Вампир из Мексики. Жмурик–проказник. Стеклянная рука - Веркин Эдуард (книги без регистрации TXT) 📗
Насколько я помнил, рядом с анакондой должен был обитать престарелый бенгальский тигр. Но тигра я так и не увидел. Едва я подошел к его вольеру, как со стороны административного здания послышался свинячий визг. Будто поросенку как–то умудрились прижать его короткий хвостик.
Я подпрыгнул: вопль повторился. И в нем отчетливо угадывался голос Семафорова. Я побежал назад, к административному зданию.
На полпути погас свет. Видимо, наступило десять часов, и автоматика отключила лампы под куполом. И, в темноте пролетев мимо двери, я воткнулся в стену.
Это было очень больно. Особенно в области носа.
Вопль повторился в третий раз. И на этот раз я расслышал в нем что–то вроде «мамочка, не надо». Я нащупал дверь, проник внутрь и рванул вверх по лестнице.
В комнате разыгрывалась кровавая драма. Так всегда пишут в книжках — «разыгрывалась кровавая драма».
Перед журнальным столиком стоял Семафоров.
Он бешено тряс рукой.
На руке у него висела какая–то белая штука. Что–то похожее на мягкую игрушку. Семафоров пытался оторвать от себя эту самую игрушку, но у него ничего не получалось. По пальцам его текла кровь. И пахло кровью здорово. И забрызгано все было вокруг. Даже чучело утконоса оказалось забрызгано, отчего тот приобрел какой–то двусмысленный вид. Глупая добродушная морда — и вся в крови!
— Помоги! — завизжал Семафоров, увидев меня. — Она меня жрет!
— Кто жрет? — тупо спросил я.
— Свинка!
Только теперь я понял, что существо, вцепившееся в руку Семафорова, было морской свинкой. Свинка мотала головой, сучила тонкими ножками и издавала хлюпающие звуки. Судя по всему, она от души вцепилась в руку Семафорова и теперь собиралась оттяпать ее по самую семафоровскую голову.
— Помоги! — кричал Семафоров.
Он умолял спасти его бессмысленную жизнь. Умолял и голосом, и всем своим видом.
Я снова оглядел комнату отдыха. Бильярдный стол. Шары. Кии. Два сломаны, видимо, после вчерашней драки. Один цел.
Я взял целый кий и огрел им свинку. Прямо по голове.
Вообще–то я большой гуманист и животных не обижаю, даже люблю. К тому же я прекрасно понимал, что особого ущерба свинка Семафорову не нанесет. Только вот…
Только вот она вполне могла на самом деле заразить Семафорова каким–нибудь морско–свинячьим бешенством. А это уже было опасно.
И я стукнул свинку кием.
Свинка удержалась. После такого удара здоровый мужик, пожалуй бы, на ногах не устоял. А свинка устояла.
Вернее, увисела. Потому что на зубах…
— Ай, — сказал Семафоров.
Свинка все–таки разжала челюсти и обвалилась на пол.
Семафоров засунул покусанные пальцы в рот.
— Зря это ты так делаешь, — сказал я. — Может заражение быть. Бешенство. Потом будут тебе уколы в пузо делать…
Семафоров выдернул пальцы и побежал залечиваться в душ.
Я присел над свинкой.
Она была белая. Глаза красные. Альбинос. Довольно упитанная. Жирненькая — я бы даже сказал. Правда, ножки несколько длинноваты и тонковаты для такой тушки. Жутко это смотрелось… А так ничего особенного: кожа, шерсть, под шерстью толстый слой сала.
На шее свинки красовался тяжелый ошейник из стальной проволоки. Проволока была сплетена в виде клыкастых черепов каких–то животных.
И еще одна странная особенность. У свинки были слишком большие зубы.
Вообще–то я никогда не видел раньше морских свинок вблизи, но мне как–то представлялось, что зубы у таких вот свинок должны быть как у кроликов. Два торчащих наружу передних резца.
А у этой свинки были все зубы очень хорошо развиты. Как будто к изрядной тяжелой челюсти прицепили небольшое пушистое тельце.
И особенно были развиты верхние клыки. Мощные и перепачканные в крови Семафорова.
Я подумал, что, может быть, это какая–то редкая разновидность из Латинской Америки, что–то вроде королевской свинки.
Слишком уж свинка выглядела устрашающе и серьезно. Я бы такую свинку не стал дарить своим детям, это точно. Такую свинку на цепи надо держать. Кстати, может, как раз для того, чтобы сажать ее на цепь, и был предназначен ошейник с черепами.
