Книга теней - Уэст Жаклин (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– И в отель тоже можешь звонить – нас вызовут, где бы мы ни были.
– Знаю, мам.
– Ну и ну. – Миссис Данвуди улыбнулась и ласково погладила Олив по щеке мягкой ладонью. – Подумать только, какая ты уже большая.
Через несколько минут родители уехали по тенистой зеленой улице, а Олив постояла на пороге и помахала рукой им вслед. Потом она отправилась на кухню и наложила себе огромную хрустальную вазу клубнично-шоколадно-ванильного мороженого с шоколадной крошкой, проплыла по салону, царственно уселась на диван в гостиной и расправилась с мороженым, смотря телевизор. Было уже за полдень, и поначалу мультики показывали почти по всем каналам, но постепенно их сменили новости и детективные сериалы. Олив выключила телевизор.
Подкрадывался ранний вечер. В доме стояла тишина. Сквозь укрытые плющом окна сочился мягкий солнечный свет, и цветные витражные стекла окрашивали лучи в разные оттенки, рисуя пастелью на паркетном полу. С тихим гулом включился холодильник. Олив встала с дивана и потянулась, а потом принялась вертеться на месте, глядя в узорный панельный потолок, и когда закружилась голова, плюхнулась обратно.
Она коснулась очков, висящих на длинной цепочке. Родителей не будет всю ночь, и можно залезть в какую угодно картину. Можно даже выпустить Мортона погулять. Конечно, основная проблема состоит в том, как засунуть его потом обратно . К тому же Олив совсем не продвинулась в поисках того, как ему помочь, а навещать его только затем, чтобы потом опять бросить, не хотелось. И вообще, она еще даже не решила, правду он ей рассказал или нет. Единственным человеком – ну, не то чтобы человеком, – кто знал все наверняка, был Горацио.
– Горацио! – позвала Олив, оглядывая пустую гостиную. – Горацио! – Но рыжего кота нигде не было видно.
Девочка вернулась обратно в салон и представила, как много лет назад Аннабелль сидела там за чайным столиком, позируя для портрета. Олив почти видела ее перед собой – длинное, струящееся платье, поднятые над лицом мягкие локоны. Но стоило ей моргнуть, как видение исчезло. В салоне было так же пусто, как в гостиной.
Вернувшись в кухню, Олив поставила вазу в раковину и случайно стукнула ее о дно. Гулкий звук эхом отозвался в доме. Девочка огляделась. Три каменщика на картине все склонялись над своей стеной. Даже без очков ей казалось, что глаза у них странно блестят.
Миновав коридор, она открыла скрипучие двери библиотеки. День уже перетекал в вечер, и на высоченных полках мерцали удлинившиеся темно-золотые лучи. Компьютеры были выключены; черные экраны казались пустыми и мертвыми, словно покрытая сажей глотка заброшенного камина.
– Горацио? – позвала Олив. Однако никто не откликнулся.
Она побрела наверх, включая по дороге свет везде, где можно. На мгновение помедлила у картины с озером, безмятежным под куполом звездного неба, а когда добралась до конца лестницы, медленно обернулась и поглядела вокруг так же, как когда оказалась в этом доме в самый первый раз.
Хотя Данвуди прожили здесь уже несколько недель, дом все так же выглядел необжитым и неприветливым. Концы коридора так же скрывались в темноте. Двери, ведущие в нежилые комнаты, казались темными дырами в стенах. Рамы со странными картинами – с темным лесом, вазой диковинных фруктов, одиноким холмом на фоне далеких могил – тускло мерцали в лучах вечернего солнца.
Скрипнула половица.
– Горацио? – с надеждой спросила Олив.
Ответа не было.
Девочка сплела вместе пальцы. Что ж, хотя бы ее ладони могут составить друг другу компанию. Каменный дом был огромен, стар и пуст. Хотя, возможно, и недостаточно пуст.
Она едва не бегом бросилась к изображению Линден-стрит. Если уж Горацио не получается найти, можно, по крайней мере, поговорить с Мортоном. Олив по привычке оглянулась по сторонам, проверяя, нет ли поблизости родителей, и едва не рассмеялась над собой. Она ведь осталась дома одна. В этом-то и была вся проблема. Девочка надела очки на нос и полезла в прохладную дымку картины.
