Последний орк - Де Мари Сильвана (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Господин, никто не заслуживает смерти.
— Тогда хоть покажите ему свое презрение! Ладно, остается лишь одна, третья возможность — побег.
Девочка вскинула руки, указывая на высокие стены, которые окружали сад.
— Бежать? Бежать? И как?
— Не так уж это и трудно. Сначала год за годом прикидывайтесь, что вы согласны, тогда никто ничего не заподозрит. Потом, незадолго до свадьбы, потребуйте особого свадебного дара, иначе вы не дадите своего согласия.
— Но если я прикидываюсь, что желаю этой свадьбы, то нелогично требовать подарка ради того, чего сама желаешь!
— Правильно, госпожа, никакой логики — это должно быть похоже на обычный каприз, но каприз исполнимый. Вы не выйдете замуж, если ваш суженый не докажет вам своими подарками, что он вас безумно любит.
— И что это должны быть за подарки?
— Сначала конь — быстрый, как ветер, крепкий, как злость. Самый быстрый конь в мире. Скорость коня можно измерить — следовательно, можно найти самого быстрого. Когда решаешь сбежать, быстрый конь всегда пригодится! Это не гарантия успеха, но все-таки хорошее подспорье.
— Да, это разумный совет. А дальше?
— Потребуйте самого абсурдного одеяния, какое только существует на свете. Нечто, на что уйдет уйма денег, времени и сил, и, пока все будут заняты его изготовлением, вы спокойно организуете свой побег.
Аврора задумчиво кивнула.
— Платье цвета тумана, или тьмы ночи, или дыма, платье одновременно и мужское, и женское… да, нечто необычайное, что позволит выиграть время и заодно поможет скрыться незамеченной во время побега.
Аврора улыбнулась и кивнула уже уверенней: это могло сработать.
— Знаете, господин, моя мать успела сказать мне несколько слов перед тем, как ее… перед тем, как она умерла. Она сказала, что вся ее любовь перейдет не только ко мне, но и к тому, кто сможет указать мне путь… кто поможет мне… кто…
Девочка прервалась в раздумье, но ее не покидала какая-то странная радость, чуть ли не эйфория. Потом ее снова охватило беспокойство. Аврора взглянула на Ранкстрайла.
— У меня к вам еще один вопрос, господин, на этот раз действительно последний. Занято ли ваше сердце образом какой-либо дамы?
— Только памятью о моей матери, — уверенно ответил Ранкстрайл.
Аврора рассмеялась. В этот раз она не прикрыла рот руками и не испугалась своего смеха.
Дождь едва моросил и вскоре совсем перестал, от него остался лишь звук падавших с мокрых веток капель. Голоса и шум по ту сторону стены становились все громче — верный признак, что толпа придворных возвращалась.
Ранкстрайл и Аврора поднялись, чтобы вернуться к веранде и качелям, и только сейчас заметили, что после дождя сарай был со всех сторон окружен лужами с жидкой грязью.
— Они не должны узнать, что я была здесь, — твердо сказала девочка.
Первой мыслью Ранкстрайла было взять ее на руки, как он поступил бы со Вспышкой, но он не осмелился. Сняв свою рубаху неопределенного коричневого цвета, он расстелил ее перед Авророй, чтобы она могла перейти по ней через грязь. Потом он натянул рубаху обратно, а поверх нее надел и кирасу. Когда Ранкстрайл вновь повернулся к Авроре, та прижимала руки ко рту и глаза ее были распахнуты от ужаса.
— Господин, что с вами сделали? — выдохнула она.
Ранкстрайл понял.
— Это ничего, — успокоил он девочку. — Когда я был ребенком и занимался браконьерством, однажды меня поймали с поличным и высекли. Это просто следы от плетки.
Он рассказал ей, что скрыл ото всех свое наказание и, не обращаясь к кому-либо за помощью, просто ждал, когда раны, к которым прилипала рубаха, заживут сами, потому что слишком стыдился рассказать о них даже Вспышке. Аврора первой видела эти шрамы и сочувствовала ему.
— Было не слишком больно, — солгал он, заметив слезы на глазах у девочки.
Голоса приближались.
