Мето. Остров - Греве Ив (первая книга .txt) 📗
— Что, мешаем? — спрашивает Октавий. — Мы тут покумекали и сочинили для матча дебют, которого еще никогда не бывало. Вот на радостях и веселимся. А у тебя как дела?
— Мне веселиться еще рано. Но, кажется, я на верном пути.
Грамотей очень кстати приносит нам сандвичи. Мы устраиваемся, чтобы подкрепиться, и Октавий спрашивает у нашего нового друга:
— А как тебе удалось бежать?
— Свой побег я готовил заранее. Хотел быть уверенным, что Рваные Уши хорошо меня примут. Несколько раз по ночам мне удавалось незаметно выходить из Дома. Я встречался с их тогдашним вождем, Тебурком. Я вел с ним долгие переговоры. Он хотел убедиться, что я не шпион и не пытаюсь внедриться в их общину с какими-то коварными целями. Еще он велел мне принести для общины ценный подарок, когда я к ним приду. Он знал о существовании серой папки, в которой заключены важные сведения. Я искал ее много дней, но так и не нашел. Мои затянувшиеся поиски вызвали в Доме подозрения. Я знал, что меня в любой момент могут раскрыть. Рваные Уши со своей стороны не хотели уступать, настаивали на своем условии. Вскоре меня подстерегли шпионы Юпитера и подвергли пыткам, чтобы вытянуть признание. Я хорошо научился держать язык за зубами, поэтому не выдал себя, но с тех пор у меня повреждена барабанная перепонка. В конце концов мне все же удалось бежать. Но парни из пещеры долго на меня давили, угрожая выдать Юпитеру, потому что считали меня бесполезным и умственно отсталым. Хотя позднее я много раз доказывал им обратное.
Мы больше не задаем вопросов, потому что видим, сколь тягостны для него эти воспоминания. Мои друзья рассказывают мне новый вариант дебюта партии в инч. Мяч будет зажат — как котлета в сандвиче — между спиной ведущего игрока и животом его напарника, который вцепится в своего партнера руками и ногами. Остальные игроки обступят их, чтобы не подпустить противников, которые попытаются их расцепить. Октавий поясняет, что если он хорошенько защитит кисти рук, то противник не сможет поломать ему пальцы. Ему достаточно будет продержаться в таком положении три-четыре минуты. Оригинальность состоит в том, что игра ведется без забойщика. Моя роль будет состоять в том, чтобы нейтрализовать Рема. Мои приятели надеются, что он не убьет того, кого считает своим единственным другом.
Вечером мы просим Канаба привести наших товарищей по побегу из Дома, чтобы мы могли составить команду. Он возвращается с тремя бывшими Фиолетовыми, которые вызвались добровольцами: Флавий, Деметрий и Брут. Я не могу поверить в чудо и спрашиваю их:
— Почему вы хотите оказать нам услугу? Ведь вы уже давно не разговариваете с нами.
— Нам не хватает игры, — отвечает Флавий. — И потом, нам хочется сыграть со старшими, которые придумали так много дебютов. Среди Фиолетовых мы были лучшими и хотим показать игрокам из Дома, что можем отлично играть и выигрывать.
Октавий и Клавдий, кажется, верят их доводам, и мы назначаем им встречу на берегу завтра в 17 часов для тренировки и отработки нашей тактики.
Позднее к нам заходит Страшняк. Лечение идет ему на пользу: он совсем не хромает. Он говорит, что думал о нашем побеге и совещался с Черпаком. Они кое-что скажут нам после того, как мы выиграем партию в инч и откроем папку. Он говорит так, будто это всего лишь вопрос времени: хочет нас приободрить.
Мы идем в душ. Как и было условлено, едва мы остаемся одни, появляется посланник. Когда я сообщаю ему о дополнительном требовании Рваных Ушей, он ухмыляется и отвечает, что в таком случае я должен для равновесия добавить двух моих товарищей, которым придется вернуться в Дом в случае нашего поражения. Октавий и Клавдий без колебания соглашаются. Я назначаю матч на 18 часов послезавтра. Перед уходом он уточняет, что игроков из Дома будет сопровождать эскорт из шести солдат и что со стороны противника охраны не должно быть больше. Юпитер объявил, что весь корпус солдат из Дома будет готов выступить: в случае ловушки или обмана они вмешаются и откроют огонь на поражение.
