Каникулы юной ведьмы - Янышев Ренат (полные книги .TXT) 📗
Глава XIV Спуск в подземелье
Папа достал из котомки карту и стал сосредоточенно ее изучать, что-то бурча себе под нос. Я же в это время осматривалась вокруг. Удивительно, но стены не были прорублены в скале, а сделаны из огромных каменных блоков. Я попробовала спросить у папы, но он отмахнулся:
— Не мешай, пожалуйста.
Наконец, когда мне уже надоело сидеть, он откинулся к стене и протянул карту мне:
— Посмотри своим ведьминским глазом. Может, ты что поймешь тут.
Я развернула свиток и стала рассматривать рисунок. 11 а черном пергаменте были прорисованы желтым тоннели, пересекавшиеся то тут, то там, без видимого порядка. Но крайней мере, на первый взгляд. Тоннели заканчивались какими-то непонятными рисунками. Рядом с пересечениями — непременные черточки. И по всему плану разбросаны кровавые пятна. Очевидно, это и были опасные участки.
— Вот, вот! И я о том же! — пробормотал папа. — Кабы шить, что за опасность, откуда удара ждать. Было б легче. А так — гадание на кофейной гуще. Крепкий мужчина был этот Аш-Ур. Хоть и жил в древности, а умища хватило бы на целый научно-исследовательский институт. Так свое Подземелье выстроил, что здесь и армия сгинет без следа. Я тут попробовал прикинуть, каким маршрутом пойти. Вот смотри, — тут папа выхватил у меня карту. — Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. Что там еще? Тише едешь, дальше будешь. Если мы пойдем напрямую — то опасных участков не меньше десяти. Значит, где-нибудь да сгинем. А вот если краешком, краешком — то вот тут маршрут есть… только пять опасностей. А? — повеселел папа.
Вслед за ним повеселела и я. И как можно было подумать, что папа не пригодится. Вон, хоть в карте разобрался, и то хорошо, и то легче.
Мы поднялись и пошагали навстречу неизвестности. Вскоре тоннель раздвоился, но папа уверенно свернул в правый проход. Чуть погодя коридор стал расширяться, в его стенах виднелись многочисленные отверстия. В иные мы бы совершенно спокойно вошли. Но я шагала и шагала вслед за папой, ни о чем не думая. Поэтому когда он остановился, то я от неожиданности налетела на него. Папа настороженно выглядывал за поворот стены. Затем обернулся и уныло сказал:
— Вот здесь начинается опасность, но я ничего не вижу! Попробуй, Никочка, ты! Может, получится.
Я осторожно подошла к изгибу тоннеля и глянула в темноту. Сначала было ничего не разобрать, но затем коридор стал приобретать более четкие очертания. Папа вытянул вперед руку с веткой, чтобы как можно дальше рассмотреть коридор. Но мы так ничего и не обнаружили. Я попыталась различить волшебство, как меня научил Эрик, но тоже ничего не вышло.
Папа снова уселся на пол так, чтобы видеть весь тоннель до очередного поворота, и стал думать. Так ничего и не надумав, он поднялся и пошел вперед, держа наготове топорик. Я двинулась было следом, но папа отрицательно мотнул головой, и мне пришлось остаться на месте.
Он делал осторожные шаги, вертя во все стороны головой. Но тут мощная огненная струя забила прямо перед ним. Громко закричав от боли, папа упал. А перед ним уже вовсю бушевала стена пламени. Но тут мощная огненная струя забила прямо перед ним. Я бросилась к папе и оттащила его подальше.
Пламя не коснулось лица, но волосы обгорели изрядно. А от бровей и ресниц вообще ничего не осталось. Кое-где уже вздувались волдыри, но глаза вроде не были задеты. Папа горько рыдал, и я, не зная, как умерить его боль, стала укачивать его, поводя рукой над обожженным лицом. Вскоре он стал успокаиваться и уже только всхлипывал. А я все пыталась напеть какую-то песенку.
Внезапно папа отстранился от меня и встал на ноги:
— Черт! Больно-то как было. Я думал, все, кранты!.. Слушай, Ника, что ты сделала? — он стал ощупывать свое лицо. — Зеркальца нет? Я ведь вроде здорово поджарился. Нет? Постой!.. Это ты меня вылечила? Вот здорово! Спасибо тебе, Никочка! Ну молодец!
И он, подскочив ко мне, поцеловал в лоб. А я вдруг обиделась. Он в первый раз сказал мне спасибо с тех пор, как мы поехали в Бел озеро. Хотя уже не раз представлялся случай. Я всегда молодец, просто он этого замечать не хочет.
