Сердце Абзалета - Макганн Ойзин (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Странно, — пробормотал он. — Очень странно! Часть колонны как будто вырублена из камня, а другая отлита из чугуна. Совершенно невозможно понять, где именно один материал переходит в другой…
— Это все из-за ржавчины, бригадир, — пожал плечами Далджин.
— Не знаю, не знаю, — сдвинув брови, проворчал старый Джузек. — Все это очень подозрительно… — В комнате было две двери. — Одна из них ведет наружу, — продолжал он, кивая на ближнюю из дверей. — Если здесь когда-то жили люди, должны же были они знать, где выход…
— Действительно странно, — согласился Нуган, поднимая кирку и окидывая взглядом дверь. — Кстати, если здесь когда-то жили люди, то куда они потом подевались?
Болтая ногами, Тайя и Локрин сидели около заднего борта фургона. В клубах маслянистого дыма грузовик неспешно катил по дороге, тарахтя и кашляя, словно кошка, пытающаяся отрыгнуть сгусток шерсти. Дорога вела в загадочный лес, где они должны были отыскать вход в пещеры, по которым можно было добраться до родителей. Кроме страха за папу и маму, дети испытывали радостное возбуждение, как будто впереди их ожидали захватывающие приключения. Следом за ними катил второй грузовик с горным оборудованием. За рулем сидел кнутобой Калам.
— Пахнет блинчиками, — вздохнул Локрин, обращаясь к сестре, — тебе не кажется?
— Это потому, что машины работают на растительном масле, — объяснила Тайя. — Мамочка всегда жарила на нем…
Воспоминание о маме снова заставило детей печально умолкнуть.
— А вдруг мы их не найдем? — некоторое время спустя промолвил Локрин.
— Молчи, Локрин! Не надо! — воскликнула Тайя, всхлипывая и вытирая слезы рукавом.
Локрин хмуро глядел на бегущую у него из-под ног ухабистую дорогу.
— Дядюшка Эмос и Дрейгар обязательно их найдут, — твердо сказал он.
Тайя с готовностью кивнула. Хотелось бы верить!.. Ах, если бы удалось помочь взрослым отыскать вход, спуститься под землю и вызволить из шахты родителей!.. Можно себе представить, как обрадуются папа и мама, увидев в числе спасателей сына и дочь. На лице девочки даже появилась мечтательная улыбка.
Потом Тайя вспомнила, каким неприятным был последний разговор с родителями, и похолодела от мысли, что грубые слова, брошенные в гневе папе и маме, если тех уже нет в живых, могли оказаться последними словами; которые родители услышали от родных детей.
Искоса поглядев на Тайю, Локрин догадался, о чем она подумала. Обняв сестру за плечи, он грустно вздохнул, и оба опять принялись смотреть на бегущую из-под колес дорогу.
Обернувшись, дядюшка Эмос с тревогой посмотрел на племянницу и племянника. Потом вернулся к работе. Ему еще нужно было смастерить для детей магические инструменты.
Но сначала предстояло другое дело, поважнее. Для этой цели у него был припасен осколок кварца, а также оплавленный кусок бронзы, который ему раздобыл пожилой бригадир. Судя по всему, из этой бронзы когда-то были сделаны ручки комода, погибшего во время пожара и принадлежавшего знатной персоне, которая привыкла путешествовать с обширным и богатым гардеробом.
Бронза была нужна для изготовления цепочки. Бормоча магические заклинания, Эмос Гарпраг легко разминал пальцами металл — словно это был кусок теста. Со стороны могло показаться, что он обладает нечеловеческой силой. Однако это было всего лишь иллюзией. Бронза и правда превращалась в пластичную массу, с которой он мог обращаться так же свободно, как с собственным телом. Мьюнане называли это ремесло трансформагией и считали запрещенным, вроде черной магии. Однажды, в надежде спасти от страшной, неизлечимой болезни жену, Эмос Гарпраг был вынужден воспользоваться секретами искусства трансформагии. Жену спасти не удалось, но, продолжив запрещенные эксперименты, он добился в трансформагии необычайных успехов и теперь обращался с твердой бронзой с такой же легкостью, как скульптор с мягкой глиной.
