в обычном своем виде, прыгая через две ступеньки, бежал вверх по лестнице. Лестница и школьные коридоры были пусты. Во всех классах уже давно шли уроки. Большие часы на этаже показывали без десяти девять. Юра посмотрел на них и быстро прошептал что-то себе под нос.
МИНУТНАЯ СТРЕЛКА ЧАСОВ МГНОВЕННО ОТСКОЧИЛА НАЗАД, ТЕПЕРЬ ОНА ПОКАЗЫВАЛА 25 МИНУТ 9-ГО. ТО ЖЕ САМОЕ ПРОИЗОШЛО СО ВСЕМИ ШКОЛЬНЫМИ ЧАСАМИ: НА ДРУГИХ ЭТАЖАХ, В КАБИНЕТЕ ДИРЕКТОРА. ВСЕ ЧАСЫ 44-И ШКОЛЫ, МАЛЕНЬКИЕ, БОЛЬШИЕ, СТЕННЫЕ И ДАЖЕ РУЧНЫЕ, ПОКАЗЫВАЛИ ТЕПЕРЬ 25 МИНУТ 9-ГО.
Юра Красиков уверенно отворил дверь и появился на пороге своего класса, где уже довольно давно шел урок физики.
Последнее обстоятельство было маленькой удачей в цепи постигших Юру неудач, потому что физик в отличие от других учителей 44-й школы относился к Юре без раздражения и без предвзятости. Он даже не раз защищал Юру на педсоветах, говоря, что именно из таких живых, любознательных детей и вырастают Ньютоны.
— Ой, простите, Матвей Матвеевич, — сказал Юра физику с самым невинным видом. — Я не знал, что урок уже начался…
— Садись на место, Красиков, и не болтай пустяков. Ты отлично знаешь, что урок уже приближается к концу! — ответил физик вполне благодушным тоном.
Но Юра на этом не успокоился.
— Почему к концу? — изобразил он на лице самое искреннее изумление. — Ровно полдевятого…
Сорок пар глаз устремились на классные часы. (Прекрасные электрические часы в каждом классе были предметом особой гордости администрации сорок четвертой школы.) Часы действительно показывали половину девятого.
— Я был о тебе лучшего мнения, Красиков, — сокрушенно заметил Матвей Матвеевич. — Остроумный человек может придумать не менее ста пятидесяти разнообразнейших причин своего опоздания на урок. Только самые неизобретательные и тупые дети ссылаются в таких случаях на отставшие часы.
— Но часы вовсе не отстают, — сказал Юра. — Внизу тоже полдевятого!
— И у меня полдевятого!
— И на моих!
— И у меня! — закричали обладатели собственных часов.
Матвей Матвеевич пожал плечами и, всем своим видом показывая, что он готов считаться с общественным мнением, даже если оно отстаивает заведомую ерунду, вынул из жилетного кармана золотые мозеровские часы на цепочке.
— Действительно, — озадаченно сказал он после небольшой паузы. — И на моих почему-то половина девятого… Ну что ж, поскольку мои часы не имеют обыкновения отставать, а кроме того, поскольку трудно допустить, чтобы самые разные часы вдруг отстали ровно на одно и то же время, остается предположить, что тетя Паша по какому-то недоразумению дала звонок раньше времени. Но даже если мы, к большому огорчению Красикова, начали урок на несколько минут раньше, чем нам полагалось, все лишние минуты уже ушли на выяснение этого печального обстоятельства. Посему будем считать инцидент исчерпанным и вернемся к нашим баранам. Ты можешь сесть, Красиков…
Юра сел на свое место. Расстегнул портфель, достал учебники. Он был рад, что все обошлось, но, с другой стороны, ему вовсе не улыбалась перспектива томиться на уроке физики еще целых 45 минут, в то время как на самом деле пол-урока уже прошло.
Взглянув на стенные часы, Юра беззвучно пошептал что-то себе под нос.
И В ТОТ МИГ ВСЕ ЧАСЫ 44-й ШКОЛЫ, ВКЛЮЧАЯ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ МОЗЕР МАТВЕЯ МАТВЕЕВИЧА, СТАЛИ СНОВА ПОКАЗЫВАТЬ БЕЗ 10 МИНУТ ДЕВЯТЬ.
Никто в классе этой манипуляции не заметил, потому что Матвей Матвеевич уже продолжал урок, а урок, надо сказать, был не совсем обычный и вопреки Юриным ожиданиям даже интересный.
Матвей Матвеевич демонстрировал классу знаменитый опыт Отто Герике.
— Итак, берем две полусферы, — говорил он, показывая два пустых металлических полушария, — и соединяем их. Вот так! Перед нами шар, полый внутри. Как видите, разъединить эти две полусферы не составляет никакого труда. Это может проделать каждый из вас… Пожалуйста! Прошу!.. А теперь мы выкачаем из шара воздух. Ну попробуйте теперь разъединить эти два полушария, — сказал физик. — Кто у вас самый сильный?
