Охота на духов - Пейвер Мишель (читать книги без сокращений txt) 📗
И при виде этой неясной фигуры сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди.
Человек был высок ростом и стоял к ней спиной. Ей были видны лишь длинные пепельные волосы, свисавшие неопрятными космами. Потом она вдруг заметила над неясно видимой головой незнакомца острые уши филина, стоявшие торчком.
Больше всего Ренн хотелось разбудить Торака, но она не могла даже пошевелиться. И руки лежали у нее на коленях, как каменные.
Она понимала: человек, стоящий в дверях, не долженповорачиваться к ней лицом. Если он повернется, если Ренн увидит его лицо… Да у нее тогда просто сердце остановится от страха!
Но он все-таки повернулся.
Глава двадцатая
Да, это была она, Эостра, Та, Что В Маске. Внушавшая ужас всем, даже прочим Пожирателям Душ. Прорезь рта в маске филина зияла непроницаемой чернотой. Чувствуя на себе немигающий взгляд колдуньи, Ренн оцепенела от страха. В жилище вдруг воцарился мертвенный холод. Костер угас, жарко горевшие дрова превратились в груду пепла. Лед хрустел на оленьих шкурах, лица спящих людей тоже покрыла ледяная корка. Дыхание вырывалось у Ренн изо рта облачками пара.
Рядом по-прежнему спал Торак, беззаботно забросив одну руку за голову. На его ресницах и на щеках поблескивал иней, а губы совсем побелели.
Его надо было немедленно разбудить, и Ренн окликнула его по имени. Но он даже не пошевелился. Она еще громче выкрикнула его имя. Но Торак продолжал спать, и лишь крошечное облачко морозного дыхания свидетельствовало о том, что он еще жив.
— Они ничего не слышат, — раздался голос, похожий на бряцание сухих костей. — И ничего не понимают. Так хочет Эостра.
— Ты не настоящая! — крикнула Ренн.
— Ерунда. Как скажет Эостра, так и будет. Эостра повелевает Неупокоенными Душами. Эостра правит Горой и Лесом, Льдами и Морем. — Голос колдуньи был начисто лишен каких бы то ни было чувств, ибо все чувства в душе Повелительницы Филинов давно уже умерли, кроме одного — всепоглощающей жажды власти.
Ренн твердо сказала себе: «Я тоже колдунья! Я должна прогнать это чудовище из жилища людей!»
Она уже начала произносить заклятие отсыла, но невидимые ледяные пальцы тут же стиснули ей горло, не давая дышать. А Та, Что В Маске даже не пошевелилась.
— Ничто не может помешать Эостре, — проскрежетала она.
— Ты не настоящая! — задыхаясь, снова выкрикнула Ренн. — Я тебя не боюсь!
— Все боятся Эостры.
Медленно поднялись покрытые перьями руки-крылья, и на стене появилась отчетливая тень филина. В одно мгновение Та, Что В Маске оказалась у потухшего очага и склонилась над Ренн.
Торак лежал между ними. Ренн видела, что грязная одежда Эостры касается его лица. На горле у Торака билась жилка. А само горло казалось таким уязвимым, таким беззащитным…
— Тебе его не заполучить! — сказала она, в упор глядя на Эостру.
Ужасная маска наклонилась еще ниже; теперь она была невыносимо близко от лица Ренн, и волосы колдуньи цвета старой золы мазнули ее по щеке. Запах разложения окутал ее.
— Считай, что этот мальчишка с блуждающей душой уже пропал, — сказала Эостра.
Ренн неотрывно смотрела в безжалостные разрисованные глаза колдуньи, и ужас все сильнее сжимал своими кольцами ее сердце, убивая последнюю надежду.
Вскрикнув, она заставила себя отвести взгляд от Эостры и увидела, как рука Пожирательницы Душ с силой сжала набалдашник посоха. Вблизи плоть колдуньи казалась зернистой и твердой, как гранит, а ногти на руках больше походили на хищные когти и были синеватого цвета, как у трупа. Сквозь сжимавшие набалдашник пальцы пробивался яркий кровавый отблеск. Огненный опал!
— Его час почти настал, — промолвила Та, Что В Маске.
Ужас пронзил сердце Ренн, точно острога пойманную рыбу:
— Ты не можешь этого знать!
— Эостра знает все. Мальчишке от нее не спастись.
