Детская книга для девочек - Му Глория (лучшие книги онлайн txt) 📗
Аглая Тихоновна воскликнула: «Леля!» и тоже обняла даму.
Пока они обнимались, Геля украдкой разглядывала хозяйку кабинета. Вот уж с чьим тотемным зверем проблем не было. То есть не совсем зверем, но все равно. Девочка сразу окрестила ее Блистательной Селедкой.
Нет, ничего скользкого и противного в ней не было, даже наоборот. Геля видела ролик в интернете про миграцию косяков сельди к берегам Норвегии — вот именно на такую стремительную, серебристую, сильную рыбу дама и была похожа.
Вся она словно отливала блеском серебра и стали — насмешливые серо-стальные глаза, серебристо-седые волосы, горбоносое, решительное лицо, круглые очки в стальной оправе. «И характер, наверное, стальной», — с боязливым уважением подумала девочка. Но тут дама перехватила ее взгляд и улыбнулась краешком губ. Улыбка была хорошей, нисколько не стальной, а, наоборот, очень доброй.
— Здравствуй, Поля, — сказала дама, но обниматься, к счастью, не полезла, а то ведь некоторые взрослые так и норовят хватать руками совершенно незнакомых детей, как будто это может кому-то понравиться.
Девочка вежливо улыбнулась и сделала книксен (в кино видела, про гимназисток).
Но Аглае Тихоновне это не особенно понравилось — вид у нее сделался совсем несчастный.
— Ничего страшного, Глаша. Вот увидишь, она все вспомнит. — Дама сжала руку Аглаи Тихоновны, затем обратилась к Геле: — Твоя мама рассказала мне, что после несчастного случая ты позабыла некоторые вещи. Не беспокойся, мы все устроим наилучшим образом. А пока давай знакомиться заново. Меня зовут Ольга Афиногеновна Ливанова, гимназия принадлежит мне, и я же являюсь ее директором. Мы с твоей мамой давние подруги — вместе учились в Питере, на бестужевских курсах. С занятиями мы поступим так — я предупредила педагогов, чтобы на первых порах тебя не спрашивали, если ты сама не вызовешься отвечать. А сегодня я отведу тебя в класс и скажу девочкам, что ты не совсем здорова и не стоит пока тебе досаждать…
— Может, не надо ничего такого говорить девочкам? — робко возразила Геля. — А то ведь выйдет ровно наоборот. Все начнут приставать, расспрашивать, что со мной случилось…
— А ты почаще жалуйся на головную боль, — с мягкой насмешкой посоветовала Ливанова. — Нытиков никто не любит, и от тебя быстро отстанут.
Геля хихикнула. Аглая Тихоновна тоже негромко рассмеялась, а Ливанова рассмеялась очень даже громко. Смех у нее тоже был серебристый и ужасно заразительный.
— Все же ты, Леля, невероятная хохотушка, — отсмеявшись, вздохнула Аглая Тихоновна. — И как только умудряешься строгость изображать при девицах да при инспекциях?
— Ох непросто это, Глаша, ты бы только знала. — Ливанова сняла очки, взглянула на стекла и стала протирать их крошечным батистовым платком. — Бывало, хожу полдня с постной миной, потом распугаю всех, запрусь в кабинете и хохочу. Такие они смешные, сил нет. Только ты уж, Поля, пожалуйста, не выдавай меня. — Ольга Афиногеновна водрузила очки обратно на нос и выжидательно взглянула на нее поверх стекол.
— Ни за что на свете. — Геля пообещала искренне, но женщины снова рассмеялись.
Девочка ничуть не обиделась. Во-первых, Ольга Афиногеновна ей понравилась, а во-вторых, — да она и подумать не могла, что такая солидная особа может так несолидно себя вести. Директор гимназии — это ведь все равно, что директор лицея или школы. Высшая сила, ведающая судьбами учеников и учителей. Двоечники и хулиганы видят его в кошмарных снах, да и отличники побаиваются.
А тут — нате вам, выходит, никакое не божество с Олимпа, а живой человек, и довольно симпатичный к тому же.
Геля почувствовала себя гораздо лучше и совсем перестала трусить.
— Ну хорошо. Теперь, когда мы все успокоились, ты, Глаша, можешь отправляться домой, а мы с Полей войдем в клетку со львами. Готова, дорогая? — Ольга Афиногеновна протянула девочке руку. Ладонь у Ливановой была совсем не холодная, как ожидала Геля, а сухая, горячая и крепкая. Это тоже успокаивало, и новоиспеченная гимназистка отважно кивнула:
— Готова.
