Сердце спящего духа - Мадисон Александр (первая книга .TXT) 📗
Глаза Стража, вначале тревожные, к концу рассказа всё больше озарялись надеждой.
– Так, значит, находки брал в руки только Рене?
– Да, – хором закивали дети.
– А ты, Сайка. Ты не дотрагивалась до них?
– Н-нет… – удивлённо пробормотала девочка.
– Точно?
– Точно! – подумав, уверенно ответила та, – Я только подхватила их, когда тащила Рене…
– Хорошенькое “точно”! Ну-ка, Рене, принеси их сюда, – нетерпеливо попросила Ири-Тао.
Мальчик поднялся и принёс находки. Ири-Тао внимательно рассматривала их, не прикасаясь руками. С каждой секундой её охватывало всё большее возбуждение. Под конец она просто рассмеялась:
– Здорово! Не могу пока утверждать наверняка, но, кажется, вы вынесли из Заповедных земель самое ценное, что только можно было оттуда вынести.
Сайка с интересом подалась вперёд, но тут же получила чувствительный щелчок по носу.
– Чу! – сурово прикрикнула на неё волшебница, – Радуйся пока, что дважды вышла из Ворот и не узнала Приговора! Не каждому и однажды везёт!
– Да что случится-то? – захныкала девочка, потирая ушибленное место, – Это же просто свёрток…
– Нет, – в голос засмеялась Ири-Тао, развязывая верёвку, – Кажется, я знаю, что это. Это не просто свёрток. Многие годы хранилось это у Стражей. Создавалось и дополнялось ими. Это самая главная наша драгоценность, утерянная после падения монастыря, – колдунью охватило чрезвычайное возбуждение, – Я думаю, что перед нами карта Заповедных земель… во всяком случае, что-то, обладающее очень сильной магией!
Ири-Тао с трудом разогнула задубевшую кожу и извлекла на свет толстый пакет, аккуратно обёрнутый в вощеную парусину. Чувствовалось, что тот, чьи руки последними касались свёртка, придавал огромное значение его содержимому и сделал всё, что мог для его сохранения. Воск, с этой точки зрения, являлся наиболее надёжным решением. Он не портится, не пропускает воду, не повреждается насекомыми.
Вероятно, под действием прошлогоднего солнца парусиновые слои склеились, надёжно укрыв бесценное содержимое от всего, что могло ему повредить. Если бы Рене не забрал карту, она могла бы пролежать там ещё столетия. Ири-Тао бережно развернула бесценное содержимое на столе и бессильно опустила руки.
Словно сам воздух качнулся от разочарования. Сайка не столько увидела, сколько почувствовала, насколько сильным оказался этот удар для Стража. Она ошиблась. Древний пергамент был девственно чист.
Мальчик поднял на девочку округлившиеся глаза. Сайка взглянула на Рене и растерянно пожала плечами.
А тем временем, оправившись от удара, Ири-Тао взяла в руки клинок.
– Что-то не припомню я такого оружия… – задумалась она, – В нём чувствуется сила, но что это за сила, мне неизвестно. Он сделан не Стражами. Такой крохотный… Мне кажется, этот нож никого не сможет убить…
– Тем не менее, я порезался им, едва коснувшись лезвия, – возразил Рене.
– А-а? – рассеянно протянула Волшебница, глядя на кровь, стекающую тонкой струйкой по левой руке, – Да-да! Я – тоже! – радостно улыбнувшись, сообщила она, – Странно, совсем не чувствуется боли… и заживает прямо на глазах… Удивительная магия! Что же это всё-таки такое?
Военный совет у Ири-Тао подошёл к концу. Точнее, он просто прекратился. У Рене, ещё достаточно слабого из-за болезни, разболелась голова. Решить все проблемы они так и не смогли. Ири-Тао не знала, ни что это за нож, ни что это за пергамент.
– Это что-то важное, что-то, несомненно, магическое, – задумчиво произнесла она, – Но мне эти предметы неведомы.
– Может, их просто выбросить? – устало поинтересовался Рене, – Пусть магические, но ведь на них может быть и зло.
– Что ты, что ты, – замахала руками колдунья, – Я думаю, что они не просто так попали к вам в руки. Нельзя относиться к ним так легкомысленно. Их дало вам само Время. Вот только неизвестно – кому? И не будь я Ири-Тао, если они оказались у вас случайно.