Одна ее покрытая перьями рука вдруг странным образом вытянулась до самого костра; выпустив когти, Эостра принялась рыться в золе, которая отчего-то стала похожа на истолченные кости. Набрав золы в горсть, она стала сыпать ее на незащищенное лицо Торака, и зола с каким-то странным шипением заполняла ему рот, засыпала глаза…
— Нет! — вскрикнула Ренн, но по-прежнему была не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.
— Эостра высосет из его тела всю силу. Она пожрет все его души, даже его Нануак, а то, что останется, выплюнет в бесконечную ночь.
— Нет!
— Эостра отнимет у него блуждающую душу и сможет без конца менять обличье, переходя из одного существа в другое в течение многих столетий. Она победит смерть. И все живое склонится перед ней, живущей вечно. Да, Эостра будет жить вечно!
— Нет! — пронзительно вскрикнула Ренн. — Нет, нет, нет, нет, нет!
И вдруг жилище наполнилось оглушительным шумом. Закричали люди. Залаяли собаки.
— Ренн! — Торак кричал, склонившись над ней. — Проснись!
Но она продолжала пронзительно кричать:
— Нет! Нет! Тебе его не заполучить!
Филин, сидевший на краю дымового отверстия, в последний раз глянул на нее, гневно сверкнув очами, потом расправил крылья и улетел в темноту.
— Тебе что-то приснилось? — спрашивал Торак. — Да говори же, Ренн! У тебя снова было видение?
— Нет. Она приходила на самом деле.
— Но ее же здесь не было!
— Была.
Они сидели, прислонившись спинами к груде торфа: Ренн скорчилась, обхватив колени застывшими руками, и Торак обнял ее за плечи, пытаясь согреть и успокоить. Крукослик, выслушав сбивчивые объяснения Ренн, отправился в жилище племени Лебедя, чтобы переговорить с их вождем. Мужчины из племени Горного Зайца вышли наружу, успокаивая разбушевавшихся собак. Женщины, собравшись в кучку по ту сторону большого костра, утешали детей, испуганно поглядывая на Ренн.
Озноб у нее уже почти прекратился, но чувствовала она себя совершенно обессиленной и опустошенной. Впрочем, так бывало всегда, когда ее посещали видения. Вот только так плохо ей никогда еще не было. Она тупо смотрела в пылающий костер и не обнаруживала там никаких следов той, пахнувшей разложением, золы, которую Эостра сыпала на лицо Тораку, словно совершая над ним погребальный обряд.
— Расскажи мне, что ты видела, — попросил он очень тихо, чтобы больше никто его не услышал.
И Ренн с трудом, мучительно запинаясь, поведала ему, что Эостра собирается управлять душами неупокоенных мертвых, а для этого намерена отнять у него блуждающую душу.
— Но для начала она собирается пожрать твой Нануак, твою внешнюю душу, ведь именно в ней и заключена твоя сила. Она сказала, что пожрет ее, а остальное выплюнет. А потом сама обретет блуждающую душу и сможет бесконечно долго перемещаться из одного тела в другое. И будет жить вечно…
— А я умру, — сказал Торак.
Ренн резко повернулась к нему:
— Нет. И вот это-то как раз хуже всего! Ты не умрешь. Ты ПРОПАДЕШЬ.
— Пропаду? И что это значит?
Она судорожно вздохнула:
— Такое случается, когда человек утрачивает свою внешнюю душу. Он вроде бы остается прежним, при нем и его телесная душа, и душа его племени, но связи с остальным миром он начисто лишен. Он как бы плывет в темноте среди звезд — в той ночи, у которой нет конца. Вечно живой. И вечно одинокий.
Одна из торфяных лепешек в костре пыхнула дымом, и над ней взвились огненные искры.
Торак убрал руку с плеча Ренн и низко наклонился вперед, чтобы она не видела его лица.
— Когда я во сне выпускал на волю свою блуждающую душу, — тихо сказал он, — у меня всегда возникало ощущение, будто я заблудился в некой бескрайней пустоте. Вокруг меня возникало это ничто. Помнишь, ты еще каждый раз пугалась, когда я тебе об этом рассказывал? Тебе ведь поэтомубыло страшно, да?
Она молча кивнула.
— Но почему я и тогда, когда действовал сам, испытывал подобные ощущения?
— Не знаю. Возможно, онауже тогда пыталась применить к тебе какие-то заклятия. Нет, я не знаю.
