Кладбищенский фантом. Кошмары Серебряных прудов - Устинова Анна Вячеславовна (читаемые книги читать TXT) 📗
— Федор, считай, что должен принять горячий душ для профилактики.
— И вообще, пар костей не ломит, — вновь появился из кухни вместе со своей кистью отец.
— А ты, Игорь, уйди, — велела мать, — а то снова весь пол закапаешь своей гадостью.
Отец ответил, что это не гадость, а очень качественная финская краска, но все же удалился. Я принял душ, после чего нас с Котом напоили чаем с малиновым вареньем.
— А теперь, мальчики, марш в постели под одеяла! — скомандовала мать.
— Мы что, больные? — возмутился я.
— Пока здоровые, — откликнулась моя родительница. — Но чтобы не заболели.
Мы с Котом обменялись выразительными взглядами. Валяться среди дня в кроватях нам совершенно не улыбалось. Однако моя изобретательная мать могла для профилактики придумать что–нибудь еще хуже. Нет. Пусть уж лучше постели. И мы пошли в мою комнату.
— Часик полежите, не развалитесь, — бросила вслед нам мать. — А я сбегаю к Тарасовичам. И она выскользнула из квартиры.
— Ну, Фома, покатались, — укладываясь на раскладушку, проворчал Макси–Кот.
— Все хорошо, что хорошо кончается.
Я вытянулся на диване и натянул одеяло до самого подбородка. Несмотря на душ, горячий чай и малиновое варенье, у меня начался какой–то внутренний озноб. Неужели действительно заболеваю?
Коту, наоборот, сделалось жарко. Полежав с минуту под одеялом, он решительно откинул его.
— Слушай, Фома, я все–таки не врубаюсь, как это вышло?
— Сам не врубаюсь, — откликнулся я и начал вспоминать, что было перед тем, как Жанна провалилась в воду. — Значит, я осалил ее и понесся, Она, естественно, за мной. Выходит, я по этому месту пробежал, а она почему–то провалилась. И никакой полыньи там не было.
— Ну, во–первых, Фома, ты не можешь утверждать, что она бежала за тобой след в след с точностью до миллиметра, — возразил Макс. — Ты же не задом наперед двигался.
— Не задом, — кивнул я.
— Значит, она вполне могла взять на метр в сторону, — продолжал Макси–Кот.
— Но рядом не было ни одной полыньи, — отчетливо помнил я. — Везде сплошной толстый лед.
— Полынью могло затянуть ледком, — вновь принялся спорить мой друг. — Вот ты, Фома, и не разглядел, когда ехал мимо. А Жанна прямиком попала на тонкий лед, и он под ней проломился.
— Теоретически все могло быть, — сказал я. — Но сам подумай, Кот, откуда там взяться полынье?
— Как известно, мой дорогой, — с важностью изрек Макс, — полыньи делают для подледной рыбной ловли.
— Дурак ты, Котище, — мигом сбил с него высокомерие я. — На этих прудах даже летом никто ничего не ловит. Потому как бесполезно. Вычистить–то их недавно вычистили Но рыбу не запускали. А та, которая водилась в них раньше, говорят, уж сто лет как сдохла. Не выдержала загрязнения.
— Тогда рыбаки отпадают, — развел руками Макс.
— Вот именно, — подтвердил я — Так какого же черта кому–то понадобилось долбить полынью на самой середине пруда?
Макс какое–то время молчал Затем медленно произнес:
— А если кто–нибудь туда что–нибудь скинул? Ну, чтобы ушло под лед, и с концами
— Подразумеваешь труп? — уставился на лучшего друга я.
— Почему обязательно труп? — изумленно проговорил Макси–Кот. — К твоему сведению,
Фома, это мог быть любой предмет, от которого нужно избавиться. Например, нож, пистолет, одежда, в которой совершено какое–нибудь преступление, и так далее, и тому подобное.
Кажется, он был прав. Теперь я удивлялся, как мне самому такое не пришло в голову.
— Кот, — выдохнул я, — надо знакомых ребят поспрашивать. Вдруг они что–нибудь видели?
— Вполне могли видеть, — подтвердил Макс. — Вот завтра мы этим займемся. У нас еще целый день есть.
— В общем–то, можем даже и сегодня, — предложил я.
— Сомневаюсь, — покачал головой Макси–Кот. — Пока твоя мать вернется. Пока нам разрешат вылезти из постелей. Пока покормят обедом…
— Пожалуй, ты прав, — прикинул я. — Пока нас покормят обедом, уже стемнеет. Вот если бы сейчас был не декабрь, а лето.
