Синий краб (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (лучшие книги онлайн txt) 📗
«Ой, мама, — подумала Лена, — ведь наконечники-то, кажется, металлические…»
Но что она могла сказать?
— Можно, я тоже выстрелю? — сказала она.
Только сейчас мальчишки заметили новую вожатую. Они смотрели на нее по-разному: кто с опасением, кто удивленно (откуда взялась?), кто со скрытой усмешкой — знаем, сейчас крик поднимешь.
Ни один не понял сразу ее вопроса.
— Я тоже выстрелить хочу. Можно? — повторила она.
Тогда лобастый, светлоглазый Санька Щетинников, глядя под ноги, хмуро сказал:
— У нас очередь.
— Ну, а я и не прошусь без очереди. За кем стрелять?
— За мной, — откликнулся Лерка. Он один не проявил интереса к приходу вожатой. Стоял и все время смотрел на мишень. Даже когда отвечал, не обернулся.
Стрелы по-прежнему летали мимо тетрадного листка. Мальчишки досадливо вздыхали, и каждый придумывал оправдание.
«Интересно, что скажет Лерка, когда промахнется?» — подумала Лена.
Лерка не промахнулся. Его стрела воткнулась в край нарисованной рожи. Мальчишки заорали «ура» и бросились к сараю.
Санька взял у Лерки самострел и молча протянул вместе со стрелой Лене.
«Ой, а вдруг промажу? — подумала она. — Вот скандал-то будет. При всем отряде. И при этом… при Лерке.»
Лена посмотрела украдкой на Лерку. Он стоял в нескольких шагах, спиной к ребятам и к ней. Во всей его фигурке было хмурое равнодушие. «Ну и человек», — подумала Лена с неожиданной обидой. Мальчишки вернулись от сарая, и она стала целиться в рисунок. Ребята напряженно ждали и готовились радостно захихикать, когда стрела уйдет в сторону от листка.
«Дернула меня нечистая сила», — вздохнула про себя Лена. Раньше она никогда не стреляла из таких штук. Из луков стреляла, когда была ростом не больше Саньки. Из «шпоночников» стреляла — это такое ружьецо, бьет проволочными скобами.
А Леркин самострел был каким-то гибридом «шпоночника» и лука.
Лена добросовестно щурила левый глаз, а правым смотрела на блестящий наконечник стрелы. Он плясал и никак не хотел задержаться на белом квадратике мишени. «Вот, зануда», — шепотом сказала Лена и с досады тряхнула непонятное оружие.
Стрела со звонким щелчком сорвалась и словно растаяла.
— Ура-а! — снова завопили мальчишки и ринулись к бревенчатой стене. Потом уважительно расступились, давая дорогу Лене. Желтая тростинка-стрела торчала в подбородке косоглазого и большеухого лица. Ниже подбородка Лена увидела кривые печатные буквы:
НЕЩАСНЫЙ ИЗМЕННИК ЛОТЬКА
— Это что еще за изменник? Откуда и чей? — с легкой тревогой спросила Лена. Мальчишки словно не слышали вопроса. Но была тут еще Рыбина. И она протяжно сообщила:
— Это был его друг… А сейчас это его враг. Потому что он не…
— За-тк-нись, — тихо и отчетливо приказал Санька.
Лена взглянула на Лерку. Он по-прежнему стоял ко всем спиной, будто забыл о ребятах. Но была в нем какая-то напряженность.
«Ой, что-то не так», — подумала Лена.
За соснами торопливо и весело заиграл горнист: «Бери ложку, бери бак…»
После обеда Лена заглянула в палату к своим мальчишкам.
Маленький ушастый Колька Шанкевич стоял на спинке кровати и качался, размахивая руками: изображал канатоходца. Санька Щетинников целился в него подушкой. Толстый, стриженный наголо мальчишка, имени которого Лена еще не запомнила, читал в кровати, стоя на четвереньках. Николка Морозиков жевал припасенное от обеда печенье. Пятеро мальчишек в дальнем углу тянули от кровати к кровати тонкие веревочки: видно, устраивали «телефон».
Увидев новую вожатую, канатоходец Колька с грохотом полетел на пол. Пущенная Санькой подушка попала в мальчишку с книгой. Он ткнулся носом в постель и обиженно запыхтел. «Телефонисты» ласточками разлетелись по своим постелям и дружно захрапели.
— Здравствуйте, — дружелюбно сказал Николка Морозиков. — Хочете печенюшек?
— Не хочу. Что за манера жевать в постели!
Николка пожал плечами. Он считал, что такая манера — вполне хорошая.
