Мила Рудик и тайна шестого адепта - Вольских Алека (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— О как! Не проняло его! Ничего, милый, в следующий раз я уж расстараюсь приготовить тебе зелье попротивнее — так, чтоб уж наверняка проняло!
Она вдруг моргнула и, неожиданно повернувшись, посмотрела на Милу.
— Ну вот, наш второй пациент пришел в сознание.
Мила поежилась — тон знахарки не предвещал ничего хорошего.
— Что это ты, милая, творишь? — спросила госпожа Мамми, гневно сверкая глазами. — Как же можно доводить себя до обморока?
Мила приподнялась на локтях — последовало головокружение. Переждав, пока темнота перед глазами рассеется, она приняла сидячее положение, свесив ноги с кушетки.
— На вот, — знахарка протянула ей стакан с таким же питьем, какое только что давала Лютову. — Выпей залпом.
Предупреждение госпожи Мамми Мила по невнимательности пропустила мимо ушей и, вместо того чтобы выпить залпом, сделала глоток. У нее глаза на лоб полезли от отвращения. В отличие от внешнего вида, по вкусу жидкость не имела ничего общего с гранатовым соком. Мила скривилась, едва сдерживая рвотные позывы.
— Сказано же было — залпом! — строго выговорила госпожа Мамми. — И нечего возмущаться! Чем противнее лекарство, тем больше причин не доводить себя до того, чтобы пришлось его пить.
«Я же не возмущалась», — хотела возразить Мила, но решила, что благоразумнее будет промолчать.
— Этот целебный отвар хорошо восстанавливает силы, — сказала знахарка и с недовольством добавила: — Те самые, которыми вы так беспечно разбрасываетесь!
Она с порицанием посмотрела на Милу.
— Излишнее рвение вредно для здоровья! Делай столько, сколько можешь, — большего от тебя никто не потребует.
Мила молча покосилась на Лютова и даже не удивилась, обнаружив, что он уже какое-то время пристально смотрит на нее.
«Наоборот, я должна стараться еще больше», — подумала Мила, мысленно отвечая знахарке.
— Где это видано, чтобы ученики от усердия в обморок падали?! — продолжала негодовать госпожа Мамми. — Человек должен помнить о пределе своих возможностей. Нельзя прыгнуть выше головы, милая!
«Но я буду пытаться, иначе мне никогда не стать сильнее, чем сейчас», — беззвучно ответил внутренний голос Милы.
Госпожа Мамми, причитая и возмущаясь, не замечала невидимую глазу схватку взглядов, скрестившихся в упрямстве, как два клинка.
«Сначала я должна догнать тебя, Лютов, — глядя ему в глаза, думала Мила. — Мне придется это сделать, иначе я никогда не смогу приблизиться по силе к Многолику. Если я останусь такой же слабой, то рано или поздно он одолеет меня и заберет Метку. И тогда…»
Она не успела закончить свою мысль — ее прервало появление в палате экстренной помощи профессора Шмигаля.
— Как поживают мои студенты? — Самый инфернальный учитель Думгрота закрыл за собой дверь и остановился в шаге от нее, скрестив руки на груди. Черные и блестящие, как обсидиан, глаза коротко стрельнули в ту сторону, где на кушетках сидели Мила и Лютов.
— Профессор Шмигаль! — с негодованием воскликнула при виде него госпожа Мамми. — Почему вы не остановили это безобразие еще в самом начале?! То, что вытворяли эти двое, — это же ни в какие ворота не лезет!
Профессор погладил свою смоляную бородку клинышком, задумчиво возведя глаза к потолку.
— Знаете, многоуважаемая госпожа Мамми, — произнес он своим странным голосом, распространяющим вокруг тихое эхо, — я просто залюбовался. Сейчас редко встречаются такие сильные ученики, при этом настолько одержимые желанием превзойти друг друга, что становится очевидно — со временем они достигнут небывалых высот. — Он поднял вверх указательный палец. — Только в противостоянии рождаются великие маги — вот, что я вам скажу!
Профессор Шмигаль сокрушенно покачал головой и посетовал:
— Половина класса не смогла применить телекинез с первой попытки, несмотря на то что они сдали экзамены лишь четыре месяца назад. Бездари. — Он снова закатил глаза к потолку. — А эти ребята показали удивительно высокий уровень — бальзам на сердце, право.
