Лунные часы (Сказка для взрослых пионерского возраста) - Иванова Юлия Николаевна (читаем книги txt) 📗
Прежде я разве что в фантастике читал про машины и роботы, которых так здорово запрограммировали, что они сами думают и даже чувствуют. Сел за руль. Сиденье мягкое, удобное, панель светится, приёмник играет…
Едва повернул ключ зажигания, — мотор сразу заработал. Мелодично так, будто речка зажурчала. Вот это машина! Даже получше, чем у Бориса Павловича. К тому же Борис Павлович — жмот, всего разок разрешил мне порулить на пустом шоссе, да и то всё время ахал и хватался за руль, хоть у меня уже год как были юношеские права.
Потом он вообще отобрал у меня руль и сказал, чтоб я не обижался, что когда я вырасту и у меня будет жена и машина, я пойму, что отдавать в чужие руки машину — всё равно что отдавать жену. Тоже сравнил! Жена у Бориса Павловича была старая и злая. Впрочем, машина у него тоже была злая — никак не хотела меня слушаться. С места трогалась скачками, брыкалась, и её всю дорогу тянуло в канаву.
То ли дело этот «Москвичок»! Будто я на нём всю жизнь катался. Не надо мучиться с педалями, кнопками и рычагами, едва подумаю — быстрей — он увеличивает скорость, хочу помедленнее — притормаживает. Сам поворачивает, сам выбирает нужную дорогу.
Кому «нужную»? Мне или ему?
Но тогда я ничего не подозревал. Очень уж здорово было ехать. а куда — не всё ли равно?
«Москвичок» привёз меня в город, ярко освещённый неоновыми лампами. Непохоже, чтобы здесь жили. Сплошные склады без окон, одноэтажные и многоэтажные, ангары и просто навесы. Склады мебели, одежды, овощей, посуды, холодильников и стиральных машин, ковров и штор.
И никаких жилых домов.
И всё-таки здесь жили люди, пусть сказочные, но было их очень даже много. Одни суетились с тряпками и пылесосами возле шкафов и диванов, чистили, мыли, натирали воском. Другие перебирали горы овощей и фруктов и тут же запечатывали их в горы консервных банок — яблоки, огурцы, помидоры и всё такое. Некоторые копались в приёмниках и магнитофонах, спали тут же, обмотанные, как коконы, с ног до головы в магнитофонную плёнку. Повсюду стояли длиннющие очереди — люди получали ящики, тумбы, торшеры и перетаскивали с общих складов на личные.
В общем, несмотря на поздний час, суматоха была в разгаре, и я никак не мог понять, что тут к чему. Ехали мы медленно — весь город был загромождён вещами, но как я ни приглядывался — никого из своих на улице не увидел. Да и что различишь в этой суете, когда к тому же все кажутся друг на друга похожими, как вечно озабоченные муравьи?
Точно. Не город, а муравейник. Только, в отличите от муравьёв, тащут каждый к себе.
«Москвичок» остановился, распахнул дверцу. Приехали, мол, выходи. И я увидел гаражи. Длинный ряд гаражей, у каждого ворота открыты, в каждом по автомобилю, всяких марок и размеров. Красные, чёрные, светлосерые, коричневые, зелёные, голубые. Они сами выкатились из гаражей, радостно закружились вокруг хороводом, дружно гудели, приветствуя меня.
И я понял, — что все эти машины — мои.
Я не верил своему счастью. И поехал кататься, по очереди на каждой машине. И каждая меня слушалась, и в то же время у каждой был как бы свой характер, и все они казались мне живыми, и все до одной нравились.
Я катался, пока от усталости не заснул прямо за рулём. Умная машина сама привезла меня к гаражу, однако спать не пришлось — машины гудели, требуя, чтобы я их помыл, залил баки бензином и добавил масла. Я провозился до утра, пока не свалился замертво и не уснул под машиной. К полудню меня разбудили гудки — мои машины хотели гулять. Чистенькие, весёлые, начинённые маслом и бензином, стёкла и бамперы блестят — они были чудо как хороши! Я наскоро перекусил двумя банками сливового компота, которые закручивал неподалёку от гаража какой-то чудик, и мы поехали. Я планировал разыскать в городе наших, но не успел, потому что хотелось прокатиться на каждой машине. Ведь иначе остальные бы обиделись! Для меня они были живыми. И я их любил и ухаживал как за живыми, и каждой придумал имя.