— Мечтай, мечтай, — с издевкою покосился на меня старый друг. — Не декабрь, а лето. И еще, Фома, хорошо бы нам с тобой сейчас по водолазному костюмчику. Мы бы пошли на пруд, опустились на самое дно и узнали, кому и для чего понадобилось долбить полынью.
Я хотел ответить Коту, что все это совсем не остроумно, но тут в комнату вошла мать.
— Ну как? — уставились мы на нее.
— Слава богу, вроде бы обошлось, — откликнулась она. — Но эта история мне крайне не нравится.
Глава III
ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТОВ
Что тебе не нравится? — спросил я. Заявление родительницы порядком меня удивило. Вряд ли кому–то могло понравиться, что Жанна едва не утонула. Так с какого же перепуга ломиться в открытую дверь.
— Мне в первую очередь не нравится, милый мой, твое поведение, — поджала губы мать.
Мы с Котом недоуменно переглянулись. Неужели Юлия Павловна обвинила во всем меня? Тогда это просто дурдом. Что же, выходит, я специально Жанну в прорубь толкнул?
— Ма, да все вышло совершенно случайно, — принялся доказывать я. — Она вообще была далеко от меня. Ехала и вдруг провалилась. Да мы же ее и не бросили. Наоборот, вытащили… В чем я виноват?
— Опять про свое заладил! — в сердцах воскликнула мама. — Я имела в виду совершенно другое. А что касается Серебряных прудов, то больше вы на них кататься не пойдете. Мы с Юлией Павловной твердо решили. Господи! Подвергать жизнь детей такому риску. Как же мы раньше–то не подумали. Вот уж поистине: гром не грянет, мужик не перекрестится.
— Мама! — заорал я. — Да какой риск? Там вся округа уже много лет ездит.
— Какой риск, сам видишь, — многозначительно произнесла моя дорогая родительница. — Так сказать, результат налицо.
— А по–моему, это обыкновенная случайность, — пришел мне на помощь Макси–Кот.
— Кстати, твоих родителей я тоже предупрежу, — пообещала мать. — И вообще, не заговаривайте мне зубы.
— И не думали, — совершенно искренне произнес я.
— Как это ты не думаешь! — со все возрастающим возмущением продолжала мать. — Почему вы вчера упорно скрывали от меня истину?
Час от часу не легче. Я сильно напрягся, пытаясь понять, что она имеет в виду и какую именно истину мы с Котом вчера от нее скрыли. Но сколько ни ломал голову, ничего глобального на ум не приходило. Может, Макс догадывается? Я внимательно посмотрел на него. Рожа у него сейчас была крайне глупая. Он тоже явно не постигал ситуацию.
— Ага. Молчите. Значит, все–таки стыдно, — по–своему оценила наше замешательство мать.
— Да чего стыдного? — спросил я.
— Лгать, милый мой, стыдно и скрывать тоже стыдно, — прокурорским голосом проговорила она.
Тут я не выдержал:
— Да что мы скрывали?
— Правду про день рождения, — с таким видом отозвалась родительница, будто празднование Жанниного пятнадцатилетия окончилось, по крайней мере, двумя убийствами.
Честно сказать, у меня отлегло от сердца.
— А чего такого? — пожал я плечами. — День рождения как день рождения. Бывает лучше, бывает хуже.
— Ты в этом уверен? — направила на меня рентгеновский взгляд мать.
— Уверен, — кивнул я.
Кот тоже на всякий пожарный молча кивнул, хотя в этом не было надобности. Мать все равно сейчас на него не смотрела.
— Значит, уверен? — ледяным голосом переспросила она.
— Ну да, — вновь кивнул я.
— Вот это и плохо, — скорбно произнесла мать.
Я почувствовал себя жутким грешником и вяло осведомился:
— А собственно, что там случилось, на дне рождения этом?
— Да, наверное, вам виднее, — не сводила с меня пытливого взгляда родительница.
Я не знал, до какой степени Жанна была откровенна по поводу вчерашнего с Юлией Павловной. Подставлять ее не хотелось. Поэтому, бросив на маму непонимающий взгляд, я подумал: «Вот сперва прозондирую почву, насколько ты в курсе, а потом уж чистосердечно признаюсь».
Макси–Кот, по–видимому, принял такое же решение и осторожно поинтересовался: