Подорожный страж (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
Дракончик проснулся и опять захотел пить. И Смакла, млея от восторга, напоил его из туеска. Выяснилось, что дракончики умеют не только шипеть, но и мелодично прищёлкивать, особенно отоспавшиеся и утолившие жажду дракончики, которым осторожно почёсывают брюшко. Мальчишки были всецело поглощены новой забавой. Дракончик нежился на Стёпкиных коленях, прижмуриваясь и подёргивая хвостом.
— Привязать его надобно, — озаботился вдруг Смакла.
— Думаешь, улетит?
— Знамо, улетит. К хозяину своённому. Покличут его гномлины, и поминай как звали.
— Ну и пусть летит, — легкомысленно сказал ничего не знающий о драконах Стёпка.
Смакла даже в лице переменился:
— Да ты откудова?.. Да он тебе неужто не надобен? Ты его разве не хочешь себе оставить?
— Зачем он мне? — пожал плечами Стёпка. — Что я с ним делать буду? Он там у нас с тоски помрёт. Да и не смогу я его с собой забрать, наверное. Это ж надо ещё заклинание специальное знать.
— Отдай его мне, — голос у гоблина сделался хриплый. — Или продай. Я тебе за него чево хошь… всё, чего тока захошь!
— Забирай его просто так, если он тебе нужен.
— Нужен, — торопливо сказал Смакла. — Ой, как нужен.
— А ты его мучить не будешь? — спросил Стёпка и по донельзя удивлённому лицу младшего слуги тут же понял, что не будет.
— Забирай, — сказал он ещё раз.
И едва он это произнёс, как дракончик сорвался с его колен и взмыл в воздух. Он не бил тяжело крыльями, как взлетающая птица, он просто распахнул их во всю ширь и невесомой пушинкой унёсся в вышину, словно надутый гелием воздушный шарик.
Смакла потерянно охнул, потянулся вслед за ним, привстал… Но куда там! Гоблины летать не умеют. А дракончик пару секунд повисел над ними, ловя крыльями ветер, потом кувыркнулся через голову, взмыл повыше и, заложив крутой вираж, скрылся за верхушками елей.
— Э-эх, упустили, — с невыносимой горечью протянул Смакла. — Р-растяпа ты, Стеслав. Говорил тебе, привяжи.
— Пусть летит, — великодушно не обиделся на растяпу Стёпка. — Ему на воле лучше будет. Он, может быть, к гномлинам и не захочет возвращаться. А ты бы его на цепь посадил.
— Я бы его жалел, — сказал гоблин. — Я бы с ним…
Дракончик вдруг выметнулся из леса и стал носится кругами над повозкой. Мальчишки задрали головы. Дракончик летал изящно и весело, он словно танцевал в васильковой синеве июньского неба, пронзительно посвёркивая на солнце ласковым лазурным переливом. Смотреть на него было одно удовольствие. Глядя на его задорный полёт, хотелось кричать и петь, хотелось расправить крылья и взмыть в вышину так же легко и беспечно, и вертется там, и ловить ветер, и падать, и взмывать…
— Не улетает, — прошептал гоблин. — А ну как он тебя, Стеслав, хозяином признал. Они, говорят, за ласку шибко привязчивые.
И дракончик, будто услышав эти слова, упал с высоты прямо на Стёпкины колени. Острые коготки небольно впились в кожу сквозь джинсы, мордочка игриво боднула ладонь. Стёпка не особенно удивился: дракончик-то ведь не дикий какой-нибудь был, а прирученный и к человеку — к гномлину! — с детства привычный.
У Смаклы же глаза распахнулись на пол-лица:
— Отдай его мне, Стеслав!
— Да он к тебе не пойдёт, — решил подразнить вредного гоблина Стёпка. — Ты его привязать хочешь, а ему простор нужен, он на воле летать любит… Да бери, бери, шучу я. Орешков ему дай или хлеба, он так быстрее к тебе привыкнет.
Смакла обеими руками подхватил дракончика, почесал ему спинку, сам едва не мурлыкая от удовольствия. Потом выудил из мешка горбушку хлеба.
Совсем недавно Стёпка чувствовал себя счастливейшим человеком на свете — теперь то же самое мог сказать о себе и гоблин.
* * *
Бучилов хутор был окружён высоким бревенчатым частоколом, из-за которого виднелась только крытая тёсом двускатная замшелая крыша. С одной стороны к хутору вплотную подступала берёзовая роща, с другой — бугрилось выкорчёванными пнями обширное поле.
