Саммерленд, или Летомир - Чабон Майкл (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Он снова согнул колени, приняв стойку, предписанную великим Душистым Горошком, — но на этот раз она получилась уже не такая устойчивая. Левая рука пульсировала болью. Джон снова помедлил, оценивая расстояние между ними и прикидывая, как бы ловчее отшибить Этану руку. Этан опять кивнул ему, уже менее решительно, а Джон снова отклонился назад до отказа, оглушительно топнул поднятой передней ногой и метнул.
На этот раз звук походил на грохот мороженой картошки, которую сыплют в разогретый жир. В следующий момент все молекулы в организме Этана завибрировали, точно его бедное тело было колоколом, а левая рука — языком. Эта яростная вибрация превратила молекулы в пар, и на месте мальчика по имени Этан Фельд заколебалось красное облачко жуткой, невыносимой боли.
При виде этого ужасного превращения незримые существа поблизости почему-то проявили бурное ликование.
— Ура-а!
Постепенно облако сгустилось, частота вибрации снизилась, и боль утихла, как дрожащий настроечный камертон. Этан открыл глаза. В рукавице лежал второй резаный мяч великана.
— Еще разок, — сказал Клевер, теперь уже не так бодро — наверно, он видел, как близок был к промаху Этан при второй подаче. — Еще разок, и мы полетим к твоему отцу.
— Я не могу, — сказал Этан. — Я не выдержу больше, вождь. Этот великан бьет как из пушки.
— Ты можешь, — сказал Клевер. — Можешь и сделаешь.
— Да. Я сделаю это. — Но эти слова прозвучали беспомощно, как самая неуклюжая ложь.
На этот раз боль не спешила уходить — она становилась только глубже и злее. Этан прямо-таки слышал, как гудит его левая рука. Глядя через зеленое пространство на Джона, он четко сознавал, что никогда, даже через миллион лет, не сможет поймать еще один великанский резаный мяч. Что же делать? Этан достал книгу и принялся отчаянно листать ее, надеясь найти там какой-нибудь тайный способ принятия великанских подач. Но Душистый Горошек, само собой, никогда не ловил мяч великанов — он принимал только подачи феришеров, своих товарищей по команде, увеличенных, как и он сам, раз в шестьсот. Снежная женщина глубоко заблуждается: великаны подают не так, как все остальные. Как это она сказала? «Просто подаешь знак и заказываешь подачу». Смех, да и только. Но Этан, вспомнив слова Таффи, попал как раз на ту страницу, где показывались знаки, с помощью которых кэтчер заказывает подачу у питчера.
— Тайм-аут! — вглядываясь в рисунки, крикнул Этан. Великан кивнул.
Этан сошел с площадки, продолжая изучать знаки. Один палец — это резаный, два — пробивной, а три — сменный; траектория у этого мяча как у резаного, но летит он намного медленнее, обманывая отбивающего и вынуждая его замахнуться раньше времени.
«Запомните вот что, — писал Душистый Горошек, — подача — это краска, рука питчера — кисть, а сам питчер — рука и ум художника, который подбирает нужные краски и водит кистью по холсту. Но ты, кэтчер, — это глаз художника, видящий, что и как надо изобразить. Ты отвечаешь за подачи, и ты их заказываешь. Не позволяй своему партнеру-питчеру увлекаться, особенно если он любит запускать ракеты, и прежде всего не позволяй этому негоднику тебя игнорировать».
— Спасибо, Душистый Горошек, — сказал Этан.
— Что ты собираешься делать? — крикнула ему Дженнифер Т.
— Хочу заказать сменный, — ответил он.
Этан снова принял стойку на полусогнутых. Джон поднялся на горку и стал ждать, как делал и два прошлых раза — тогда Этан не понимал почему. Но теперь Этан не просто кивнул — он направил три пальца правой руки вниз и помахал ими.
Джон Чугунный Кулак разинул рот, отказываясь верить своим глазам, а затем решительно потряс головой. Он начал отклоняться назад, но Этан снова ткнул пальцами вниз. Великан выпрямился и снова потряс головой. Он хотел подать резаный и приступить к варке долгожданного супа. Этан затаил дыхание и повторил заказ сменного мяча еще раз.
