Алые перья стрел (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
— Я читал у Паустовского, что автор… когда он кончает какую-то свою книгу, он… ну, весь такой измученный и чувствует опустошение. Будто прощается навсегда со своими героями. И кажется ему, что он больше ничего не напишет… У вас так бывало?
— Да, это знакомое ощущение. Когда заканчиваешь рукопись, здесь и радость, и в то же время печаль. И действительно ощущение какой-то опустошенности… Но, по правде говоря, у меня это не было связано с большими душевными драмами. Потому что с написанной повестью или романом никогда не прощаешься навсегда. Написал, передохнул, и надо перепечатывать рукопись. Надо ее редактировать, иногда переписывать большие куски. Вот и возвращаешься снова в мир своих героев… Потом тебе дают корректуру — типографские оттиски текста, который будет печататься в журнале или книге. Значит, снова надо читать, править, жить в мире знакомых персонажей и событий… Ну, а кроме того, если соскучился по своей законченной рукописи, всегда можешь взять и перечитать… А бывает еще одна встреча со своими героями — это когда художник сделал иллюстрации к твоей книжке. Тут смотришь на них, на героев, как бы со стороны, под неожиданным углом зрения…
Встреча в Центральной детской библиотеке Екатеринбурга. Две девочки четырьмя руками держат одну книжку.
— Владислав Петрович, мы ее только что купили, это «Пистолет капитана Сундуккера». Тут написано «рисунки автора». Вы часто сами делаете картинки для своих книжек?
— Ну, во-первых, здесь не только рисунки автора. Эту яркую красивую обложку с корабельным колоколом нарисовал мой сын, Павел. Он не раз иллюстрировал мои книги… А что касается моих рисунков, то они появляются не часто. Только когда возникает какая-нибудь «экстренная ситуация». Например, несколько лет назад журнал «Урал» решил издать в специальном номере мою повесть «Чоки-чок…», и встал вопрос: печатать без рисунков или приготовить их в течение недели. Никакой уважающий себя художник-график (даже родной сын) не возьмется сделать за это время три десятка иллюстраций. Это было бы легкомысленно, а художники привыкли относиться с уважением к своей работе. Я же — не профессиональный иллюстратор, поэтому бываю по-дилетантски нахален. Взял и сделал все рисунки в нужный срок… Примерно то же получилось и с книжкой о капитане Сундукке-ре, и с повестью «Страна Синей Чайки», и со словарем «Крато-крафан». Пользуясь случаем, я хочу попросить прощения у читателей за весьма непрофессиональный уровень этих рисунков. О славе графика я никогда не мечтал и рисовал, потому что время «брало за горло». Настоящим иллюстратором я, конечно, никогда не стану, у меня просто не хватает терпения вырисовывать детали, по нескольку дней сидеть над одним рисунком, как это делают мастера…
Встреча в районной библиотеке на Уралмаше. Серьезная семиклассница (пошептавшись с подругой):
— Не могли бы вы объяснить, каким образом рождаются литературные сюжеты?
— Я постараюсь, хотя объяснять это не просто. Дело в том, что каждый раз это случается по-разному…
В шестьдесят третьем году я был в гостях у ребят пионерского лагеря «Искорка». Жил там несколько дней, катался с мальчишками и девчонками на лодке, ходил в поход, сидел у вечерних костров. И, конечно, «наблюдал жизнь». Не специально, а по привычке. И видел все эти дни, как за мальчиком-шестиклассником ходит по пятам робкий пацаненок лет семи — очень мечтает подружиться с большим мальчишкой. Не знаю уж, чем этот шестиклассник Вовка притягивал к себе малыша… Сначала отношения у них не клеились, но перед самым своим отъездом я вдруг увидел, как эти двое идут рядышком, старший по-дружески обнимает маленького за плечо, что-то рассказывает ему, а малыш смеется, как совершенно счастливый человек…
Так появилась мысль о повести «Оруженосец Кашка». И очень многое из того, что я видел в «Искорке», вошло в нее. Видимо, неплохой получился сюжет, раз повесть переиздают до сих пор, уже больше тридцати лет, и перевели на несколько иностранных языков…
А вот другой пример. Однажды приснился мне удивительный, космический сон. Будто я один в звездолете. В общем-то само это обстоятельство не казалось мне во сне странным, хотя был я в тысячах парсеков не только от Земли, но и от всех обитаемых и необитаемых миров. Поразило другое: вдруг в рубке появился мальчишка лет десяти — совершенно земной, очень похожий на приятелей моего детства… Этот сон и стал толчком для работы над трилогией «Голубятня на желтой поляне». Первый эпизод притягивал к себе потом разные случаи — и те, которые я наблюдал в жизни, и те, которые придумывал…
Вообще же можно сказать так: сюжет складывается из первоначального эпизода, многих наблюдений и фантазии автора…
В той же библиотеке. Следующий вопрос (от быстроглазого, непоседливого пятиклассника, которого девчонки называют почему-то Бубликом):
— А у вас есть книжки про животных?
— Одна из первых моих повестей называется «Белый щенок ищет хозяина». Речь там идет о приключениях щенка-лайки, который отстал от хозяина-охотника и нашел друзей среди ребят городской окраины… Больше я не делал животных главными героями своих книг. Но все же писал о них немало. О козе Липе, которая разогнала компанию вредных мальчишек; о петухе Кригере, умеющем путешествовать в космосе; о собаке Султане, возившем на лыжах своего хозяина Толика; о большущем морском крабе, который подарил ребятам волшебную жемчужину; о коте по имени Кыс — он был верным другом мальчика Петьки Викулова из романа «Кораблики»…
— А у вас дома есть какие-нибудь звери?
— Есть два кота: Макс и Тяпа. Макс — пожилой, добрый, очень любит сидеть у меня на руках. А Тяпа — хулиган и проныра, везде сует свой нос. О них я тоже писал в своих повестях.
Севастополь, встреча с ребятами из местного Клуба любителей фантастики. Строгая, молчавшая в течение всей встречи девушка «под завязку» задает вопрос:
— Вы столько написали про разные далекие миры, про параллельные пространства. А вы верите, что они существуют на самом деле?
— Да, верю. На сто процентов.
Читательская конференция в одной из первоуральских школ. Строгая шестиклассница в очках, которые поблескивают обличительно:
— Владислав Петрович, ваши книги очень интересные, но скажите, пожалуйста, почему вы пишете только про мальчиков, а про девочек не пишете никогда?
— О-о-о… Сколько раз я уже слышал от вас, дорогие девочки, этот вопрос, и сколько приходилось оправдываться!.. Что же, начну опять… В шестьдесят третьем году я был участником Четвертого Всесоюзного совещания молодых писателей. Занимался в так называемой детской секции, то есть среди тех авторов, которые писали для детей. Руководил нашим семинаром Лев Абрамович Кассиль — автор замечательной книжки «Кондуит и Швамбрания» и других известных романов и повестей. Великолепно руководил, общался с нами без всякой важности, как с товарищами. Но я все-таки стеснялся знаменитого писателя и, сидя за общим столом, старался укрываться за громадной лампой, сделанной в виде китайской вазы. Наконец Лев Абрамович поинтересовался:
— А что это нашего свердловского делегата опять не видно?
— Да вот он, за лампой, — тут же безжалостно выдал меня волгоградец Юра Мишаткин.
— Гм… Этак можно подумать, что нашему уральскому коллеге «все до лампочки», — усмехнулся любимый мною классик. Я тут же, красный и взъерошенный, «высунулся наружу». И в таком «высунутом» состоянии прослушал рассказ Льва Абрамовича о том, как нелегко бывает выступать перед юной читательской аудиторией.
— Вам этого тоже придется хлебнуть на своем веку… Имейте в виду, что часто вас будут мучить одними и теми же вопросами… Меня, например, то и дело спрашивают: «Почему вы много пишете о мальчиках и мало о девочках?»