Грузовик подбрасывало на кочках, и это мешало ему лепить. Сделав заготовку для медальона, он отложил ее в сторону, чтобы немного передохнуть. Оглянувшись, он заметил, что через окошко кабины водителя за его работой с изумлением и ужасом наблюдает Джуб. Пожилой рудокоп сплевывал и крестился, словно пытаясь отогнать нечистую силу. Конечно, при других обстоятельствах Эмос ни за что не стал бы заниматься трансформагией при посторонних, но сейчас времени было в обрез: они уже пересекли границу, за которой находились владения кровожадных рэнсников.
Близился вечер, тени от грузовиков становились все длиннее и чернее, а солнце медленно опускалось за холмы. Эмос окликнул водителя, чтобы тот ненадолго притормозил у обочины. Пока водитель пешком отправился вперед, чтобы разведать дорогу, он мог спокойно доделать медальон.
Дети с восторгом наблюдали, как ловко дядя лепит из бронзы звенья цепочки — в форме небольших змей, — и, сгибая так, словно змейки кусают себя за хвост, сцепляет одну с другой. Что касается осколка кварца, то из него получился широкий прямоугольный медальон, на котором были вытиснены какие-то загадочные символы.
Неплохо зная собственного дядю, дети догадались, что символы были не простым украшением, а представляли собой особого рода знаки-буквы.
— Что там написано, дядя Эмос? — поинтересовалась Тайя.
— Это язык рэнсников. Здесь написано «Луддич».
— А что такое — Луддич?
— Не что, а кто. Так зовут вождя племени, через земли которого нам предстоит путешествовать. Это подарок и знак нашей доброй воли.
Тайя с любопытством разглядывала массивную вещицу.
— Но ведь это как… у дикарей, разве нет? Все равно что бусы и мишура.
— Что ж, здешний вождь не отличается развитым вкусом, — усмехнулся Эмос, хитро подмигивая.
Грузовик снова отправился в путь. Локрин и Тайя обратили внимание, что у Джуба, сидящего в кабине водителя, имелась похожая цепочка с медальоном, выкованная в виде желудей. Подозрительно поглядывая на Эмоса, рудокоп то и дело перебирал звенья цепочки и торопливо шевелил губами.
— Галеус поклоняется Вечнозеленому богу. Это сестинианское божество, — объяснил детям Дрейгар, кивая на Джуба. — Норанцы — убежденные атеисты, поэтому религиозным людям лучше помалкивать и скрывать свою веру. Кроме того, сами сестинианцы относятся с подозрением к мьюнанам. Особенно когда речь идет о трансформагии.
— Что за чудаки! — удивленно фыркнул Локрин. — Нас считают темными личностями, а сами ищут защиты у каких-то дурацких желудей!
Было уже совсем темно, когда Эмос поднялся на ноги и, оглядевшись, постучал ладонью по кабине водителя. Завизжали тормоза, и грузовик резко остановился. Успевшие задремать дети тут же проснулись и, протирая сонные глаза, стали осматриваться вокруг.
Впереди стеной стояла непроходимая чаща. Над густыми, колючими кустарниками вздымались громадные паутиновые деревья. Каждое такое дерево, разросшееся во все стороны, сплеталось с соседним тяжелой листвой и ползучими ветвями вроде лиан, образующими огромную сеть, похожую на разводы паутины.
На опушке, там, где дорога уходила в лесную чащу, виднелось множество языческих божков, сооруженных из костей животных, раскрашенных и обвешанных многочисленными стекляшками, которые слабо позванивали на ветру. Из чащи доносился встревоженный птичий гам.
— Нужно немного подождать, — тихо проговорил Эмос. — А вам, — обратился он к солдатам, — лучше перебраться поглубже в фургон. Норанские воины не пользуются здесь особой любовью.
— А с какой стати мы должны ждать? Времени и так в обрез, — возмутился кнутобой Калам. — Пусть только попробуют нас остановить!
— Слышите, как кричат птицы? — промолвил Эмос, задирая подбородок. — Это трещотки. Их специально дрессируют, чтобы они предупреждали о пришельцах. Рэнсники уже знают, что мы здесь. Если мы посмеем двинуться дальше без их согласия, они обрушатся на нас всей своей мощью. Следовательно, нужно дождаться разрешения.
— Да к черту разрешение! И к черту рэнсников! — проворчал Калам. — Нужно было прийти сюда с отрядом и показать им, кто здесь распоряжается.
