ЧАО — победитель волшебников (сборник) - Аматуни Петроний Гай (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
— Чох! — сказал волшебник, и глаза у Петьки открылись.
— Что это? — удивился мальчик и опять зажмурился.
— Чох!
— Да что же это творится? — изумился Петька. — Неужто приболел? — И стал считать себе пульс.
Вошла мать и, увидев бодрствующего сына, улыбнулась.
— Вот молодец! Уже проснулся. Чего это ты пульс меряешь? — испугалась она. — Не приболел ли?
— Сам думаю…
— Плохо чувствуешь себя?
— Вроде хорошо, а глаза не закрываются, представляешь?
— Еще бы, — успокоилась мать. — Ты же проспал девять часов…
Делать нечего, Петька встал, нехотя умылся, наскоро позавтракал, схватил портфель и побежал. На ходу он решил было дать пинка Барбосу, но вдруг ощутил чью-то увесистую ладонь на своей шее. Оглянулся — никого… Петька посмотрел на Барбоса и оробел. Тем временем волшебник произнес «Чох!» — и один грязный Петькин ботинок засиял, как зеркало.
— Этого еще недоставало! — разозлился Петька и вернулся. — Мама, это ты мне один ботинок почистила?
— И не думала. Может, отец? Сколько мы тебя уговариваем, чтобы ты стал аккуратным во всем…
— Отец, отец… — бормотал Петька, поневоле начищая второй ботинок. — Не мог довести дела до конца… Да и кто просил его? В школу вот теперь опаздывай.
Разделавшись с ботинком, Петька бросился было бежать, но споткнулся обо что-то и упал. Оглянулся — стоит торчком учебник «Родная речь», который он забыл дома.
— Ну и денек! — вздохнул Петька, засовывая книгу в портфель. В школьный двор он ворвался, когда по всем этажам гремел звонок. Из верхнего окна ему махали и кричали:
— Давай, Петька, быстрей. Иван Никанорыч идет!
Неведомая сила подхватила Петьку, оторвала от земли и понесла по воздуху прямо к окну, а там уже ему помогли ребята. Когда учитель вошел в класс и по привычке взглянул на третью парту слева, Петька сидел на положенном ему месте и ответил преподавателю ласковым взглядом.
— М-да-с… — произнес учитель, поздоровался и сказал: — Петр Долгополов-первый (в классе имелось еще два Петра Долгополовых), прошу к доске, — и… не мог вдосталь налюбоваться Петькиными ботинками. Весь класс невольно приподнялся, чтобы увидеть это сияющее чудо.
— Напиши, Петр: «Воробшек сел на камшек», — нарочито невнятно произнес учитель.
— Я плохо расслышал, Иван Никанорыч, — произнес Петька.
— Верю, охотно верю, молодой человек, но у меня сегодня что-то с голосом… Извините. Смысл вы уловили?
— Да вроде бы что-то уловил, — с сомнением сказал Петька. — Но маловато…
— А как остальные? — повернулся Иван Никанорович в классу.
— Уловили! — дружно ответили ему.
— Прекрасно. Пиши, Петр, пиши — для твоих познаний это слабый орешек… Ну-с…
Петька прижал для верности левый мизинец к большому пальцу, а правой рукой старательно вывел мелом: «Воробшек сел на камшек».
— Готово? Так-с… Как слышишь, так и пишешь… Как выглядит первое слово, Петр?
— Порхающе…
— Гм… Остроумно. А какой буквы недостает?
Петька вписал «е», получилось: «Воробешек»!
— Смело! — заметил учитель. — Даже очень… А надо бы? — И он медленно оглядел класс вновь.
— Можно мне? — подняла руку Маша Воробьева. — Надо «воробышек» или «воробушек».
— Правильно, Маша, садись. Вот так… — и удивленно уставился на доску.
Петька стоял рядом с учителем, а на доске было отчетливо написано «воробышек»! Петька заморгал, не понимая, как это произошло, и про себя шепнул: «Чур меня!»
— Простите, я не заметил… Мне показалось, что тут была ошибка, Петр?
— Б-б… Не знаю, Иван Никанорыч, вам виднее.
— Резонно, Петр. А как выглядит последнее слово?
— Нормально… — И Петька не долго думая вписал букву «ы».
— Что скажут остальные?
— Можно «камешек», а по-другому еще «камушек», — бойко ответил Коля Сазанов.
— А у него… у него тоже написано «камушек», Иван Никанорыч.
