Волшебный театр Гримгора - Охотников Сергей Сергеевич (читать книги полные txt) 📗
— Запомни, Якоб, — вещал седобородый чародей, — есть четыре основные школы колдовства. Чакральная индо-арийская магия. Лемурийская некромантия. Классическая анимация и Русинское шаманство.
Далее учитель объяснял принципы действия каждой школы. Показывал, как призывать души и манипулировать энергией чакр. Кое-что показалось Николасу знакомым по его опытам с пуговицами! Якоб, конечно же, все перепутал и в результате чудовищной ошибки призвал дух могущественного древнего колдуна. Колдун вселился в подходящее тело и принялся завоевывать мир. На этом месте случился антракт. Оставалось только гадать, как далеко зайдет древний чародей и что его в конце концов остановит. Ник ставил на штормовую ведьму в исполнении Орнеллы. Но занавес уже был опущен. Мальчик еще минуту наблюдал за тем, как режиссер, бешено жестикулируя, что-то объясняет актерам, потом перевел взгляд в другую сторону. И как раз вовремя, чтобы заметить солдатика. Оловянный медленно шел к Нику. А когда заметил, что мальчик его обнаружил, кинулся бегом.
— Вот же шестерня треснутая! — выругался Николас и побежал от солдатика. Путь у него был один: вдоль занавеса на противоположный край сцены. А дальше, если повезет, вверх по осветительным декорациям. Ник бежал быстро, солдат не уступал ему в скорости и двигался наперерез. К тому же кто-то из актеров решил помочь с поимкой хулигана, и Николасу пришлось уворачиваться от его неуклюжих, но длинных рук. В дальнем конце сцены солдатик почти настиг мальчика. Ник с разбегу запрыгнул на веревочную лестницу и полез вверх. Солдатик за ним. Когда оловянная рука проскользила по щиколотке мальчика, он понял, что не уйдет. Тогда Ник спрыгнул с лестницы на канат и съехал по нему вниз. Канат был тот самый, что поднимает занавес. Под весом мальчика тяжелая ткань чуть приподнялась, потом на канат обрушился солдатик, и занавес стремительно взлетел вверх.
Николас оказался на сцене перед полупустым по случаю антракта залом. Мгновение Ник хотел тут же броситься вперед через сцену, но вовремя понял, что она не зря отгорожена небольшим рвом, живописными кустами шиповника и чертополоха, под которыми дежурят медведи, а дальше в яме военный оркестр.
Зрители глазели на одинокую куклу. Оловянный солдатик с грохотом свалился с каната, привлекая еще больше внимания. Тогда Николас сжал в кулачке янтарную пуговицу и громко закричал:
— Я мальчик-привидение!
После этих слов Ник вспыхнул ярко-желтым светом. Он сжимал пуговицу со всей силы, и та отдала свою энергию за короткое мгновение. Яркая вспышка ослепила всех вокруг. За мгновения общей слепоты Ник успел вернуться на веревочную лестницу и немного взобраться по ней. Публика восхищенно зааплодировала. Солдатик поднялся на ноги и начал оглядываться по сторонам. А Ник уже достиг пыльных балок и притаился во мраке.
Занавес подняли, актеры поспешили продолжить спектакль. Солдат ушел, а потом вернулся с парочкой медведей и двумя ландскнехтами. Вместе они начали прочесывать закулисье. Николас в это время осторожно полз по балкам. Передвигаться по навесным конструкциям было тяжело. Каждый шаг мальчик рисковал сорваться вниз, нечаянно сбросить лампу или моток проводов. В это время на сцене ведьмы загнали древнего колдуна в магический круг и пытались одолеть его. Злобный чародей отстреливался серпантином из рукавов. Ник уже дополз до конца навесных конструкций. Впереди были только яркие электрические прожектора. От них исходил тяжелый удушливый жар. Мальчик боялся, что его тряпичные руки загорятся, приблизься он к лампам еще на дюйм. А внизу начинался зрительный зал. Если хорошенько оттолкнуться, то можно долететь до балкона или до ложи под ним. Ник медлил. Слишком уж высоко. И еще какое-то чувство мешалось. Что-то держало мальчика в театре. Ведь именно ему судьба доверила жестянку и волшебные пуговицы. Как много хорошего он мог бы сделать с их помощью?
