Кольцо Соломона - Страуд Джонатан (книги онлайн читать бесплатно .TXT) 📗
12
Хаба
Стремительно вернувшись в свою башню, Хаба потайными ходами спустился в подвальную мастерскую, где в стену была вделана дверь из черного гранита. Подходя к ней, Хаба произнес приказ. Дух, обитающий в полу, распахнул дверь беззвучней мысли. Хаба вошел, не замедляя шага. Произнес другое слово — и дверь за ним захлопнулась.
Тьма объяла его, неизмеримая и абсолютная. Волшебник немного постоял так, в качестве упражнения воли испытывая безмолвие, одиночество и неумолимое давление тьмы. Постепенно из клеток послышались негромкие звуки: шорохи, слабое поскуливание существ, слишком долго пробывших во тьме, тревожное шебуршание других существ, которые предвкушали свет и боялись его удара. Хаба немного понаслаждался этими жалобными звуками, потом встрепенулся. Он отдал новый приказ, и бесы в фаянсовых шарах, подвешенные под потолком подвала, вспыхнули магическим светом. Жутковатое зеленовато-голубое сияние залило помещение, то усиливаясь, то убывая, глубокое и бездонное, точно море.
Подвал был просторен, со сводчатым потолком, который поддерживали грубо вырубленные колонны, расставленные через равные промежутки. Колонны выступали из зеленовато-голубой дымки, точно стебли гигантских подводных растений. Гранитная дверь у него за спиной стала всего лишь одной из каменных плит в сплошной серой стене.
Между колоннами стояло множество мраморных подставок, столиков, кресел, диванов и сложных, загадочных инструментов. То было сердце владений Хабы, своеобразное отображение его разума и наклонностей.
Он миновал каменные плиты, на которых занимался препарированием, ямы для хранения, откуда несло натром, колоды с песком, где можно было наблюдать за процессом мумификации. Он шел мимо рядов бутылей, чанов и деревянных труб, между горшками с растертыми в порошок травами, поддонами с насекомыми, мимо темных шкафов, где хранились тела лягушек, кошек и других существ, покрупнее. Он обогнул оссарий, где тщательно помеченные черепа и скелеты сотни зверей лежали бок о бок с людскими.
Хаба не обращал внимания на возгласы и мольбы, доносящиеся из сущностных клеток, что стояли в нишах. Он остановился у большого черного пентакля, выложенного из полированного обсидиана, и вошел в магический круг, приподнятый над полом. Ступив в центр круга, он постоял, погруженный в размышления, потом снял плеть, что висела у него на поясе, и хлопнул ею в воздухе.
Все звуки в клетках замерли.
В тенях за колоннами, на границе зеленовато-голубого света, явилось некое существо, давшее о себе знать сгущением темноты и клацаньем зубов.
— Нургал, это ты? — сказал Хаба.
— Это я.
— Царь оскорбляет меня. Он обращается со мной пренебрежительно, и другие волшебники надо мной смеются.
— Какое мне дело? В подвале холодно и темно, а его обитатели — унылая компания. Освободи меня от уз!
— Я не стану тебя освобождать. Я хочу покарать своего коллегу, Рувима. Он смеялся громче всех.
— Чем ты желаешь его покарать?
— Болотной лихорадкой.
— Будет сделано.
— Пусть длится четыре дня, усиливаясь с каждой ночью. Пусть лежит больной и несчастный, пусть члены его охватит пламя, а тело изнывает от холода. Пусть глаза его ослепнут, но пусть в часы ночной тьмы ему являются кошмарные видения, чтобы он стенал, метался и звал на помощь, но помощь не придет.
— Ты желаешь, чтобы он умер?
Хаба задумался. Волшебник Рувим был слаб, и опасаться его мести не приходилось; но если он умрет, в дело наверняка вмешается Соломон… Он покачал головой.
— Нет. Четыре дня. Потом пусть выздоровеет.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин.
Хаба взмахнул плетью; хорла, клацая зубами, пронеслась мимо и исчезла в узком отверстии в потолке. Порыв кислой вони ударил в границы пентакля, и твари в клетках взвыли во тьме.
Волшебник постоял молча, медленно похлопывая плетью по ладони. Наконец он произнес имя:
— Аммет!
— Да, хозяин? — откликнулся тихий голос у него над ухом.
— Я утратил расположение царя.
— Знаю, хозяин. Я видел. Мне очень жаль.
