Грегор и смутное пророчество - Коллинз Сьюзен (прочитать книгу TXT) 📗

Никто и не возражал. Быстро собравшись, они двинулись в путь и в конце концов очутились в гораздо более просторном и к тому же сухом туннеле. Здесь Аврора и Арес могли даже лететь, хотя для всадников потолок по-прежнему был низковат. Мыши были этим огорчены, но Люкса сказала:

— Ничего, мы пойдем сами. Даже если бы вы смогли взять остальных, крыса была бы вам не по плечу.

Было решено погрузить на мышей скудные съестные припасы.

Грегор смотрел на мышей с завистью.

— Да, хорошо, что я не летучая мышь, — задумчиво сказал он. — Иначе я улетел бы отсюда без оглядки.

— Аврора и Арес никогда так не поступят, — заметила Люкса. — Ведь они теперь кровно связаны со мной и Генри.

— А как это случается? — поинтересовался Грегор.

— Летучая мышь и человек клянутся до самой смерти защищать друг друга, — объяснила Люкса. — Аврора никогда не оставит меня в беде, а я не брошу ее.

— И у каждого в Регалии есть своя мышь? — спросил Грегор, думая о том, как это здорово — иметь кого-то, кто по-настоящему тебе близок и никогда не предаст. Особенно в Подземье.

— Нет, что ты! Большинство не могут подобрать себе подходящую летучую мышь, даже если ищут всю жизнь. Я связана с Авророй давно, еще с детства, но вообще-то такое случается редко.

— А как это у тебя получилось?

— Когда погибли родители, я долго не могла прийти в себя и не чувствовала себя в безопасности на земле. И почти все время проводила в воздухе, с Авророй. Мы практически не разлучались — вот почему мы так прекрасно понимаем друг друга, — просто ответила Люкса. — Викус просил Совет разрешить нам дать друг другу клятву. И тогда я наконец перестала бояться.

— А теперь? Теперь ты тоже не боишься? — спросил Грегор.

— Честно говоря, боюсь, — смущенно ответила Люкса. — Но здесь мне даже не так страшно, как бывает в Регалии. Знаешь, я настолько устала бояться, что решила: каждый день, просыпаясь, я говорю себе, что этот день — последний. Если не цепляться за время — не страшно его потерять.

Грегор подумал, что никогда не слышал ничего печальнее. И он не знал, что на это сказать.

— И тогда, ложась спать, ты можешь радоваться оттого, что отвоевала у смерти еще один день, — продолжила Люкса. — Понимаешь?

— Кажется да, — промямлил Грегор.

Его вдруг кольнула догадка: а ведь эта стратегия Люксы — не что иное, как его собственная, только возведенная в квадрат. Да, Грегор не думает о смерти каждый день, но он ведь запретил себе думать о будущем — с папой или без него. И если бы он, Грегор, случайно не провалился под землю и не узнал, что папа жив, если бы папа так никогда и не вернулся — неужели он так и не позволил бы себе быть счастливым? И неужели так могло продолжаться всю жизнь?! «Очень может быть, — подумал он. — Очень может быть, что всю жизнь».

И он поспешил продолжить беседу:

— И как же вы устанавливаете такие… родственные отношения с мышами? — спросил он.

— Это очень простой ритуал. Собираются вместе много людей и много летучих мышей. Ты встаешь лицом к лицу со своей мышью и произносишь клятву. Вот так, — Люкса вытянула руку и произнесла:

— Потом летучая мышь произносит ту же клятву, только уже с твоим именем. Ну а потом — праздничный пир, — улыбнулась Люкса.

— А что случится, если кто-то нарушит клятву? Ну, например, если Аврора возьмет и улетит, оставив тебя в опасности? — допытывался Грегор.

— Аврора так никогда не поступит. Но вообще-то иногда такое случалось. Наказание полагается очень суровое. Не сдержавший клятву изгоняется и обрекается на одиночество в Подземье. А в Подземье одному выжить почти невозможно. Долго не протянешь, — ответила Люкса.