Тут нос Ника начал едва заметно дымиться, и с размышлениями было покончено. Мальчик спустил ноги вниз, повис на балке, хорошенько раскачался и опустил руки. Ник полетел вниз легко и поначалу не слишком быстро. Потом потоки воздуха закрутили его, перевернули на живот, а с живота на спину. Он промчался мимо балкона и шлепнулся на пол небольшой ложи. Ник попытался пошевелиться и не смог. Боли он не чувствовал.
— Расшибся! — подумал мальчик.
На мгновение он испугался, что переломал хребет, как Густав из красильного цеха. А потом Николас услышал мелодичный тоненький голосок:
— Эх ты, глупенький мой пупсик. Кукла ведь не может жить за пределами театра. Вот ты когда-нибудь видел в городе говорящую куклу?
Ник, понятное дело, не отвечал, но он уже понял всю бессмысленность бегства.
— То-то же! — пожурил мальчика голос, а потом добавил: — Ну, ничего. Не бойся. Я о тебе позабочусь.
С этими словами огромная рука накрыла Ника. Он успел разглядеть две глубокие линии на ладони, а потом надолго оказался в темноте.
40
В плену у принцессы
Очнулся Николас в кровати, на высокой перине, под пуховым одеялом. Такую роскошную спальню он видел впервые в жизни. Все вокруг было розовое, блестящее, лакированное, расшитое золотом. Стены шелковые, потолок парчовый, на полу шкура, мебель из слоновой кости. Ник глазел на все это великолепие и не верил своим глазам. Откуда-то из-за спины появилась прекрасная девочка, и великолепие убранства померкло перед ее красотой. Это была она, принцесса Оливия! Кукла невероятно тонкой работы.
— Очнулся, голубчик! — сказала она. Ник узнал голос — тот самый, что говорил с ним недавно на балконе.
— Принцесса? — только и смог пробормотать он.
Девочка расхохоталась:
— Здесь, в театре, я, пожалуй, принцесса!
Николас ничего не понял, и это отразилось в его взгляде.
— Ладно, — теперь девочка говорила серьезно. — Мой папа колдун, мастер Гримгор. Но сейчас мы будем говорить не обо мне, а о тебе.
Ник почувствовал нечто среднее между ужасом и благоговением. Дочка самого колдуна Гримгора! Это куда значительней какой-то там принцессы, поэтому отвечал мальчик быстро, но неуверенно:
— Хорошо. А можно мне из кровати вылезти? Не привычный я к такому.
— Лежи, — велела Оливия. — У тебя шок от выхода за пределы колдовского контура.
Николас покорно кивнул и начал рассказывать свою историю с того самого дня, когда на ткацкой фабрике началось соревнование. Девочка слушала спокойно, без всяких эмоций. Бровью она повела, только когда Ник дошел до карцера. Брови у Оливии были из беличьего меха, а не из обрезков, как у остальных кукол.
Про жестянку Ник умолчал. Потом рассказ пошел про его жизнь среди рабочих кукол. Девочка поморщилась и сказала:
— Мой папа хотел сделать в театре идеальное общество, но бургомистр убедил его, что такое невозможно. Рабочие должны работать, ведь такова их природа.
Ник хотел спросить, что думает Оливия по этому поводу, но побоялся. Вдруг она согласна с бургомистром? Мальчик стал думать, как перейти к рассказу о дальнейших своих приключениях. Врать совсем не хотелось. И Ник скрепя сердце рассказал про жестянку, оторванную и пришитую руку Карлмайкла. Волшебная иголка совершенно не заинтересовала Оливию. Наверное, она слишком привыкла к колдовству.
— А ты молодец, — только и сказала девочка.
Ник натянул одеяло до глаз. Слишком уж не хотелось проверять, умеют ли краснеть куклы. Рассказ про похождения привидосов удостоился презрительного замечания:
— Мальчишки. Ну что с вас взять?
А когда Ник дошел до подземелья с котлами и казни бедняги Кевина, Оливия не выдержала:
— Жуть какая! Ты обязательно должен показать мне это место. Тогда я обо всем расскажу папе, и бургомистру не поздоровится.
— Я бы с радостью… — замялся Ник, — но вряд ли смогу найти туда дорогу. Тем более за мной сейчас все солдатики театра охотятся!
Оливия прошлась по комнате:
— Ох уж мне этот бургомистр! И генерал со своими солдатиками! Но ничего, что-нибудь придумаю, а ты пока здесь останешься. У меня так давно не было друга мальчика.