Кони почти упёрлись мордами в закрытые ворота и остановились. Всё, приехали. Смакла бережно придержал трепыхнувшегося дракончика. Дядько Неусвистайло грузно спрыгнул на землю, и земля под его большим телом ощутимо вздрогнула.
— Хозяин!
Но никто не отозвался на звучный голос, даже собаки не залаяли. Тишина стояла над хутором, спокойная, безмятежная, далёкая от забот и тревог шумного мира. Не стучали топоры, не звенели ребячьи голоса, не мычала ни одна животина. Впрочем, кто его знает, этого Бучилу, может, у него ни детей, ни собак, ни скотины, и живёт он одиноким бирюком, которому никто не нужен и все чужие.
Пчёлы, заранее улетевшие на разведку, вернулись, загудели над головой тролля. Стёпка всерьёз верил, что они докладывают пасечнику обстановку. Слишком уж осмысленно они себя вели. Дядько Неусвистайло постоял, поморщил лоб, что-то для себя решил и по-хозяйски распахнул тяжёлые створки ворот. Умные кони без понуканий потянули повозку во двор.
Стёпка смотрел по сторонам без особого интереса. Он был уверен, что они здесь надолго не задержатся. Ну, часа, может, на два-три. Потому что этот хутор вообще в его планы не вписывался. Ему к элль-фингам нужно было добираться, Ванеса из беды выручать.
Посреди широкого просторного двора стоял приземистый бревенчатый дом, сработанный основательно и без затей из толстенных, почерневший от времени брёвен. Такие дома и сто лет простоять могут и двести, если их, конечно, враги не сожгут. И все остальное тоже было справное: и амбары, и сенник, и клети для скота, и даже вон там в углу, кажется, банька. Сразу видно, что здесь живут работящие, хозяйственные люди. Или гоблины. Или вурдалаки. Но не тролли — это ясно. У троллей дом был бы раза в два выше и шире.
Пасечник привязал коней к вбитой в столб кованой скобе, оглянулся на мальчишек.
— Выбирайтесь, панове. Погуляйте, осмотритесь, ноги разомните. Хозяев всё едино ждать придётся.
— А где они? — спросил Стёпка.
— Да вскорости, думаю, объявятся. В поле работают или в тайгу подались борти проверить, — пояснил тролль, снимая с повозки объёмистый мешок с чем-то побрякивающим. — Им ведомо, что я нынче заехать должен. Мы когда ещё сговаривались.
Смакла играл с дракончиком, вылезать не спешил. Хуторов он за свою недолгую жизнь навидался предостаточно и осматриваться ему совершенно не хотелось. Вот кабы этот хутор преподнёс ему в полное владение какой-нибудь сговорчивый демон!..
Стёпка был демон, но он был несговорчивый. Он выбрался из повозки и попрыгал, разминая ноги. И лишь сейчас ему пришло в голову, что вовсе не обязательно было всю дорогу маяться в кроссовках, можно было и босиком посидеть, только ноги зря натрудил.
На стене сарая висели ремни, хомуты, какие-то верёвки, серпы и цепи; стояли под навесом косы и деревянные вилы; в пустом корыте беззаботно чирикали воробьи. На невысоком срубе колодца кренилась деревянная бадейка. Пахло сеном и навозом. Нормальные, обычные и совсем не волшебные запахи. Совсем не волшебные! Закроешь глаза — и кажется, что ты не в Таёжном улусе, а у дедушки на участке. И сейчас из будки с громким бестолковым лаем выскочит лохматый Джек, а дедушка выйдет на крыльцо и скажет: «Кто к нам пришёл!»
Стёпка подошёл к колодцу и заглянул в его сырую тёмную глубину. До воды было далеко, она едва угадывалась где-то там, внизу. И Стёпке вдруг захотелось крикнуть в этот колодец что-нибудь громкое и глупое. Но он вовремя опомнился и не стал кричать. Во-первых, неудобно перед троллем, а во-вторых, привиделась ему ни с того ни с сего отзывающаяся на его крик и вылезающая из глубины некая отвратная мерзость. Жуткая, с выпученными бельмастыми глазами, бородавчатая и покрытая тиной… Нет, лучше не кричать.
Дракончик сбежал от Смаклы и, шуганув по пути воробьёв, уселся на край бадейки, хотел, видимо, напиться. Однако что-то ему не понравилось, он рассерженно зашипел и метнулся назад, в повозку. Бадейка упала на траву, вода из неё выплеснулась.
