Князь оборотней - Волынская Илона (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
— Снег, как море, взболтаешь ты, Солнце-Мать… — пел Донгар.
Визжащих дяргулей крутило в водоворотах. Карабкающийся на холм медведь пошатнулся — земля расползалась у него под лапами, не давая взобраться повыше. Тяжело навалился на холку Хакмар. Вода поднималась все выше и выше, точно весь талый снег окрест превращался в ручьи и мчался сюда, к холму, на котором плясал шаман. Заяц сорвался у Аякчан с рук и поскакал наверх.
— Хадамаха, миленький, давай, поднажми! — Аякчан изо всех сил вцепилась в медвежий мех и потащила, сама скользя торбазами и проваливаясь в кипящие под коленками буруны. И словно именно этого крошечного усилия не хватало — медведь рванулся вперед, обрушивая из-под лап целые пласты размокшей земли, и выбрался на холм, волоча за собой Хакмара, и проломился сквозь мокрые кусты…
Все трое, с хрипом дыша, рухнули у ног шамана.
— Белую пену взметнешь, ель могучую выворотишь и вверх корнями поставишь! — с явным облегчением в голосе рявкнул Донгар, и его веер на деревянной ручке загреб воздух, как весло — воду. Громадная волна взметнулась между соснами — точно сама Повелительница Седна прислала сюда свой Океан! На миг зависла, курчавясь гневной белой пеной среди тускло-зеленых крон… и, ломая деревья, как палочки для растопки, ударила вниз. Прямо в дяргулей — с силой великанского кулака!
Грохот заставил медведя прижаться к земле.
Пронзительный визг взвился над бушующей водой. Лес превратился в реку — бурную, неудержимую реку, несущуюся между сосновых стволов, и эта река мчала дяргулей дальше, дальше, колотя об деревья, протаскивая через нежданные перекаты. Красные Огненные морды вертелись в смертельных объятиях воды, молотили лапы с мелкими острыми когтями, но воде были безразличны и зубы, и когти, и морды странных Огненных тварей. Один за другим дяргули исчезали под водой, и визг стихал.
Вода всплеснула у холма, и мертвое тело дяргуля вынесло под ноги беглецам. Растопырив лапы, точно все еще пытался бежать, мертвый дяргуль лежал на черной, мокрой земле, и в его оскаленной пасти, затухая, плясало Рыжее пламя. Зашипело, змеиным языком прорываясь меж выщеренными зубами, и погасло, курясь черным дымком. Медведь толкнул лапой воняющую гарью тушку. Мертвый дяргуль перевернулся на бок. Прячась в густой багряной шерсти, его шею стягивал тонкий кожаный шнурок. А за шнурок был заправлен лоскут замызганного полотна. Медведь повел широкими ноздрями и вдруг негодующе заревел.
— Аякчан… — губы плохо слушались Хакмара, зубы отстукивали нервную дрожь. — Это не от твоей рубахи лоскут?
Девушка торопливо сбросила мокрый кожух и уставилась на изодранный в бахрому подол старой рубахи.
— Откуда он мог тут взяться?
— Вот именно, — кивнул Хакмар. — Откуда лоскут взялся… Откуда сама эта пакость взялась? — он с отвращением поглядел на труп дяргуля.
— Не понимаешь, однако? — Донгар пытался стоять сам, но потом не выдержал и привалился плечом к медведю. Выглядел он таким же измотанным, как и остальные. — С Буровой, откуда ж еще! Канда говорит — полночи назад появились, людей жечь стали.
— Они вроде тех, с жалом на хвосте, которые по Огненному Озеру бегали! — сообразила Аякчан.
— То-то жрец засмущался так, когда Канда красных волков помянул! — Хакмар ощерился, как красный волк. — Очередные эксперименты с Рыжим огнем!
Донгар мучительно покраснел:
— Наследник клана, мастер, а такими нехорошими словами ругаешься!
— Какими? — опешил Хакмар.
— Ну этими… Экс… Экс… — Донгар покраснел еще больше. — Сам знаешь, однако, чего сказал! Да еще при девчонке! — И уже жалобно добавил: — Ты такого больше не говори! Может, тот жрец и плохо делает… Но мне он все-таки отец!