Вот к чему Геля оказалась не готова — так это к тому, что в классе будут лишь девочки. То есть она, конечно, знала, что гимназия женская, но все-таки это было ужасно странно — ни одного самого завалящего мальчишки, только девочки, на первый взгляд все одинаковые, как инкубаторские, — унылая гимназическая форма, темные ленты в гладко причесанных волосах, все скучное, тусклое, просто умереть-уснуть.
Еще ее поразила тишина.
Когда они с Ливановой вошли в класс, две дюжины гимназисток разом бесшумно встали — а в Гелином лицее общий подъем сопровождался обычно диким грохотом.
Ольга Афиногеновна извинилась перед бородатым мужчиной в синем мундире, стоявшим у доски (доска была самая обыкновенная, точь-в-точь как Геля привыкла), и обратилась к ученицам:
— Дорогие мои, сегодня к нам вернулась Поля Рындина. К сожалению, она еще не вполне оправилась после болезни, поэтому прошу вас пока не донимать ее пустыми разговорами. Надеюсь, вы радушно примете вашу подругу и поможете ей своим участием.
С этими словами Ливанова указала Геле на свободное место в третьем ряду и покинула класс. Девочки снова бесшумно встали — как стая призраков, а Гелю охватил страх. Она ни за что так не сумеет! Обязательно сейчас что-нибудь уронит или грохнет тяжеленной крышкой парты!
Обошлось. Геля удачно приземлилась, то есть села на свое место, и, стараясь не шуметь, достала из ранца чистую тетрадь и пенал. Писали здесь не шариковыми ручками и не гелевыми, а вовсе даже перьевыми. То еще испытание! Геля вечером немножко потренировалась — получалось пока не очень. Перья царапали бумагу, оставляли кляксы, а вместо букв выходили какие-то жуткие кракозябры (а ведь она так гордилась своим аккуратным почерком!).
Урок только начался, и учитель проводил перекличку. Геля напряженно вслушивалась, запоминая имена и фамилии своих теперешних одноклассниц, — что бы там ни говорила Ливанова, а девочки есть девочки. Если Геля только заикнется о своей «амнезии», ее не оставят в покое. Станут расспрашивать, вынюхивать, подлавливать и, в конце концов, докопаются до всего — даже до Люсинды с алмазом. Нет уж, спасибо.
Рядом с ней сидела хорошенькая кудрявая девочка — Сашенька Выгодская. Видимо, с Полей они были подругами — Сашенька встретила ее радостной улыбкой и, улучив момент, шепнула:
— Полечка, как же хорошо, что вы вернулись!
Геле она тоже понравилась, только, к сожалению, подруги ей сейчас были ну совсем не кстати. Придется, наверное, воспользоваться шутливым советом Ливановой всерьез — ныть и жаловаться, пока все от нее не отстанут. Что поделаешь, постоянное притворство — суровая участь всех секретных агентов.
И секретный агент Геля Фандорина, она же Поля Рындина, она же потомок проклятого Тео, сосредоточилась на своей секретной миссии — в гимназию она вернулась, как велела Люсинда, теперь надо все здесь изучить и ждать дальнейших указаний Феи.
Уроки начинались в девять утра, каждый шел не сорок пять минут, как в Гелином лицее, а пятьдесят. В полдень — большая перемена, целый час. Обычно девочки уходили в гимназический садик, а если была плохая погда, взявшись под руки, бродили по рекреации и шушукались.
Все-таки без мальчишек было тихо. Слишком тихо. Никто не бегал, не дрался, не шумел, и Геля была вынуждена признать, что мальчишки не такие уж бесполезные существа. С ними все же повеселее.
У здешних девочек было любимое словцо — «развиваться». Все бурно развивались и очень много читали — надо думать, без интернета и телека иначе с тоски подохнешь. Из-за этих дурацких книжек в первый же день Геля чуть не влипла.
Сашенька Выгодская, которая взялась ее опекать, оказалась бойкой, разговорчивой и очень начитанной девочкой, вечно затевающей споры (она и похожа была на фокстерьера — маленького, но грозного бойца).
— …раньше я читала Тургенева, Гончарова, там, по-моему, не вполне раскрывается жизнь, — взахлеб тараторила Сашенька, повиснув у Гели на локте, — вот у Достоевского, у Толстого, особенно в «Анне Карениной», описана жизнь со всеми ее хорошими и плохими сторонами! Я больше обращаю внимания на темные стороны, но, разобравшись, много найдешь и хорошего, светлого…
