Книга теней - Уэст Жаклин (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Вот эта, с домиками? – с сомнением спросила миссис Данвуди. – А что тебе кажется жутким?
– Они как будто… – прошептала Олив, чувствуя себя ужасно глупо. – Они как будто боятся. Такое чувство, что они пытаются делать вид, что спят, притихли… как будто идет что-то страшное.
– Хм-м-м, – протянула миссис Данвуди, пытаясь согнать с лица скептическое выражение. – Ну, давай тогда просто ее снимем?
Она взялась обеими руками за тяжелую деревянную раму и потянула. Но картина не двинулась с места.
– Странно, – сказала миссис Данвуди.
Потом попробовала потянуть вверх, на случай если полотно висело на крюке. Но безрезультатно.
– Очень странно.
Крепко упершись ногами в покрытый ковром пол коридора, миссис Данвуди хорошенько ухватилась за нижние углы рамы и дернула изо всех сил. Олив показалось, что либо рама расколется надвое, либо у ее мамы соскользнут руки и она шлепнется на пол. Но ни того, ни другого не произошло.
– Уф! – выдохнула миссис Данвуди. – Намертво застряла. Клеем ее к стене приклеили, что ли… или, может быть, обои со временем слиплись с холстом. Наверное, если ее намочить… – Миссис Данвуди не договорила, мысленно перебирая многочисленные гипотезы.
– Лучше завтра разберемся, – опомнилась она и повела Олив обратно в спальню. – А пока что давай я опять тебя уложу.
Укутав Олив в одеяла до самого подбородка и разгладив складки у изножья, она спросила:
– Где Гершель?
– Вот он, – ответила Олив, показывая потрепанного коричневого плюшевого мишку.
– Вот и хорошо. Он тебя защитит, – сказала миссис Данвуди, снова направляясь к двери. – Но я на всякий случай не буду выключать свет в коридоре.
Дверь щелкнула и закрылась. Олив, и не думая засыпать, полежала неподвижно, пока не затих звук маминых шагов. Потом она осторожно спустила ноги на пол, постаравшись поменьше шуршать покрывалом.
Девочка высунула голову за дверь и посмотрела в обе стороны. Дверь в спальню родителей была закрыта. Толстый ковер мягко поблескивал в электрическом свете, а панели полированного дерева на стенах казались листами бронзы. Она на цыпочках выбралась из комнаты и встала перед картиной. Ряд домов все так же трусливо жался друг к другу в сумерках. Олив схватилась за раму. Она все дергала и дергала, но полотно даже не шелохнулось, словно приросло к стене и стало ее продолжением.
Тогда она прокралась по коридору к лестнице, внимательно разглядывая другие картины. В тусклом свете они казались еще более странными, чем днем. На одной была изображена большая ваза с фруктами, но таких фруктов Олив не видела ни в одном магазине. Все они были необычной формы и странных цветов. Разрезанные плоды сияли ярко-розовой или зеленой мякотью с влажными семечками. На другом полотне был нарисован голый каменистый холм, а дальше – разваливающаяся церковь. Раньше она этого не заметила, но теперь, прищурившись и подойдя к изображению почти вплотную, Олив различила на заднем фоне кресты и надгробные камни.
Просто ради любопытства она подергала за раму каждую картину, и ни одна не поддалась. Уже собираясь вернуться к себе в комнату, девочка краем глаза вдруг заметила нечто странное. На большой картине с ночным лесом и луной что-то изменилось.
Поначалу Олив подумала, что все дело в освещении, словно поплыла по небу нарисованная луна. Но нет – луна висела точно там же, где раньше, за голыми ветвями деревьев. Изменились тени. Олив, не отрывая взгляда от полотна, шагнула ближе. Тени вдруг вздыбились и изогнулись, а из кустов выскочило бледное пятнышко. Олив замерла, уставившись на белую мощеную тропу. Потом моргнула, потерла глаза пальцами и посмотрела снова. Да – вон оно. На картине что-то двигалось. Между кривыми силуэтами деревьев металась крохотная белая точка. Олив застыла на месте. Даже дышать перестала. Белая точка в последний раз ринулась к тропе, а потом снова исчезла в черных зарослях. И следом картина тоже застыла.