Открылись ворота.
Ранкстрайл вспомнил о куске своего рукава, оставшемся в руках у Авроры, но она уже спрятала его.
Вновь окруженная придворными дамами, Аврора опять потонула в море комплиментов своей красоте и громких причитаний об ужасном виде своих одеяний. Видимо, несмотря на героические усилия обоих, капитан и принцесса все же не заметили некоторых следов прошедшего дня на драгоценных тканях ее платья — едва заметных следов, которые, однако, сразу же бросились в глаза неумолимым придворным.
Ранкстрайл незаметно удалился, спрятав остатки кролика глубоко в мешок, низко наклонив голову и испытывая какое-то непонятное ощущение, отличное от обычного неудобства, которое доставляла ему невыносимая, врезавшаяся в шею кираса. Он потерял свое состояние в размере трех монет и остался без хлеба на следующие полтора дня, но дело было не в этом. И не в соблазне нарушить данное слово и самому слопать остатки кролика, и не в усилиях воли, потребовавшихся на то, чтобы устоять перед этим соблазном.
Ему понадобилось время, чтобы понять, что это было за чувство, и наконец, когда он передавал охотничью добычу Авроры группе оборванных мальчишек, ответ пришел сам собой.
Он понял, что, несмотря ни на что, нарушает главное правило любого солдата.
Никогда не бросать товарища.
Никогда никого не оставлять позади.
Глава четырнадцатая
Празднества закончились через девять дней. Ничего особенного не случилось. Время тянулось. Каждый день прибывали беженцы из Бонавенто, с границ Изведанных земель. У людей уже не хватало слов, чтобы описать все ужасы, не хватало слез. Город Далигар никого не принимал.
Беженцами были женщины и дети. Мужчины остались, чтобы попытаться защитить свои фермы, свой скот, свои поля и огороды, которые из поколения в поколение орошались их потом и возделывались их трудом.
Мужчины остались — мужчины были убиты.
Теперь их жены и дети разбили лагерь под стенами города.
Сидя вокруг костра, женщины вставали по очереди, одна за другой, и одна за другой называли имена мужей и детей, которых потеряли, одна за другой вспоминали дома, которые имели, жизнь, которую вели, даже прозвища коров или кур, которых враги зарезали себе на обед или просто так, ведь для крестьян животные — это почти как члены семьи, последняя опора, когда голод, нищета и одиночество берут верх над всем остальным.
После женщин вставали дети, те, которые уже умели говорить. Один за другим они вспоминали отцов, дедов, братьев, даже щенков, с которыми вместе росли, даже игрушки, которые у них были, ведь у каждого ребенка есть игрушка, будь то хоть деревянная щепка или камешек, которым они придумали имя.
Потом кольцо боли вокруг огня замыкалось, и все начиналось сначала.
Ранкстрайл и Лизентрайль охотились. Это не было разрешено, точнее, было запрещено и наказывалось разнообразными мучениями, но всем уже был знаком колючий характер молодого капитана легкой пехоты, и никто не желал с ним спорить. По возвращении оба они оставляли почти всю добычу женщинам, иногда задерживаясь возле костра, чтобы послушать их рассказы — эти почти одинаковые рассказы о криках, огне и ударах в ночи.
Капитан поклялся, что остановит их.
Поклялся, что после того, как он их остановит, он будет преследовать их до самого края земли.
Он уничтожит их, всех до единого, и когда последний орк будет молить о пощаде, у Ранкстрайла он ее не найдет.
Вместе с остальными наемниками капитана вызвали ко двору, на площадь, примыкавшую ко дворцу Судьи-администратора. Все взводы легкой пехоты были в сборе — их насчитывалось примерно полдюжины, то есть более пяти сотен солдат. Взвод Ранкстрайла пополнили молодыми воинами, чтобы набрать положенные для взвода четыре отряда — сто человек. Все они, конечно, были наемниками, служившими за деньги, но многие из них происходили из семей беженцев и не желали ничего другого, кроме как идти сражаться с орками. Кто-то стоял, кто-то сидел на земле или на ступеньках двух узких, утопавших в плюще каменных лестниц, которые поднимались почти до самых балконов.