«Может, это особая, боевая морская свинка из Перу?» — решил я…
Свинка–убийца, подумал я.
Тут появился Семафоров с густо перемотанной бинтами рукой. От него исходил запах йода, спирта и еще какой–то медицины.
— Чуть палец не отгрызла, — сообщил Семафоров. — Бультерьер настоящий…
— Я тебе говорил, чтобы ты коробку не открывал? Зачем полез?
— Посмотреть интересно было, — признался Семафоров. — К тому же я думал, что там на самом деле робот…
— Робот… — передразнил я. — Если ее в железную коробку поместили — ясно же, что лучше не проверять…
— А теперь что? Она сдохла?
Семафоров указал пальцем на труп животного.
— А ты бы, интересно, не сдох, если бы тебе по башке дубиной стукнули? Хотя ты, наверное, не сдох бы…
— Может, все–таки проверить?
Семафоров взял графин с соком и принялся поливать животное.
Признаков жизни свинка не выказывала.
Я отодвинул Семафорова, взял со стола кинжал для разрезания бумаги и ткнул свинку в бок. Она не пошевелилась. Тогда я просунул лезвие между зубами животного и поднял свинку на уровень глаз.
Свинка все равно не шевелилась.
— Сдохла, кажется, — сказал я. — Теперь ты, Семафоров, убийца. Живодеришко мелкий…
— Это же ты ее кием хлопнул!
— По твоему наущению, — отбрил я. — А она, может, тыщу баксов стоит, она, может, редкая. Будешь здесь три года бесплатно работать…
— Надо ее в этот ящик засунуть и в реку бросить, — занервничал Семафоров. — Будто и не было никогда…
Внезапно свинка открыла глаза. Резко. Зубы ее сошлись, впившись в нержавейку бумагореза.
Я дернулся и выпустил кинжал на пол.
Свинка и кинжал упали с громким железным звуком. Зверюга отшвырнула нож зубами и тут же вскочила на лапки.
Семафоров спрятался у меня за спиной.
— Жива, — прошептал он, — жива, зараза…
Свинка неожиданно легко, одним прыжком, заскочила на журнальный столик. Зашипела — пасть ее раздвинулась, и клыки безобразно выставились наружу.
Семафоров громко ойкнул, шагнул назад, зацепился за что–то и повалился на спину. Свинка спрыгнула на пол. Пасть ее была раззявлена, клыки двигались будто сами по себе. Ужасные клыки.
Семафоров сел.
Свинка оглядела комнату мутными красноватыми глазками.
— Такого не бывает… — снова сказал Семафоров.
Зверюга зашипела. И снова выпустила клыки.
— Что это? — спросил я.
— Не знаю…
— Что это за свинка?!
— Не знаю… Таких не бывает…
Тварь двинулась к нам. Медленным, каким–то даже осмысленным шагом.
— Она что…
Свинка щелкнула зубами. Глаза у нее поблескивали, и я начинал чувствовать, как меня в эти глаза затягивает. Я тряхнул головой и поглядел на Семафорова. Тот сидел, обалдело глядя на свинку и слегка покачиваясь из стороны в сторону.
— Семафор, не смотри ей в глаза, — сказал я.
Но Семафоров не слышал.
— В глаза не смотри…
Свинка заверещала и кинулась на нас.
Я схватил с подставки чучело утконоса и огрел эту зверину. Свинка схватила утконоса за его плоское утиное рыло и выдернула чучело у меня из рук.
Тут я одурел окончательно. Эта свинища была сильнее меня. Маленькая, ничтожная морская свинка сильнее такого большого и могучего меня!
Свинка набросилась на утконоса и мгновенно растрепала его. Из чучела посыпались опилки и сушеные морские водоросли.
— Мама… — сказал Семафоров. — Утконос…
Я цапнул Семафорова за шиворот и оттащил в угол с «водохлебом». Там Семафоров собрался и поднялся на ноги. Зубы его громко стучали.
Свинка закончила с утконосом и снова повернулась к нам.
Я прижался к стене. Семафоров дрожал справа. Свинка наступала.
— Только не беги, — сказал я Семафорову. — А то вцепится в горло…
— Что делать? — шептал Семафоров. — Что это…
Я в бешеном темпе вертел головой. Ничего подходящего. Свинка отрезала нас, загнала. В угол. Только что «водохлебом» в нее кинуть. Но «водохлеб» большой, мне его даже с пола не оторвать.