— Как мне его вернуть?
— Это дело непростое… Для начала, наверное, надо схватить этих разбойников из пустыни.
Хаба издал яростный возглас.
— Но мне нужно быть здесь! Я должен находиться при дворе! Остальные воспользуются случаем поговорить с Соломоном и еще сильнее расшатают мое положение! Ты видел эти рожи на холме? Хирам едва не плясал от радости, видя, как я пытаюсь оправдаться! — Он перевел дух и заговорил уже спокойнее: — К тому же у меня есть и другое дело. Мне нужно следить за царицей.
— Насчет этого не тревожься, — возразил тихий голос. — Гезери точно так же может являться с докладами в пустыню, как и куда-либо еще. Кроме того, в последние несколько дней ты уделял слишком много времени своим… второстепенным делам — и видишь, к чему это привело?
Волшебник заскрежетал зубами.
— Откуда мне было знать, что этот напыщенный глупец именно сегодня явится полюбоваться своим проклятым храмом? Мог бы хотя бы предупредить заранее!
— Он владеет Кольцом. Он ничем не обязан ни тебе, ни кому-либо другому.
— Ха! Думаешь, я этого не знаю?
Хаба стиснул свою плеть; кривые ногти глубоко впились в древнюю человеческую кожу. Он опустил голову. Что-то ласково погладило его по затылку.
— О, если бы только… если бы только…
— Я знаю, чего ты желаешь, дорогой хозяин. Но говорить об этом вслух небезопасно, даже здесь. Ты мельком видел Духа Кольца, ты знаешь, сколь он ужасен! Нужно быть терпеливым и верить в свои способности. Мы найдем способ это сделать.
Волшебник перевел дух, расправил плечи.
— Ты прав, дорогой Аммет, разумеется, ты прав. Просто так тяжко стоять и смотреть, как этот тщеславный, праздный…
— Давай лучше осмотрим клетки, — мягко произнес голос. — Это тебя успокоит. Но сперва, хозяин, мне хотелось бы обсудить еще одно. Что делать с Бартимеусом?
Хаба пронзительно взвыл.
— С этим гнусным джинном! Это по его милости нас выставили из Иерусалима! Гиппопотам, Аммет! На Храмовой горе — гиппопотам!
Он помолчал.
— И кстати, не кажется ли тебе, — медленно добавил он, — что он мордой и всем обликом отчасти походил на…
— Думаю, Соломон этого не заметил, — ответил тихий голос, — на наше счастье.
Хаба угрюмо кивнул.
— Что ж, я не раз подвергал Бартимеуса бичеванию за его проступки, но на этот раз бичевания недостаточно! Плеть для него чересчур легкое наказание!
— Совершенно с тобой согласен, хозяин. Это была последняя капля. На прошлой неделе он дурно обошелся с Гезери; он регулярно затевает раздоры между джиннами… Он заслуживает сурового наказания.
— Вывороченная Кожа, Аммет? Или Ящик Озириса?
— Это слишком мягкое… то слишком недолгое… Хозяин, — взмолился голос, — позволь, я с ним сам разберусь! Я алчу, я жажду. Меня так давно не кормили! Я избавлю тебя от этого негодяя и в то же время утолю свой голод.
Возле головы волшебника раздался влажный, чавкающий звук.
Хаба хмыкнул.
— Нет. Я предпочитаю, чтобы ты был голоден. Это делает тебя бдительнее.
— Прошу тебя, хозяин…
— Кроме того, все мои джинны понадобятся мне живыми, когда мы будем прочесывать пустыни в поисках разбойников. Не скули, Аммет. Я подумаю об этом. У нас будет достаточно времени на то, чтобы разобраться с Бартимеусом, когда мы вернемся в Иерусалим.
— Как тебе угодно… — злобно и обиженно отозвался голос.
До сих пор Хаба стоял, напряженно сгорбившись, согнувшись под гнетом всех бед, что так несправедливо обрушила на него судьба. Теперь же он распрямился, голос его снова зазвучал жестко и решительно.
— Сейчас пойдем готовиться к отъезду. Но сначала есть еще одно дело. Быть может, мы наконец-то получим хорошие вести…
Он щелкнул пальцами и произнес сложный набор слогов. Послышался отдаленный звон колокольчиков. Висевшие под потолком шары с бесами затрепетали, занавески на некоторых клетках побольше зашевелились.