— Спасибо, парни, — говорю я взволнованно.
— Мы друзья, и наши судьбы связаны навек, — отвечает Клавдий.
Ночью я навещаю Еву. Она в полусне чуть подвигается, чтобы дать мне место рядом с собой. Мы около часу лежим, не проронив ни слова, не шевелясь. Потом она сжимает мою руку. Когда она снова засыпает и пожатие ее слабеет, я потихоньку выбираюсь из ее постели и иду к себе. Завтра нам вместе нужно будет проиграть разные варианты развития событий. Мне важно, чтобы она поняла, что я не собираюсь ее бросать. Пока я лежал без сна рядом с Евой, мне пришла в голову мысль насчет кода: нужно попробовать слово «остров», ILE, с артиклем: LILE, все вместе получится LILEHELIOS. Теперь как раз десять букв. Я страшно устал и засыпаю мгновенно.
Утром я вприпрыжку мчусь к серой папке и выставляю цифры найденной комбинации. Нет, не открывается. Я в отчаянии пробую их же, но в обратном порядке. Тоже нет. Излагаю свои соображения друзьям. На них мои доводы производят сильное впечатление, особенно на Грамотея — тот даже откладывает книгу:
— Гелиос! Ты знаешь название острова, Мето! Не иначе как у тебя есть информаторы за пределами здешнего мира.
Слабо усмехаюсь в ответ. Я хотел сказать «почти», но передумал: так он сразу поймет, что я получаю сведения из Промежутка. Мои друзья сильно взбудоражены и пытаются сосредоточиться. Они каждый в своем углу что-то черкают на бумаге и стараются подобрать код. Грамотей снова погружается в чтение.
— А ты уверен, что правильно пишешь название? Может, там в середине двойное L, например?
— Нет, я видел, как оно было написано, и твердо это запомнил.
— На старинных картах, — вдруг замечает Грамотей, не отрывая глаз от книги — слово «остров», ILE, пишется с буквой S, получается ISLE.
Итак, теперь новая версия: ISLEHELIOS, десять букв. Для них цепочка из десяти цифр такая: 5017343751. Щелчок, и… папка открывается! Мы ошалело смотрим друг на друга. Меня бросает в жар. Но медлить нельзя! Я осторожно приподнимаю металлическую крышку и гляжу на первую страницу. На ней таблица. Читаю вслух заголовки столбцов слева направо.
— Фамилия, имя, год рождения, братья и сестры, домашний адрес, новое имя, дата прибытия.
Грамотей советует, чтобы кто-то из нас покараулил в коридоре.
— Если будете что-то выписывать, то поскорее выучите это наизусть, а сами записи уничтожьте. Иначе мы сильно рискуем.
Октавий нехотя соглашается постоять на стреме в коридоре. Мы просматриваем последний столбец, чтобы узнать наши имена. В конце шестой страницы бывший Цезарь находит данные о себе:
— Вот, Филипп, это бывшее мое имя. Меня зовут Ален, мне сейчас двадцать один год. Я третий и последний ребенок в семье, жил в Зоне 17. Е189. ЕО! А вот и про Страшняка, его в Доме звали Секстом, нужно переписать и его сведения.
Клавдий узнает, что его звали Ришар и он старший в семье, где двое детей. Октавия, который сейчас топчется в дверях, на самом деле зовут Жак, у него есть брат и сестра. Настоящее имя Марка — Оливье, но это мы и так знали. Он младший из братьев и сестер. Я обнаруживаю, что в отличие от остальных сохранил свое прежнее имя: меня и в семье звали Мето. У меня есть младший брат или младшая сестра. Мы лихорадочно записываем все, что касается нас, Марка, Октавия и Страшняка. Клавдий хочет, чтобы я поскорее закрыл папку и положил ее на место, пока никто нас не застукал.
— Дайте мне еще десять минут, чтобы просмотреть папку до конца. Нужно убедиться, что мы не упустили ничего важного.
Не могу же я им сказать, что ищу Жиля, брата Евы. Снова и снова я просматриваю все записи, но его имени не нахожу. Приятели меня торопят. Я закрываю папку и аккуратно кладу ее на место. После чего твердо заявляю:
— Ни слова Первому Кругу до окончания матча! Так надо.
Мы притихли и можем думать только о том, что сейчас о себе узнали. А еще мы наслаждаемся нашей победой.