— Ваши местные обряды впечатляют, — вмешался в разговор Живоглот, — а ваша беседа безумно увлекательна, однако я попросил бы продолжить путь молча. Если из-за вашей милой болтовни дозорные крысы обнаружат нас раньше времени, поверьте, это будет очень некстати.

Люкса и Грегор замолчали. Грегору хотелось еще многое обсудить с Люксой. Без Генри она показалась ему совсем другой — более доброжелательной и не такой задавакой. Но, как ни досадно, Живоглот был прав.

К счастью, Босоножка задремала, поэтому дальше они двигались в полной тишине, слыша только собственные шаги да скрежет зубов Живоглота, который гонял в пасти оставшийся у него от обеда хрящик.

Грегора одолевала тревога за отца. Из слов Живоглота следовало, что крысы могут убить его только из опасения, что Грегор сможет до него добраться. Но как же так? Ведь у них есть пророчество, и там об этом ни слова! Вряд ли кто-либо мог разрешить сейчас сомнения Грегора. А тут еще эта последняя строфа:

Тут вообще не понятно, что к чему, и нет никакой подсказки. Единственное, что сказано совершенно определенно, — от последнего из тех четырех, которым предсказана гибель, зависит судьба оставшихся в живых. Но как это произойдет? Где? Когда? Обо всем этом ни слова. Если и есть там подсказка, ему, Грегору, до нее не добраться.

Живоглот вел их вперед до тех пор, пока они не начали валиться с ног от усталости. Тогда он приказал остановиться в пещере, по крайней мере довольно сухой и где была вода, пригодная для питья.

Грегор и Люкса раздали еду. К огорчению Грегора, съестные припасы таяли на глазах, гораздо быстрее, чем он предполагал.

Когда тараканы вновь отдали свои порции Босоножке, Грегор хотел было возразить и предложить ей свою еду, но Живоглот его опередил:

— Пусть их, — сказал он. — Ползучие могут месяц обходиться без пропитания, если, конечно, есть где напиться. И не вздумай кормить Гокс — она неплохо попировала, ей до конца похода хватит.

В пещере было холодно. Грегор переодел Босоножку в сухую одежду. Но с ней что-то было не так: она притихла, и кожа ее была какой-то влажной и холодной. Грегор укутал сестренку в одеяло. Будет ужасно, если она заболеет: он не знал, что в таких случаях следует делать. Дома болеть не страшно — там мама, она напоит соком, даст лекарства, постелит чистую постель и взобьет подушки — тогда станет легко и болеть, и выздоравливать. А он, Грегор, ничего не понимает в этих детских болезнях. Ну ничего, скоро они найдут папу, и тот непременно поможет, ведь папа, конечно, знает, что делать.

Долгий путь так всех измотал, что уснули они мгновенно.

Но что-то нарушило неспокойный и тяжелый сон Грегора. Что это было? Звук? Движение? Грегор так и не понял. Но он вдруг открыл глаза и увидел, что Генри склонился над спящим Живоглотом, и в руке у него — обнаженный меч…

ГЛАВА 22

Грегор только успел открыть рот, как в то же мгновение Живоглот проснулся. Генри стоял у него в изголовье, и поэтому первое, что увидел Живоглот, открыв глаза, — это готового заорать Грегора. Но ему хватило и этого.

С быстротой молнии он вскочил, резко обернулся и оскалил зубы. И в этот момент Генри бросился на него. Лезвие полоснуло крысу по массивной груди, и Живоглот тут же нанес ответный удар. Он хлестнул Генри своим упругим хвостом и рассек кожу у него на руках.

Тут наконец Грегор сумел крикнуть, разбудив остальных.

Живоглот покачивался на задних лапах, весь в крови, разъяренный и очень страшный. Рядом с ним Генри казался маленьким и слабым — он еле удерживал меч в своих израненных руках.

Люкса и Аврора тут же взлетели в воздух, а Арес приготовился атаковать Живоглота.

Но Грегор успел первым.

Одним прыжком очутившись между Живоглотом и Генри, он раскинул руки: