Детская книга для девочек - Му Глория (лучшие книги онлайн txt) 📗
Геля спрыгнула с кровати, и тут вдруг безмятежное утро разбил Аннушкин вопль:
— Щур! Щур! Василь Савельич! Щур! Да чтоб тебя, зараза!
Пришел! Не обманул! — обрадовалась Геля. — Наверное, вчера все же не смог, а сегодня вырвался! И мимо дворника как-то проскользнул! Ах, какой молодец!
Схватила шаль, бросилась к Аннушке — объяснить, что кричать не надо, что у мальчика важное дело. Влетела на кухню первая, прежде Василия Савельевича, но в дверном проеме маячила только кухарка, больше никого.
Неужели сбежал?
Аннушка отступила на шаг, и Геля увидела у порога огромную мертвую крысу.
— Что это? — испуганно спросила она. — А где Щур?
— Так вот же, — раздраженно ответила Аннушка, указывая на отвратительную покойницу. — По-научному — крыса. А по-простому — щур, или пасюк.
— Щур! Ах, вот оно что… — пробормотала девочка. — То-то мне всю ночь крысы снились…
— Это кошка распроклятая так Василь Савельичу уважение оказывает. То мышей бывало надушит с дюжину и на пороге разложит. А то и пасюка — вот как нынче. — Аннушка вздохнула и неохотно добавила: — Большой талант у нее в этом смысле. Кошки-крысобои завсегда дорого ценились — опасное дело, не каждая из них решится. А эта, видите, хоть маленькая, а злобная и бесстрашная.
Красуясь перед публикой, кошка пару раз прошлась вдоль порога.
— Анна Ивановна, вам бы с таким голосом в опере выступать. Любого итальянца переорете, — благодушно проворчал Василий Савельевич, входя следом за Гелей. За воротом у него торчала салфетка, в руке — газета.
Подхватил Силы Зла свободной рукой под брюшко и растроганно заворковал:
— Ах ты моя храбрая девочка, Диана-охотница, — но кошка водой стекла у него из ладони, направилась к Геле и, требовательно мяукая, заплясала у ее ног.
— Чего ты хочешь? Ты проголодалась? Папа, чего она хочет, я не понимаю? — спросила Геля, опускаясь на корточки и проводя рукой по шелковистой спинке зверька.
— Вот чудеса! — воскликнула Аннушка. — Вы только взгляните, Поля-то наша какова! Силы Зла к себе приманила!
— И ничего она не силы зла, — сказала девочка, почесывая кошку за ушами, — она хорошая.
— А ведь не вам это гостинец, Василий Савельич, — медленно промолвила кухарка. — Это Поле паршивка пасюка притащила. Ну, барышня, принимайте подарочек…
— Я? Да вы что, я крыс боюсь, — возмутилась Геля, — тем более мертвых. — Но, подумав, добавила: — То есть всяких. Вообще всех крыс подряд. Я к ней ни за что не притронусь.
— Голубчик, — просительным тоном начал Василий Савельевич, — кошки, знаешь ли, ужасно обидчивы. И злопамятны к тому же…
— Вот я знаю, что делать. — Аннушка бесцеремонно вырвала из рук доктора газету и накрыла мертвого грызуна. — Через бумажку не так страшно. А после мы его в поганое ведро.
— Ага-а, тебе легко говорить, — жалким голосом протянула Геля. Все же подошла, скомкав газету, ухватила одной рукой тяжелое, холодное, страшное, а другой погладила кошку, просеменившую за ней, по загривку. — Все? — с надеждой посмотрела на Аннушку.
— Все, все, — успокоила ее та и подставила ведро, — бросайте сюда скорее.
Геля с радостью выбросила гадкий сверток и покосилась на Силы Зла — не обидится ли?
Но кошка уже исчезла, как и не было.
— Ну, голубчик, я тобой определенно горжусь! О-пре-де-лен-но! — Василий Савельевич смотрел на дочь с искренним восхищением, и Геля слегка покраснела от удовольствия. — Умывайся скорее и за стол! — Доктор, с сожалением взглянув на безнадежно испорченную газету, отправился обратно в столовую, крича на ходу: — Аглаша, ты представляешь, Силы Зла только что притащили Поле в подарок гигантскую крысу!
— Крысу? Как это мило, — доброжелательно отозвалась Аглая Тихоновна.
Глава 12
Геля одевалась, раздраженно путаясь в застежках, резинках и завязках. Еще бы! С самого утра — и сразу столько всего!