— Ну ладно, Никочка! Не обижайся на папу! — он уселся рядом. — Пойми и ты меня. Мне очень трудно жить в этом маленьком теле. Ну там, когда надо спокойно обдумать — я взрослый. Но во многом мое поведение определяется этим тщедушным тельцем. Понимаешь? Как я могу тебя обидеть? Ведь ты моя дочка!
А потом мы смотрели с ним на стену огня, продолжавшую бушевать в тоннеле. Жар волнами прокатывался над нашими головами и исчезал в хитросплетениях лабиринта, созданного Аш-Уром. Нам некуда было податься. Наверняка в других местах нас ждали ловушки покруче.
Огонь завораживал. Словно зверь, он метался от стенки к стенке, оставляя за собой шлейф искр. Он бил то с потолка, то с пола, то выплескивался из стен, то ближе к нам, то дальше. Это мне что-то напоминало. Я взглянула на папу, но он, видимо, уже давно напряженно вглядывался в огонь и что-то шептал. Наклонившись поближе, я расслышала:
— …Три, четыре, пять — пошел! Раз, два, три — стоп! Раз, два, три, четыре — пошел! Раз, два — стоп!..
И все в таком духе. А потом до меня дошло. Огонь бушевал не по всему коридору, а бил из определенных мест. И папа просчитывал безопасные интервалы. Очень похоже — как в играх-ходилках. Только здесь конец игры означал и наш конец. Мне почему-то вспомнилась присказка про саперов, что они ошибаются только один раз.
Папа сидел еще очень долго, а потом резко вскочил на ноги, попрыгал, чтобы размять их, и предложил мне сделать то же самое:
— Давай-ка, разомнись! Ты знаешь, Ника, мы здесь встретились не столько с колдовством, а сколько с необычайно эффективным изобретением. Недаром я говорил, что этот Аш-Ур умница. Вполне очевидно, что он подвел сюда природный газ и с помощью хитрых распределителей создал иллюзию непроходимого препятствия. Но я просчитал возможность пробега.
— Но сделал-то он это с помощью волшебства? — решила уточнить я.
— Наверняка, — согласился папа. — Иначе никак не объяснить само существование такой системы. Просто я к тому клоню, что мало быть волшебником, нужно еще быть и просто умным. Ну что, пошли? Значит, так, Ника, мы крепко держимся за руки. А теперь запоминай ритм. Раз, два — бежим! Раз, два, три, четыре, пять — вниз, стоп! Раз, два, три, четыре, пять — бежим! Раз, два, три — влево, стоп!..
И так далее. Всего, как я прикинула, нам надо пересечь семь факелов. Папа не успокоился, пока я не выучила ритм без запинки. Затем решил отдохнуть немного.
— А перекусывать будем потом. На тяжелый желудок бежать плохо.
Я медленно поднялась. Сердце вдруг гулко забухало в груди. Во рту стало сухо — никак не надышаться. Папа подмигнул:
— Ну все. Готовсь!.. Раз, два — бежим!
Папа потянул меня как маленький паровозик! И мы побежали!
…Лечь! Над нами, обжигая, пронеслась струя пламени. Нскакиваем, бежим! Прижаться к стене! Огонь бьет с потолка. Теперь быстро к противоположной стене! Кто-то кричит рядом!.. Бегом!.. Лежать!.. Опять огонь! А-а-а! Как больно! Бегом!.. Лежать!.. Бегом…
Внезапно огонь стих, а мы хоть и замерли, но еще долго кричали, глядя друг на друга. От боли, от страха, от радости! И лишь теперь я испугалась по-настоящему, представив, что было бы, если бы кто-то из нас споткнулся. Проклятый гном! Заставил нас испытать такой ужас!
— Интересно, — папа задумался, — а вот мы обратно пойдем. Опять огонь будет бушевать? — и сам же себе ответил: — Хотя вряд ли! Мы ведь если пойдем обратно, то понесем с собой Сердце Мира. А это что-нибудь да значит. Верно?
И я ответила, что папа абсолютно прав.
Мы уселись у стены, и я стала лечить папины ожоги на руках и лице. Мои-то ожоги прошли, лишь только мы вышли из огня. Зато наш внешний вид растрогал бы кого угодно. Мы походили на погорельцев, чудом успевших выскочить из горящего дома. Куртки порвались и обгорели, но папа решил их не снимать, хотя и было жарковато. Наконец папа передохнул, мы перекусили (надо признать, что пирожки гномов оказались очень даже сьедобными), отдышались и двинулись в глубь Подземелья.
