Мила Рудик и кристалл Фобоса - Вольских Алека (е книги .TXT) 📗
— Они говорят — «похоже», понимаешь? — объяснил он. — Если б это были чары порабощения, Анфиса должна была бы умереть. Не может ни обычный человек, ни маг жить без души. Но она жива. Еще они говорят, что такое состояние бывает из-за испуга.
— Испуга?! — на высокой ноте переспросила Мила, не понимая, чего могла испугаться Анфиса перед тем, как упала.
— Они говорят, это должен быть испуг такой силы, что человек словно уходит в себя и не хочет возвращаться, — пояснил Ромка, потом вдруг тряхнул головой и с яростью добавил: — Если честно, я ничего не понимаю! И мне кажется, что знахари озадачены не меньше моего.
Ребята какое-то время шли молча, думая о том, в какое ужасное положение попала сейчас Анфиса.
— Кстати, — нарушил молчание Ромка. — С Лютовым то же самое, что и с Анфисой. И в том и в другом случае — одни и те же чары.
* * *
В конце недели Миле наконец представилась возможность сдать Амальгаме свой выстраданный реферат.
Приняв от Милы трехаршинный свиток пергамента, профессор алхимии в первый момент потеряла контроль над лицом: оно у нее сначала странно вытянулось, а потом пошло красными пятнами, как подозревала Мила, от ярости.
— Что ж, — сквозь зубы процедила Амальгама, когда весь класс, наблюдая за этой сценой, замер за партами. — В этот раз вам повезло, госпожа Рудик. Но не надейтесь, что повезет в следующий. Оценку вы узнаете, когда я проверю вашу работу. Садитесь.
Возвращаясь за парту, Мила выдохнула почти облегченно. Она все время ожидала какого-нибудь подвоха со стороны Амальгамы — к примеру, новое задание аршинов в пять. Ее даже немного удивило, что профессор отпустила ее так легко.
До конца урока Мила еле досидела. Под испепеляющим взглядом Амальгамы она чувствовала себя как на иголках. Мила с трудом представляла, как будет ходить на уроки алхимии еще как минимум два года.
После алхимии, когда каждая минута казалась Миле вечностью, антропософия и монстроведение пролетели так быстро, что она их почти не заметила.
Когда закончился урок монстроведения и меченосцы гуськом покидали класс, профессор Буффонади неожиданно обратился к Миле — она немного завозилась, пытаясь втиснуть учебники и конспекты в рюкзак, который имел странное свойство менять свою вместительность от перемены к перемене, и выходила из класса последней.
— Госпожа Рудик! — негромко позвал профессор.
Мила обернулась.
— Вы не могли бы задержаться на несколько минут? — вежливо спросил он.
Ромка, уже стоявший в дверях, вопросительно посмотрел на Милу. Мила качнула головой, давая понять, что ждать ее не обязательно, и направилась к учителю.
Профессор Буффонади встал из-за стола и спустился с учительского возвышения. Мила, направляясь к нему по проходу, в очередной раз отметила разительное несходство между Бледо и его дядей. Высокий, уверенный в себе (даже чуточку чересчур уверенный), с горделивой осанкой и свободной, размашистой жестикуляцией, Массимо Буффонади был полной противоположностью своему забитому, неуклюжему племяннику. Судя по тому, что Бледо и Буффонади носили разные фамилии, итальянец был его дядей по материнской линии. По-видимому, внешностью Бледо Квит пошел в отца.
— Присаживайтесь, прошу вас, синьорина, — указывая на первую парту среднего ряда, предложил профессор, когда Мила подошла к нему.
Она опустилась на указанный стул. Массимо Буффонади сел за первую парту соседнего ряда. Мила недолго ломала голову, зачем она понадобилась профессору монстроведения. Синьор Буффонади сразу перешел к делу.
— Госпожа Рудик, сразу должен извиниться, что отнимаю у вас время, отведенное для обеда, — не слишком, однако, виновато произнес профессор, — но мне нужна от вас небольшая услуга — информация.
— Какая информация? — Мила была озадачена: что такого она могла знать, чего не знал профессор Думгрота?
Синьор Буффонади пошевелил густыми черными бровями, словно мысленно подбирал нужные слова в чужом для него языке, чтобы лучше изложить суть дела.