Конечно, лестно получить подарок от кошки, но ведь это просто умереть-уснуть! Крыса! Да еще этот дурак с Хитровки — надо же, такая мерзкая кличка! И был ли он вчера у Василия Савельевича? Надо поторопиться и спросить, пока доктор не ушел.
Однако спрашивать ничего не пришлось. Когда Геля вошла в столовую, Василий Савельевич как раз говорил:
— … с дюжину малолетних ребятишек. Дыра чудовищная, но все же лучше, чем на улице…
Геля поцеловала Аглаю Тихоновну, прошла к своему месту и навострила уши.
— Вчера вечером — я уж домой собирался — меня перехватил Щур…
— Это который Щур? — живо поинтересовалась Аглая Тихоновна.
— Тот самый. Бывший воренок…
Еще и вор! — с непонятным торжеством подумала Геля.
— … и сказал, что Шкрябу лошадь задавила, — продолжал Василий Савельевич, яростно размешивая сахар в чашке. — Я, разумеется, поспешил за ним, ожидая самого худшего. Но у мальчика, как оказалось, всего лишь перелом лучевой кости, да еще кто-то из детей весьма искусно соорудил шину…
Геля покраснела и потупилась.
— Другое дело — как срастаться будет. Ты сама понимаешь, ребенок неизвестно когда в последний раз досыта ел. Кости хрупкие, большой дефицит кальция. Щур меня спрашивает, не нужны ли какие лекарства. Я говорю — нужны, а как же. И выписываю ему рецепт — молоко, какао, куриный бульон, побольше горячей воды и мягкая постель. Посмеялись, разумеется, оба…
Геля застыла, не донеся чашку до рта. Нет, этих мальчишек, даже если они уже дядьки, понять невозможно. Издеваться над бедными, голодными детьми — это нормально?!
— Попроси его, Базиль, чтобы зашел сегодня в ночлежный дом для мальчиков, — с отсутствующим видом, словно мысленно подсчитывая что-то, сказала Аглая Тихоновна. — Я могла бы, пожалуй, собрать им несколько пар крепких башмаков, теплую одежду, молоко, шоколад, хлеб… А то пусть все приходят, поедят горячего…
— Да что ты, Аглаша, какие башмаки? Это же нищенская артель. Кто подаст добротно одетому, сытому, чистенькому ребенку? Нет, не возьмут ничего, а если и возьмут — тотчас старьевщику оттащат… Ребенок для нищего — профессиональное орудие, ценится дорого. Детям всегда больше и охотнее подают. Я уверен, стоит только потянуть мальчиков по приютам, сразу же сыщутся их так называемые законные родители или другие родственники, и пиши — пропало. Вернутся туда же, в шалман. Ничего тут не поделаешь. Я, разумеется, сегодня еще зайду к ним, оставлю немного денег…
— Можно, я пойду с тобой? — вскинулась Геля.
— Со мной? Куда? На Хитровку? Что ты, голубчик, там не место детям.
— Да неужели? — едко осведомилась девочка. — А эти мальчишки, о которых ты говорил? Они что же, не дети?
— У них нет выбора, — ответил Василий Савельевич. — А тебе, разумеется, нечего там делать.
— Почему же? Я бы отнесла им чего-нибудь вкусненького, навестила больного мальчика…
— Хорошо, — рявкнул доктор, швыряя салфетку на стол, — хочешь нанести светский визит? Угостить мальчишку шоколадкой «Гала-Петер» и поговорить с ним по-французски? Но это вовсе не чистенький кадет, вроде того, с которым ты танцевала на рождественском балу. Это невежественный, грязный, грубый, нищий бродяга! Да знаешь ли ты, что на Хитровке десятки голодных детей? Их всех ты тоже навестишь? Покормишь? Прости, но пока ты ничем не можешь им помочь. Вот подрастешь немного…
Геля опустила глаза. Василий Савельевич, когда сердится, ужасно страшный. Только она все равно сделает по-своему.
Ей повезло — проводив мужа на службу, Аглая Тихоновна и сама куда-то засобиралась. И как только за прапрабабушкой хлопнула дверь, Геля отправилась на кухню:
— Аннушка, можно мне взять молока и хлеба?
— Что, не дали поесть спокойно? Я уж слышала, как вы с папенькой собачились. — Аннушка достала из буфета большую кузнецовскую чашку и полезла за молоком. — Золотой ребенок дуракам достался, вот что я скажу. Василь Савельич с Хитровки не вылезает ни днем, ни ночью, а туда же, с попреками…