— Нечего головой трясти! — крикнул он при этом удивительно громким и внушительным голосом. — Скулить хочешь?
Великан хотел что-то сказать, но передумал и снова отклонился назад. Взмах руки, поворот кисти — и мяч понесся навстречу рукавице Этана, а потом врезался в нее с сочным мясистым хрустом. Этан накрыл мяч другой рукой. Джон Чугунный Кулак подал сменный.
— Сработало, — сказал Этан. Как только он покинул поле, чары высыпались из него, как песок, и он снова уменьшился до своей нормальной величины. — Он выполнил мой заказ.
— Иначе он не мог. — Клевер отыскал в книге нужную страницу и указал пальцем на нижнюю строчку.
«В Середке, — указывалось в примечании, — эти древние Знаки утратили магическую силу, которой некогда обладали».
— Знаки — это могучее заклятье, — сказал Клевер.
Из сказок и легенд нам хорошо известно, что великаны капризны. Сколько извержений вулканов, морских штормов, ураганов и бурлящих гейзеров приписывалось их дурному нраву и неспортивному поведению! В дни, когда победители великанов еще не появились на свете, а гиганты встречались на каждом перекрестке Середки, люди пускались во все тяжкие, лишь бы не прогневать своих громадных, прожорливых соседей. Великану предлагались самые жирные телята, и поросята, и даже, как вы знаете, маленькие дети — только бы он утихомирился и перестал бушевать. Когда до Джона дошло, что какой-то маленький рувин, сопляк несчастный, не только поймал два его скверных резаных мяча, но еще и вынудил его, с помощью магии Знака, подать медленный резаный, Джон, мягко говоря, почувствовал сильное раздражение.
Став ногами по обе стороны горки, он воздел кулаки к небу и заревел. Рев был не львиный и не медвежий, а человеческий и потому особенно ужасный, низкий и пронзительный одновременно — и такой громкий, что воздух над головой у великана заколебался, с деревьев посыпалась хвоя, а по стенам великанского жилья поползли трещины. Аэростат Скид затрепетал, как парус, а ребята вместе с феришером повалились наземь, зажав уши руками. Великан перестал реветь и начал метаться по полю, ругаясь, топоча ногами и подкидывая в воздух землю и траву. При этом он зашиб себе пальцы ног, что еще больше его разозлило. Он плюхнулся животом на внешнее поле и задрыгал ногами, как исполинский младенец. Земля, по которой он лупил кулаками, содрогалась. Детей швырнуло друг на дружку, и часть великанского дома с грохотом обвалилась.
Джон буйствовал. Он захлебывался собственной слюной, грозил пришельцам страшными карами и изрыгал ужаснейшие проклятия. Если бы я повторил их здесь даже в самом смягченном виде, страницы этой книги свернулись бы в трубочку, а в пальцах, которыми вы их листаете, появился бы сильный зуд. Но как бы Джон ни ругался, сделать он ничего не мог — ведь они с Этаном заключили уговор, а в двух оставшихся мифических Мирах, как когда-то и в Середке, уговор крепче железа. Джону поневоле приходилось не только отпустить путников, но еще и подтолкнуть их в нужном направлении.
В конце концов великан проспорил даже больше, чем входило в его намерения — так всегда бывает, когда капризничаешь. Пока Этан с Тором в ужасе пережидали приступ великанского гнева под гигантскими трибунами, Дженнифер Т. припустила к великанскому дому. В груди у нее застрял твердый комок жалости, и она твердо решила освободиться от него.
По коридору и по шкурам бедных убитых животных она добежала до клетки. Несчастная снежная женщина спала, прикорнув в уголке. Она громко храпела, но несущиеся снаружи проклятья заглушали ее храп. Сам дом то и дело содрогался и дребезжал, как ящик с ложками и вилками, — Дженнифер Т. казалось, что он вот-вот обрушится им на головы.
— Эй, — позвала она шепотом, хотя сомневалась, что великан сейчас способен ее услышать. — Эй, миссис Снежная! Таффи! — Ответа не было, и она позвала чуть громче: — Эй, Большеножка!
Куча старых меховых одеял с поразительной быстротой воспряла, и перед Дженнифер Т., сверкая янтарными глазами, поднялось во весь рост существо, которое она еще вчера назвала бы великаншей.