Место уже начинало казаться знакомым. Привычно было перейти туманное поле и пробежать по нарисованной улице к дому, в котором жил кто-то знакомый. Наверное, примерно вот так же оно бывает, когда навещаешь друга. Мортон, конечно, не был ее другом. Но с ним можно было хотя бы поговорить, и при нем Олив не чувствовала ни тревоги, ни неловкости. И еще втайне она немножко эгоистично радовалась тому, что мальчишка застрял в картине и не мог уйти, переехать или спрятаться, как Горацио, когда ей хотелось его увидеть. Он был чем-то вроде любимой страницы в книге, к которой возвращаешься снова и снова, зная, что она не изменится, сколько ни перечитывай.
Олив быстро шла по пустынному тротуару Линден-стрит, а из темных окон на нее украдкой глядели лица, и шепот взвивался за спиной, будто сухие листья на ветру.
Белая ночная рубашка Мортона колыхалась вдали. Он стоял в палисаднике своего большого деревянного дома. Подойдя поближе, Олив увидела, как он поднял камень с дорожки и швырнул в окно парадного фасада. По пустой улице прокатился высокий, ломкий звон.
– Мортон! – воскликнула Олив. – Ты что делаешь?
Мальчик поднял на нее взгляд.
– Стекла бью, – ответил он бесстрастно.
– Это я вижу. Но зачем ты бьешь собственные окна?
– Не знаю, – пожал Мортон плечами. – Не очень весело разбивать окна, когда они не остаются разбитыми. – Он примял траву босой ногой. Трава разогнулась и расправилась обратно. – Что ни сломаешь, все само собой чинится. Все становится так же, как было раньше.
Олив посмотрела на широкое окно первого этажа. Стекло снова появилось на месте, будто вовсе и не разбивалось.
– Камень тоже возвращается, – вздохнул Мортон.
И в самом деле, когда Олив посмотрела вниз, оказалось, что тот же самый камень появился на дорожке, буквально в паре сантиметров от их ног.
– Хочешь бросить? – предложил мальчик.
Она покачала головой.
Он поднял камень, откинулся назад и, изо всех сил размахнувшись тощей рукой, бросил. «ДЗ-З-З-ЗЫНЬ…» – отозвалось окно. На глазах ребят осколки посыпались вниз, потом собрались вместе и вставились в раму. Окно снова уставилось на них – такое же пустое, как и раньше. Олив опустила глаза. Камень снова оказался на дорожке.
Мортон вздохнул.
Глядя на его печально ссутуленные плечи, Олив неловко кашлянула.
– Извини, что я в прошлый раз тебя бросила, когда ты плакал.
– Я не плакал, – сказал Мортон.
– Плакал.
– Нет. Тебе просто показалось, – упрямился он, отводя взгляд.
– Ладно, – сдалась Олив. – Все равно извини.
Мальчишка пнул камень. Тот запрыгал по дорожке, стукнулся о ступеньку крыльца и прикатился обратно к их ногам, будто сам с собой играл в «подай-принеси».
– Когда мне можно будет наружу? – тихо спросил Мортон.
Олив вздохнула.
– Слушай. Я пыталась хоть что-нибудь узнать про эти картины. Мне еще много чего непонятно. Но может быть, когда я все пойму, может, у меня получится… у нас получится… – Олив умолкла, не зная, как закончить предложение, и подняла глаза на пустые окна большого белого дома. Ее дом тоже был огромный и пустой, но у нее, по крайней мере, были родители. И еще у нее было три кота… иногда. А у Мортона никого не было. Только Олив. – Может, я смогу тебе помочь, – закончила она очень тихо.
Мортон фыркнул.
– Что? – возмутилась она.
– Ты никогда не придумаешь, что делать, – пробурчал мальчишка, пристально изучая пятачок земли перед собой.
– Может, и придумала бы, если бы хоть кто-нибудь рассказал мне все до конца! – вскрикнула Олив, всплеснув от досады руками. – Ты говорил про «злого старика». Кто это был? Как его звали, Мортон?
Тот нахмурился.
– Не помню.
Перед мысленным взглядом Олив снова заскакали кусочки пазла. Миссис Нивенс, Мортон, каменщики, картины. И имя, которое постоянно всплывало в разговоре, будто книга, все время раскрывающаяся на одной и той же странице.
Олив наклонилась к мальчишке. Он пытался избежать ее взгляда.