Я могу видеть сущность всех простых предметов, – продолжала она, – А также предназначение почти всех магических. Я, например, прекрасно вижу твою монету, Рене, и знаю, что это такое. Я могу запросто отличить эту монету от сотен серебряных монет так же, как ты отличаешь дерево от стекла. Но предназначение этого ножа и этого куска пергамента мне неизвестно. Мне не дано видеть их суть. Это какая-то древняя магия. Они сильнее меня.
– Постой, – глаза Сайки озарились надеждой, – Если ты видишь монету, значит ты сильнее Архота?
– Да, – Ири-Тао медленно кивнула, – Я сильнее Архота. Но у него есть Хут. Магический камень, который умножает его силы тысячекратно. С каждым днём. Не забывай, что он разорил город и монастырь ещё до твоего рождения. Моя сила в этой земле. На этом месте. Пока Архот не может победить меня. Но и я не могу уйти отсюда без опасности для себя. К тому же, Архоту помогает Номут, а он гораздо сильнее. С двумя я могу не справиться. Но и они не могут победить меня, пока ссорятся и враждуют между собой.
– А почему они враждуют? – удивилась Сайка, – Они же оба, ну… плохие.
– Они ссорились ещё до того, как стали великими во тьме. И их не двое, а трое. Однажды они поделили сердце великого волшебника. Архот был нищим. У него всегда не хватало решимости на какое-нибудь дело. Он ненавидел труд. И людей. Он ходил от дома к дому и клянчил себе подаяние, постоянно пресмыкаясь и унижаясь. Чтобы доказать самому себе, что он самый сильный, он забрал Волю. Номут был гораздо хитрее, он ведь всю жизнь был мелким торговцем. Он всегда мечтал придумать какой-нибудь изворотливый манёвр, обмануть всех на свете и получить много денег сразу. Поэтому он сразу наложил лапу на Ум.
– А что взял третий?
– Монах? – Ири-Тао вздохнула и рассеянно замолчала, – В принципе, каждый получил то, чего ему недоставало. Ему досталась Любовь… Великая Любовь Великого человека.
Кольцо
Ей было, наверное, лет двести. Грязные патлы густых, некогда очень красивых волос, болтались на её плечах, и ветер трепал их, щедро пересыпая рыжеватой дорожной пылью. Она шла, босая, опираясь на посох, такой же старый и уродливый, как она сама. Серое рубище, лохмотьями свисавшее с её худых дрожащих плеч, было подхвачено на бёдрах чёрной засаленной верёвкой.
Собаки извылись. Они бежали следом, норовя ухватить зубами за грязные икры. Она иногда останавливалась и отгоняла их посохом. Без особого, впрочем, успеха. Отскочив на два-три шага, свора заливалась злобным многоголосым лаем, после чего набрасывалась на старуху с новой силой, подгоняя и доводя до полного изнеможения.
За собаками бежали деревенские мальчишки. Они смеялись над ней и кидали камни. Один попал ей в ногу, оставив неглубокий кровавый росчерк. Собаки, почуяв кровь, глухо заворчали и ощерились. Положение становилось серьёзным. Ковыляя из последних сил, старуха ускорила шаг и подошла к деревенскому колодцу. Громко выдохнув, она с трудом опустилась на маленькую скамеечку, предназначенную для вёдер с водой.
– Пить! Достаньте воды, дрянные дети! – твёрдо произнесла она.
В её голосе было столько власти и холодной ярости, что собаки отскочили, поджав хвосты, и, мгновенно умолкнув, порскнули в разные стороны. Старуха не сильно и даже как-то неуклюже ткнула посохом в землю, и тут же где-то высоко в безоблачном небе что-то полыхнуло.
Треск родился почти сразу. Осторожно прошуршав над головами, он вырос, окреп, и через несколько мгновений мощным громовым раскатом накрыл всё в округе. Потемнело. “Дрянные дети” замерли, точно наткнувшись на какую-то невидимую преграду, чуть потоптались на месте, видимо соображая, как дальше поступить, и с рёвом и воплями разбежались в разные стороны.
– Ку-уда? Назад! – растягивая гласные, взревела старуха и расхохоталась.
Но вокруг уже было пусто. Только где-то вдалеке выли собаки. Трусливо и осторожно. Ведьма расслабилась и противно захихикала.