Дни шли за днями, но я так и не нашёл ни Петровой, ни Суховодова, ни Варвары, ни Бедного Макара, хотя часто, проезжая по городу, видел то ли их, то ли похожих на них. Но остановиться просто не было времени, я едва успевал есть и спать по четыре-пять часов в сутки. Хуже всего было, когда в машинах что-то ломалось, и я со справочником автолюбителя копался лёжа под кузовом в поисках поломки, или ждал очереди на ремонт. Я отощал и едва держался на ногах, но не роптал. Разве есть на свете другой двенадцатилетний мальчик, у которого было бы столько машин? Даже сыну миллионера далеко, небось, до Олега Качалкина!
Я совсем отвык от человеческой речи и общался только с Закрывателем Банок со Сливовым Компотом, которому подвозил пустые банки в обмен на компот. Но тому, как и мне, особенно болтать было некогда. Читал я только Справочник Автодюбителя и журнал «За рулём», каким-то чудом обнаружив на складе подшивку за несколько лет. Но зато научился прекрасно понимать язык машин, различать малейшие неполадки в двигателе и всё такое.
Я был очень доволен и не хотел ничего другого. Сказочные часы я засунул подальше в рюкзак, чтобы вообще ни про какое время не вспоминать.
Однажды среди ночи, едва я, покончив с делами, провалился в сон — теперь я всегда «проваливался» в сон, — меня разбудил знакомый голос:
— Олег, проснись! Наконец-то я тебя нашёл! Усыпил Беду, а вас нигде нет. Столько лет искал…Где Дудка-Побудка? Да проснись же, вы в Беде!
Суховодов, чтоб его! Опять он со своей Бедой. А мне веки будто кто клеем смазал — никак не могу разодрать.
— Ну, что надо? Спишь по пять часов, и то тебя…
— Вот-вот, и они по пять. А то и по четыре.
— Кто «они»?
— Ребята наши, кто же ещё. И питаются этими…банками.
— Ну и что, я и сам банками, сливовый компот, — зевнул я и хотел опять уснуть, но Суховодов как с цепи сорвался. Опять орал про Беду, ловушку, опасность, что нас кто-то эксплуатирует и лишает человеческого облика…Требовал немедленно подудеть в Дудку-Побудку, куда-то идти, с кем-то бороться. В общем, молол нивесть что, эгоист. А мне завтра вставать чуть свет, и дел куча, и надо где-то доставать запчасти.
«Дудка-побудка» — знаю я эти дела. Сперва Дудка, потом Тайна, а у меня машины…
— Ну ладно, — сдался Суховодов, — тогда хоть сходи друзей проведать. Они все здесь, в городе. Ты — командир, должна же быть какая-то ответственность…
Я ответил, что друзья и без меня могут прекрасно обойтись, не маленькие, а вот машины… Каждую надо с утра прогулять, вымыть, маслом заправить, бензинчиком. Потом у двух надо шины поменять — в этом городе всю дорогу на осколки банок наезжаешь. А шин нет, надо другого Автолюбителя искать. Кое-у-какой зажигание барахлит, а москвичок Мустанг капризный, с норовом, его надо уметь завести. И вообще, каждой нужен особый подход…
— Да присмотрю я за твоими машинами. И особый подход найду, и запчасти. Ты ж меня знаешь. Ну Алик…
Ишь ты, «Алик», у Петровой научился.
Я понял, что Суховодов всё равно не отвяжется, и согласился — запчасти уж очень были нужны. Только стал возражать — зачем идти пешком, когда можно объехать город на машине? Проще и быстрее. Но Суховодов настаивал, чтобы я непременно прошёлся пешком.
И я поплёлся. Ходить отвык, задыхался, болели ноги. Да, не мешало бы хоть зарядку по утрам делать, чтоб не сыграть в ящик. Но времени нет. Я ковылял по городу и беспокоился, сможет ли Суховодов завести Мустанга.
Я думал про свои машины и не обращал внимания на жителей города, которые, впрочем, тоже меня не замечали, занятые своими делами.
И тут я увидел Петрову. Она выбивала ковёр перед одним из складов. Пылища стояла такая, что я ослеп, расчихался и закашлялся. И вдруг увидел Петрову прямо перед собой с выбивалкой в руке, которой она меня едва не огрела. Петрову я едва узнал: тощая, чумазая, без утёсовской шляпы; отросшие волосы опять свалялись как овечья шерсть, висят сосульками.
— А, Качалкин, — говорит, — Проходи, не мешайся.