Госпожа Мамми от негодования покраснела до свекольного оттенка.
— Бальзам?! Да они же могли поубивать друг друга! — возмущенно воскликнула она, буравя профессора Шмигаля испепеляющим взглядом.
Лицо профессора вытянулось в гримасе вежливого удивления. Самым естественным тоном он произнес:
— Поубивать? Хм, было бы жаль. Из этих двоих могут со временем получиться настоящие мастера Инверсий.
Он вдруг вздрогнул.
— Но я забежал лишь на секунду — у меня вот-вот начнется урок! Рад, что у этих одаренных студентов все хорошо.
Профессор вскинул брови и повернулся к пациентам госпожи Мамми.
— Кстати, напомните мне свои фамилии, юные таланты, — тоном, не терпящим возражений, потребовал он, глядя на своих учеников так, словно приценивался.
Мила с Лютовым обменялись взглядами, тут же с негодованием друг от друга отвернувшись.
— Лютов.
— Рудик.
Профессор довольно поцокал языком.
— Я запомню. Всего доброго, многоуважаемая госпожа Мамми. Не хворайте.
С этими словами он вышел из палаты, а знахарка, сверля взглядом закрывшуюся дверь, негодующе процедила:
— Д-дьявол… Недаром похож — черт и есть! Дети друг друга едва не угробили, а ему бальзам на сердце…
И словно поддавшись влиянию собственных слов, госпожа Мамми с протяжным «ох!» схватилась за сердце.
Убедившись, что ее пациенты приняли все лекарства и чувствуют себя удовлетворительно, госпожа Мамми отпустила их на следующий урок. В коридор Мила и Лютов вышли вместе. Не успев закрыть за собой дверь палаты экстренных случаев, Мила увидела чуть в стороне, впереди по коридору, Агнию. Видимо, она беспокоилась о Лютове и ждала его, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Равнодушно глянув на Милу, Лютов повернулся к ней спиной и направился к ожидающей его девушке.
— Лютов… — неуверенно произнесла ему вслед Мила и замолчала.
Он остановился. Бросил на нее насмешливый взгляд через плечо.
— Что? Интересно, как я смог атаковать тебя магией?
Мила не ответила, только холодно сощурила глаза.
Да, именно это она хотела узнать. Не так давно он уже применил к ней магию, но тогда это было исцеляющее заклинание. Что касается занятий, это можно было не учитывать, ведь они всего лишь тренировались. Однако в этот раз все было иначе — он атаковал ее. Мила не сомневалась: раз уж он сам заговорил об этом, то наверняка назовет причину. Она только никак не могла понять — почему для нее это так важно? И почему сейчас она снова чувствует дрожь в руках, сжатых в кулаки вовсе не от ярости, а от страха?
В пристально глядящих на нее черных глазах Лютова на миг промелькнула то ли злость, то ли досада. Мила не смогла распознать, потому что он тотчас отвернулся.
— Он тогда сказал: «Кивни, и это будет расцениваться как обещание, что ты не причинишь ей вреда», — не поворачиваясь к ней, произнес Лютов. — Я решил проверить, могу ли атаковать тебя, если не собираюсь калечить. Как видишь, могу.
Не сказав больше ни слова, Лютов пошел прочь. Глядя ему в спину, Мила облегченно выдохнула и вместе с этим вздохом осознала причину своего страха.
Наложенное Гариком заклинание «Сакраментум» действовало даже после его смерти. Для Милы это было словно той последней ниточкой, которая связывала ее с ним. Как будто таким способом он все еще был рядом. Вот чего она так испугалась — потерять эту последнюю нить.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Мила двинулась в противоположном направлении. На ходу она размышляла над словами Лютова. Выходит, сегодня на уроке Инверсий он атаковал ее, заранее настроившись на то, что в последний момент остановит любую атаку, чтобы не причинить ей вреда. Именно поэтому заклинание «Сакраментум» не подействовало.
«Бедняга, — со злой иронией подумала Мила. — Нелегко ему, наверное, это далось — сдерживать себя каждую минуту во время схватки».
Возле кабинета антропософии Милу уже ждали Ромка и Белка. Лапшин протянул ей рюкзак, который вместо нее захватил с урока Инверсий.