Свиток 17,
где четверо героев и заяц сидят на берегу и смотрят свысока
На вершине холма сидели пятеро. Шаман, кузнец и жрица, косолапый мишка, и еще беленький зайчишка застыл столбиком, беспокойно постригивая длинными ушами. Они глядели вниз, на бушующий поток талой воды. «Не видел такого, и дальше бы не видеть», — думал медведь. Точно громадное, без конца и края, море поросло таким же бескрайним лесом — с рокотом и гулом вода неслась между стволами. Куски льда стукались о шершавую кору. Вода с гулом протискивалась между деревьями, вертела мелкую щепу и целые бревна, разливалась широким потоком, прокатывалась сквозь кусты.
— Донгар, ты как плаваешь? — прокричал Хакмар, стараясь перекрыть шум разбушевавшегося паводка.
— На олене — как олень. Сам — как топор, — вздохнул Донгар.
— Это я к тому, что если вода поднимется еще чуть-чуть, нас отсюда смоет к Эрликовой матери, — пояснил Хакмар. — Ты что, решил все снега на Сивире растопить?
— Нету, однако, у Эрлика матери! От Зари Времен он существует, вместе с Нуми-Торумом мир создавал. Змеи, например, его работа, — обстоятельно сообщил Донгар. — И ничего я не решал! Сам знаешь, мы, шаманы, ничего сами не делаем, только духов просим. Я Хотал-экву просил, чтобы она снег растопила — вот она и растопила.
— По-моему, она несколько увлеклась, — критически высказался насчет Хозяйки Солнца Хакмар.
Раздался грозный гул, и новая волна выкатилась из-за стволов. Плещущая у холма вода издевательски облизала подошвы Хакмаровых торбазов.
— Эй, я ничего обидного не имел в виду! — глядя на золотистый край неба, испуганно завопил Хакмар.
— Это разве увлеклась… — снисходительно обронил Донгар. — Вон, хоть Белую старуху возьми… Как перхоть из волос своих чешет, пока пургу смертную не начешет — не успокоится! А с другой стороны — что ж ей, с перхотью ходить?
— Яичным желтком волосы мазать не пробовала? — сдавленно пробормотал Хакмар. — Говорят, помогает.
— Она не может, — очень серьезно сообщил Донгар. — Яйца — они летом. А старуха — зимой. У тебя лицо странное, Хакмар. Ты, однако, не заболел — может, съел чего не то?
— Вряд ли меня от этого тошнит. Если вспомнить, когда мы ели в последний раз, — нервно сглотнул Хакмар.
Медведь звучно цыкнул зубом и выразительно покосился — заяц немедленно шмыгнул Аякчан за спину.
— Даже не думай, — предостерегающе сказала Аякчан.
Донгар звучно шлепнул себя ладонью по лбу и кинулся к своему мешку:
— Я ж лепешек у Канды натаскал — черствых, однако, и мясо он под запором держит, но…
— Донгар, ты самый великий шаман на свете! Ну и в темноте, конечно, — вскричал Хакмар. — Даже если нас теперь затопит — плевать! Хоть будет чем плевать, — вгрызаясь в лепешку, пробубнил он.
— Если что — я возьму зайца и полечу, а вы за Хадамаху ухватитесь и поплывете. — Аякчан изо всех сил старалась изобразить невозмутимую жрицу, но нервно щиплющие лепешку пальцы выдавали ее волнение. — Медведи отлично плавают.
Медведь негромко рыкнул: хорошо ей рассуждать, она птичкой на ветке передохнуть может, а ему как? Неизвестно, далеко ли теперь талая вода тянется. Аякчан его рыка не поняла, еще и нахваливать принялась:
— Видите, он даже предусмотрительно обратно не превращается. Так и сидит — медведь медведем!
Хакмар окинул медведя задумчивым взглядом и сообщил:
— Я так думаю, обратно он не превращается по причине очередной великой потери — я имею в виду штаны!
Физиономия у Аякчан вытянулась.
— Неужели нет никакого способа превращаться, а штаны не рвать? — раздраженно спросила она.
Медведь только раздраженно рыкнул. Умная больно! Вопрос «Как превращаться и не рвать штаны?» — это, можно сказать, основной вопрос, над которым размышляли все мудрецы племени Мапа от Зари Времен до наших Дней! Наравне с вопросом — в чем смысл человеческой жизни (ответ: чтобы человека съесть — был отметен как жестокий, а также жесткий и не шибко вкусный еще на той самой Заре Времен).
— А запасных у тебя нет? — продолжала приставать Аякчан.
Морда медведя стала укоризненной: что, непонятно? Это и были запасные!
— Между прочим, мой запас Голубого огня может на что-то серьезное понадобиться, а новый взять негде! — недовольно напомнила Аякчан — свела вместе ладони… полыхнуло-пыхнуло, и она протянула медведю новые штаны. Из Огненного шелка!