— Разве?! — Учитель растерянно повернулся у доске. — Да что это у меня со зрением сегодня? Садись, Петр. Если ты всегда будешь чистить свою обувь, то определенно станешь отличником!
А на перемене чья-то невидимая рука отвела Петьку в сторону, и кто-то шепнул ему на ухо:
— Сегодня я тебя выручил, потому что сам был таким, но если повторится намылю шею!
— Честное пионерское, больше не буду, — тихо пообещал Петька. — Вы волшебник?
— Ага.
— Я так и подумал. А можно нам… встретиться?
— Станешь отличником — посмотрим…
4
Вернулся Мур-Вей озабоченный и грустный.
— Я посетил одну из школ, — сообщил он, — это поистине дворец знаний, источник здоровья для юных станичников. Но мудрость их наставников бессильна перед коварством Кащеевых семечек. Увы, бессилен и я…
— Как же быть? — расстроился Егор. — Мур-Вей, дедушка, Чао, неужели ничего нельзя сделать?!
— Есть одно решение, — произнес Чао. — Хорошо бы выбросить из жизни станицы то время, когда здесь орудовал Кащей Бессмертный.
— Великолепно, Мудрый Повелитель волшебников! — вскричал Мур-Вей. — Однако… Гм… Исчезнет и то доброе, что происходило тогда в станице… — засомневался дедушка Осип.
— Сейчас узнаем…
Мур-Вей бросился к телефону и набрал 09.
— Справочное? Скажите, пожалуйста, когда у вас начались чудеса в школах?… Для чего нужно? — волшебник нежно подул в трубку, и женский голос ответил:
— Приблизительно после школьного карнавала, который состоялся двадцать третьего апреля… от шести до девяти вечера.
— Благодарю вас…
Мур-Вей полистал телефонный справочник и набрал нужный номер:
— Это больница? Здравствуйте. Скажите, не было ли у вас операций двадцать третьего апреля, от шести до девяти вечера? Или, может быть, родился человек…
— Сейчас посмотрю записи в журнале. Нет-нет, этот вечер вообще прошел у нас спокойно.
Мур-Вей опросил почту, аэропорт, авто- и железнодорожный вокзалы.
— Все в порядке, — с удовлетворением произнес он, кинув телефонный аппарат в воздух, где тот и растаял, — исчезновение этого времени станичникам не принесет вреда… — И вышел из палатки, а когда вернулся, все поняли, что дело удалось на славу.
— Теперь воистину волшебных семечек в Подсолнечной как не было! — сказал Мур-Вей. — Однако проверим все же — так ли это и не ошиблись ли мы в расчетах. Вдруг у Кащея кто-нибудь покупал семечки после карнавала… Волшебник отвернул широкий рукав своего халата на левой руке и всмотрелся в циферблат «часов»: синяя стрелка указывала направление на станицу Подсолнечную, а красная замерла на нуле!
5
— Ну вот, — с грустью произнес Мур-Вей. — Пора расставаться… У каждого орла своя дорога в небе. Передайте привет профессору Чембарову…
Они обнялись, Мур-Вей сказал: «Чилим!» — но… сказка наша еще не окончилась…
6
— Остался я вновь один, — печально прошептал Мур-Вей и вышел из палатки, раздумывая, как быть дальше. — Жаль Абдула-Надула… Жив ли он?
Надежда на почти невероятное свойственна не только обыкновенным людям, но и волшебникам. Пожелав увидеть Великого Рассказчика, если тот, конечно, жив, Мур-Вей произнес заклинание, и Пожиратель Халвы как бы выпрыгнул из пространства, но так неловко, что наступил волшебнику на ногу.
— О-о-о! — застонал Мур-Вей, оттолкнул его и схватился за мизинец левой ноги. — Ты отдавил мне самую чуткую мозоль, Сын Шайтана, Казначей Глупости, Причинитель Неприятностей… Сгинь с глаз моих и стань пылью. Родственник Свиньи!
На месте Абдула-Надула осталась лишь горстка мелкой, как пудра, пыли. Мур-Вею тотчас стало легче, боль унялась, душа, удовлетворенная местью, несколько успокоилась, а недавно полученное среднее образование укротило его буйный характер.
— Что я наделал! — раскаивался волшебник. — Лишился единственного спутника… Извини, Абдул-Надул, я сейчас все исправлю.
Он лег на землю, осторожно сгреб на ладонь пыль, оставшуюся от Мудрейшего из Мудрых, что-то прошептал, и Абдул-Надул встал перед ним цел и живехонек. Только правый глаз у него слезился и часто моргал.
