На Планете Исполнившихся Желаний - Максименко Нинель (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
И в этот самый момент Гошка почувствовал, что его раскладушка как будто бы хочет оторваться от земли, делает усилия, как будто хочет, но не может взлететь.
«Надо ей помочь, – думает Гошка, – надо сконцентрировать всю умственную энергию на одной мысли и заставить раскладушку взлететь».
И вдруг раскладушка как подпрыгнет метра на полтора от земли!
«Ну, – думает Гошка, – ничего себе рывочек, так и упасть недолго, представляю, что испытывают космонавты». Гошка стал плавнее концентрировать свою мозговую энергию, и раскладушка стала взлетать мягко, без всяких там бешеных скачков. Гошка на всякий случай все-таки крепко держался за алюминиевые перекладины. И тут Гошке пришла мысль. «Почему, – думает он, – вместо того чтобы так просто развлекаться, не слетать бы на рынок за малиной? И бабушке услужу, и пирог вкуснее будет, и заодно испробую силовую мощность раскладушки».
Сначала Гошка сделал несколько пробных виражей по саду. Прекрасно! Раскладушка слушается его идеально, как говорится, пилот и аппарат были одно целое. Гошка сделал еще один пробный вираж над дачей, потом спустился и, промчавшись мимо террасы, прямо на лоту схватил со стола целлофановый мешочек и рубль – бабушка приготовила это для соседки – и взмыл над садом. Гошка старался лететь чуть повыше столбов, чтобы, не дай бог, не задеть за электрические провода. Прилетел на рынок, снизился. Сверху обозрение прекрасное. Гошка выбрал самую крупную малину и подрулил к тетке, которая продавала эту самую прекрасную малину. Около тетки стояла небольшая очередь, человек пять-шесть.
– Нельзя ли мне отпустить без очереди, а то тут нет стоянки для раскладушек! А тетка говорит:
– А мне что, как очередь.
А очередь, как кто. Одни говорят: «Еще чего! Один на машине приезжает – спешит, другой на раскладушке прилетает – спешит, а мы тут стой как дураки, а мы тоже спешим». А другие говорят: «Да отпустите его скорей, а то еще эта чертова раскладушка на голову свалится!» А еще другие говорят:
«Наоборот, пусть стоит, ждет своей очереди, под раскладушкой хорошо стоять – тенечек».
Ну. Гошке все-таки удалось взять малину без очереди. Он полетел не спеша обратно и тут, уже почти полдороги до дачи пролетев, решает Гошка: надо бы слетать в школу, выведать у ребят, как там и что. Гошка направил раскладушку на, Москву.
Вот он около своей школы, и как раз на уровне четвертого этажа, где помещается зал, и видит: все окна открыты – собрание идет, наверное педсовет. «А может быть, как раз меня сейчас исключают, – подумал Гошка. – А я вот как влечу на раскладушке, вот они удивятся и, может быть, не исключат». И Гошка совсем уж было влетел в окно, но его взял страх: пилить начнут, то да се, и потом, все-таки неудобно – на раскладушке, да еще в одних трусах. Скажут: «Это тебе не пляж». Ну, что тут делать? Семь бед – один ответ. И Гошка влетел в зал и повис над кафедрой. Гошкины предчувствия сбылись – завуч как раз сейчас с кафедры говорил о нем: что до каких пор можно терпеть и что это, в конце концов, противоречит всем нормам педагогики – бесконечно прощать нарушителя. Гошка понял: это страшное, как в милиции, слово относится к нему, и у него чуть не выпал из рук пакет с малиной – после таких слов не жди ничего хорошего.
И действительно. Завуч продолжал говорить, и в словах его не было ничего хорошего. Он говорил, что, может, и не стоит поднимать шума и доводить Вовикова до исключения, но что ему не место в образцовой спецшколе, пусть переходит в обычную районную. И вдруг… Гошка не поверил своим ушам и глазам. С места вскакивает Алиса Ивановна, его немка, и прямо с места начинает говорить, и не говорить, а прямо-таки кричать. Перебила завуча и кричит:
– Товарищи педагоги! Вы можете спокойно сидеть и слушать, что говорит наш заведующий учебной частью, а я вот не могу! Что значит – образцовая школа и что значит – простая районная? Да как же это можно! Товарищи педагоги! Да это невозможно! Ах, значит, у нас образцовая потому, что мы выбираем себе учеников. Да вы понимаете, что это значит? Мы подбираем, а не воспитываем. Да и потом, если уж говорить начистоту: Вовиков отличный парень, и я была не права.