Олив бросилась обратно в спальню, прыгнула в кровать и с головой накрылась одеялами, а потом долго лежала, не шелохнувшись, и прислушивалась. Скрипы и стоны дома почти заглушал грохот ее собственного сердца. Почти, но не совсем.
Где бы семья Олив ни жила до этого, поблизости всегда были люди. По другую сторону стен в точно таких же комнатах шумели соседи – разговаривали, ели, жили своей жизнью. Даже если она их не слышала, даже если почти с ними не разговаривала, все равно знала, что они там. Но теперь Олив и ее родители остались одни… наедине с тем, что мелькало среди теней на нарисованной лесной тропе.Она прислушивалась очень долго. Дом выл и шептал. За окном шуршал ветер. Наконец, свернувшись крохотным клубком, Олив заснула, а рядом на подушке ее сон охранял Гершель.
3
На следующее утро Олив проснулась довольно поздно. Ее отец уже уехал на работу, но мама еще была в кухне – пила третью или четвертую чашку кофе и спорила с научно-популярной передачей по телевизору.
– Доброе утро, засоня, – прощебетала миссис Данвуди, когда Олив притопала в кухню, и подвинула ей табурет поближе к стойке. – Чего сегодня хочешь, тостов или хлопьев?
– Хлопьев, пожалуйста, – зевнула Олив.
Миссис Данвуди насыпала в пиалу пестрых хлопьев и поставила перед ней.
– Ты же помнишь, что мне сегодня нужно съездить в университет?
Олив сделала вид, что помнит, и кивнула.
– Хорошо. Это всего на пару часов, и я знаю, что ты уже большая и все умеешь, но если что-нибудь понадобится, можно позвонить миссис Нивенс – она живет в соседнем доме. Вот ее номер, лежит у телефона. Тебе на утро только одно задание – переложить белье из стиральной машины в сушилку. Ладно?
Олив подавилась сахарными хлопьями в форме котят.
– В подвале ? Я не хочу туда спускаться одна!
– Олив, ну хватит. Это всего лишь подвал. Можешь включить там все лампочки. И займет это всего минуту.
– Но, мам…
– Олив, если ты уже достаточно взрослая, чтобы остаться одна дома, то и в подвал тоже можешь спуститься одна.
Надувшись, Олив помешала розовую молочную кашу в пиале.
– Вот и умница. Ну, мне пора. Веселого тебе утра, солнышко.
Мама запечатлела у нее на лбу поцелуй с ароматом кофе и выпорхнула с кухни.
Когда миссис Данвуди уехала, Олив решила поскорее разделаться с этой пыткой. Она распахнула дверь так широко, как только это было возможно, и мгновение постояла на пороге подвала, вглядываясь в темноту, куда вели расшатанные деревянные ступени. А потом, словно пловец, ныряющий в бассейн с ледяной водой, она сделала глубокий вдох и бросилась вниз.
Фундамент у старого дома был каменный, только изредка тут и там выглядывали пятачки утрамбованной земли и крошащегося цемента, за которым пытались эту землю спрятать. Все вместе походило на древний, засохший праздничный торт, который покрывал глазурью пятилетний ребенок с завязанными глазами.
Освещали подвал голые лампочки, свисавшие с потолка на цепочках. Все вокруг густо оплела паутина – углы, пространство между лампочками, старые деревянные полки на стенах.
Олив включила все до одной лампочки и принялась запихивать мокрое белье в сушилку. Она уже засовывала последнее полотенце, как вдруг у нее закололо в затылке. Это случалось всякий раз, как на нее кто-то смотрел, и не единожды спасало ее голову от бумажек и снежков. Девочка резко развернулась. Позади никого не было – по крайней мере, она никого не увидела. Олив стукнула по кнопке «вкл» и ринулась обратно наверх, пытаясь перепрыгивать через две ступени за раз, хотя роста ей для этого не совсем хватало. Оказавшись в безопасности в залитой светом кухне, она с грохотом захлопнула дверь подвала и глубоко вдохнула. А потом поняла, что оставила свет включенным.
Олив знала, что трата электричества – ужасное преступление. Ей об этом рассказали на естествознании. Это почти так же плохо, как тратить воду или, что еще хуже, выбросить в мусор бутылку, которую можно отдать на переработку. Окружающая среда и так уже достаточно натерпелась, и оставлять свет в подвале на весь день было нельзя. Придется ей вернуться и выключить лампочки, а потом снова подняться по лестнице в темноте.