— Видите ли, — начал он после некоторой заминки. — Мне стало известно, что около двух лет тому назад вы и еще один ученик школы имели возможность своими глазами видеть некого монстра, которого местные жители именуют Чер-Мерсским чудовищем. Мои сведения верны?
Профессор смотрел на Милу в ожидании ответа. Мила неуверенно кивнула.
— Д-да… видели, — протянула она, решив не уточнять, что она имела возможность не только видеть Чер-Мерсское чудовище, но и повисеть на его шее, заглянуть к нему в пасть с двумя рядами острых зубов и вообще очень близко с ним познакомиться.
— Очень хорошо, — с довольным видом кивнул профессор Буффонади, и Мила вновь промолчала, решив не говорить, что не находит в этом ничего хорошего. Тем более что профессор монстроведения, удостоверившись, что обратился по адресу, тут же пустился в объяснения: — Вы, вероятно, знаете, что этой осенью в городе состоится «Шоу монстров». В этом шоу нет актеров. Один только режиссер — я. Не подумайте, синьорина, что я получаю удовольствие, пугая людей, но способность, о которой вы наверняка уже слышали, дана мне с рождения. Я просто делаю то, что позволяет мне моя магия. К тому же зрителей на мои шоу никто не загоняет силой. — Буффонади иронично улыбнулся краем рта. — Их просто интригует возможность испытать сильные эмоции без всякой угрозы для жизни и здоровья.
На некоторое время он замолчал, словно что-то обдумывая.
— К тому же именно сейчас для жителей этого города будет не лишним осознать, что иногда их страх — это только иллюзия. — Синьор Буффонади нахмурил брови. — В данных обстоятельствах… — словно обращаясь к самому себе, проговорил он, понизив голос, — пойдет только на пользу, я полагаю… — Он очнулся от задумчивости, обратив внимание, что Мила теперь смотрит на него настороженно, и отмахнулся: — Ну, вы сами скоро все поймете…
— Профессор, а что вы хотели от меня? — спросила Мила — последние слова итальянца ее совершенно запутали.
— О! Всего лишь небольшую услугу. — Синьор Буффонади посмотрел на нее пристальным взглядом и сказал: — Я хотел бы, чтобы вы как можно подробнее рассказали мне о вашей встрече с Чер-Мерсским монстром. Я планирую включить его в свою программу.
Мила какое-то время немигающим взором смотрела на профессора. Не то чтобы его просьба была слишком неожиданной — и правда, чем еще может интересоваться специалист по монстрам, творец жутких иллюзий? Просто все это было так давно: болота Черной Пади, Чер-Мерсский монстр, смертельная схватка и чудесное спасение, — что Мила даже растерялась. Она сто лет не вспоминала об этом… У нее даже промелькнула мысль: а с ней ли все это произошло?
— Вас это не затруднит? — полюбопытствовал синьор Буффонади, видимо, озадаченный долгим молчанием Милы.
Она моргнула, переборов внезапную растерянность, и нетвердым голосом ответила:
— Э-э-э… нет… нет, не затруднит.
Около четверти часа у нее ушло на рассказ о Черной Пади и Чер-Мерсском монстре. Профессора Буффонади не очень интересовал процесс схватки Милы с чудовищем. Случай с хвостом, который болотный дракон чуть было сам себе не откусил благодаря действию направленного на него Милой заклинания, не показался профессору ни забавным, ни оригинальным. Зато его очень интересовали самые мелкие детали внешнего вида Чер-Мерсского чудовища, количество децибел в его рычании и особенности поведения.
Мила описала все детали внешности болотного дракона, какие смогла вспомнить. Что такое «децибелы», она не знала, но сообщила, что от рычания монстра у нее закладывало уши. И наконец заявила, что заметила только одну особенность поведения Чер-Мерсского монстра — он ест людей.
Первое, о чем подумала Мила, когда профессор Буффонади закончил с расспросами, что если она прямо сейчас поторопится в Дубовый зал, то еще, возможно, успеет пообедать.
Воспоминания о Чер-Мерсском чудовище совершенно не подействовали на нее угнетающе. Она рассказывала об этом так, словно была не участником событий, а сторонним наблюдателем. Это получилось непроизвольно. Память не оставила ей никаких эмоций, связанных с той схваткой. Но из-за того, что ее пришлось усиленно напрягать — как-никак с тех пор прошло два года, — у Милы не на шутку разыгрался аппетит.