В зале стояла жуткая тишина. Алиса Ивановна продолжала:
– Вовиков вступился за того, кого он воспитал и вырастил, неважно, что в данном случае это был еж Васька. А я была не права, и мы с вами не правы, он вступился, а мы с вами выбрасываем того, кого мы воспитали и вырастили. И разве ото справедливость! И разве это педагогика! И если хотите знать, вот из таких ребят, как Вовиков, вырастают герои, и, может быть, наш Гошка Вовиков – это будущий Юрий Гагарин!
Тут Гошка не мог больше терпеть! Он как сумасшедший стал кружить под потолком вокруг люстры, бросал вверх малину наподобие салюта и кричал:
– Ура! Да здравствует справедливость! Да здравствует Алиса Ивановна!
Недоумевающие педагоги смотрели вверх, не понимая, что это опять выкинул Вовиков, откуда он кричит и откуда сыплется малина прямо им на головы, на костюмы и платья…
А Гошка в это время был уже далеко. Он летел на раскладушке, и все в нем пело и звенело. Так громко, как оркестр на демонстрации.
Он летел высоко-высоко. Он проносился над гремящими кранами, над строящимися домами-башнями, над синими лентами рек и желтыми одеялами полей, над узкими линейками шоссе и бегущими электричками. А выше над ним, как стрекозы, жужжали вертолеты, стремительно проносились самолеты, а еще выше летели спутники и космические корабли.
И вот Гошка уже почти дома. Он издали, словно звездочку в небе, рассмотрел свой дом, а потом разглядел и террасу, и стол на ней, а на столе огромный воздушный пирог со взбитыми сливками, и своего ежа Ваську, который стоял задними лапками на стуле, а передними держался за край стола и принюхивался к ароматному запаху пирога. Гошка понял, что папа и мама уже приехали с работы, потому что увидал на табуретке мамину сумку и папин портфель. Гошкину грудь распирало от счастья; и тут как раз вышла из комнаты бабушка и сказала:
– А где наш Гошенька, уж холодать начинает, а он в одних трусах лежит, зови его чай пить с пирогом!
ЧЕРНЫЙ РЕПРОДУКТОР
Откуда все-таки появился у Гошки этот черный репродуктор? Он помнит, что дело началось со старых папиных часов «Мозер» без стекла и с одной стрелкой. Часы «Мозер» Гошка обменял на шариковую ручку с Леной Плясулей.
Шариковую ручку Лены Плясули он обменял с Шуриком на джинсы.
Шуриковы джинсы он обменял с Вовкой на три стеклянных шарика.
Вовкины шарики он обменял с Сашей на недействующую электродрель.
Недействующую Сашину электродрель он обменял на жевательную резинку.
Жевательную резинку – на коробку скрепок.
Коробку скрепок – на сломанную «Спидолу».
Сломанную «Спидолу» – на билет в цирк.
Билет в цирк – на бронзовую собачку.
И вот эту самую никому не нужную бронзовую собачку Гошке удалось выменять на такую чудесную вещь, как черный репродуктор. Бумажная тарелка и сзади какая-то маленькая коробочка. И неужели эта штука будет действовать! Просто какое-то чудо техники. Подумать только, что такие репродукторы делались еще в допотопные времена! Даже и папы еще тогда не было, кажется, в тысяча восемьсот двадцатых или в тысяча девятьсот двадцатых, в общем, еще на самой заре цивилизации.
Мальчик, у которого Гошка выменял эту чудесную вещь, уверял, что если репродуктор включить в радиосеть, то он заговорит. Ну это даже слишком!
Гошка дрожащими руками включил вилку в радиосеть, но чуда не случилось – репродуктор не заговорил. Но Гошка нисколько даже не расстроился. Репродуктор и так хорош!
Полюбовавшись еще некоторое время на чудо техники, Гошка занялся другими неотложными делами: он начал клеить порванную магнитофонную ленту, которую ему удалось выменять как-то еще в том году.
И вот, когда Гошка и думать-то уже забыл о репродукторе, он вдруг услышал в комнате какое-то гудение, шипение. Гошка даже не сразу понял, что звуки исходят из черного репродуктора.