— Что тут у вас? — продолжала Лена строгим голосом. — Одесский базар? Или кружок акробатики?
— Не… Не кружок, — ощупывая плечо и локоть, сообщил Колька Шанкевич.
— Может быть, площадка молодняка в зоопарке?
«Телефонисты» стали храпеть потише, с интересом прислушиваясь. Но больше ничего занимательного не услышали.
— Ну-ка, укладывайтесь, — сказала Лена. Сказала, впрочем, без особой надежды, что они послушаются.
Но они послушались. Довольно быстро.
— А сказка будет? — спросил Морозиков, съевший печенье.
— Сказка?.. Ну, что ж… Да, но почему здесь не все? В чем дело, братцы?
— Все здесь, — откликнулся Санька. — У нас все. Мы такие хорошие.
— А чья это кровать пустая?
— Да это Лерки… Сакурина, — сказали несколько голосов.
— Ну вот! А говорили «все». Где он, Сакурин?
— Кто ж его знает? — удивился Николка Морозиков. — Да вы рассказывайте. Он придет потом.
— Что значит «потом»? А сейчас он где бродит? Кто ему разрешил?
— Так это же Лерка, — спокойно сказал Санька Щетинников.
Потом Лена часто слышала эти слова: «Так это же Лерка». Но в первый раз они удивили и рассердили ее.
— Вот вам и сказка! — бросила она. — Всем сейчас же спать!
И отправилась на поиски.
В столовой Лерки, конечно, не было. И у качелей не было, и на берегу. Наконец Лена увидела его там, где недавно стреляли, — у сарая.
Лерка стоял, опустив голову, и босой ногой шевелил длинные травинки. Или вспоминал о чем-то, или искал что-то в траве.
Раздражение у Лены растаяло. Лерка показался ей грустным и одиноким.
— Ну… — негромко сказала она. — Что ж ты один? Что ты здесь делаешь?
— Стою, — ответил он, не поднимая головы. У ног его валялся листок с нарисованным «изменником Лотькой».
— Где же твой самострел?
— Отдал, — равнодушно сказал он.
— Кому? — спросила Лена, чтобы как-нибудь продолжить разговор.
— Не знаю.
— Ну и ну! Делал-делал, а потом отдал и не знаешь?
— Ну, не помню. — Лерка поежился, словно от Лены веяло зимним воздухом. Видно, он очень хотел остаться один. Может быть, ему взгрустнулось. Может быть, обидел кто-то, а он из гордости переживает молча. Всякое бывает.
Но переживания — это одно, а тихий час — другое. В тихий час надо спать. Или, по крайней мере, делать вид, что спишь. А то Инна Семеновна заглянет в палату, увидит, что у новенькой вожатой нет на месте одного мальчишки, и будет ему нахлобучка, а Лене, наверное, выговор.
— Спать ведь надо, — осторожно заметила Лена. А Лерка коротко вздернул острые плечики. И это было понятнее слов.
«Всегда одно и то же, — молча говорил он. — Надо спать! Это вам надо, чтобы я спал. А мне не надо.»
Лена про себя вздохнула от нерешительности. Конечно, можно было прикрикнуть: «Ну-ка, марш в спальню! Тебя режим не касается?!» Но Лена этого не могла. Ей казалось, что тогда в Лерке что-то надломится. Хрустнет, как реечка в легкой модели планера. И после этого он совсем никому не будет улыбаться.
И все же она сказала настойчивей:
— Ну, Сакурин… Ну, все-таки ведь пора…
— Ты иди, — откликнулся он не глядя. — Я потом приду.
Ничего себе! «Потом»! Это когда же, интересно?
— Ты фокусник, — с досадой сказала Лена. — Есть у тебя совесть? Мне ведь тоже надо отдохнуть.
— Ну, отдыхай, — сказал он. И это была не насмешка. Кажется, он даже слегка удивился: «Кто тебе не дает отдыхать?»
Нет, так нельзя! Не стоять же здесь два часа. Лена решительно нагнулась и подхватила Лерку на руки. Она думала, что этот веселый напор сломит наконец Леркину хмурость и он поддастся игре. Взболтнет ногами, засмеется, побрыкается для порядка, а потом уступит ее ласковой силе. Только скажет с напускной сердитостью что-нибудь такое: «Большая на маленького! Справилась, да?»
Лерка не принял игры. Легонький, как пучок тростника, он вдруг затвердел на руках у Лены. Не дернулся, не крикнул, а отчужденно застыл, отвернув лицо. Неприступно и остро торчали согнутые локти и коленки. И Лене даже показалось, что выросли вокруг него невидимые стеклянные шипы, опасные и хрупкие.
