Голос монстра - Несс Патрик (читать книги полные TXT) 📗
Это напоминало лето, когда Конор и мама ездили в Корнуолл. Только там было не так чисто. И не было командира.
— Ну вот, Конор, — бабушка натянула пиджак мужского покроя. Было воскресенье и ей не требовалось куда-то ехать, чтобы показывать дома, так что Конор никак не мог понять, чего это она так разоделась ради поездки в больницу. Он подозревал, что это сделано для того, чтобы отец почувствовал себя неудобно.
— Твой отец может и не заметить, что маме настолько хуже, так ведь? Так что нам надо проследить, чтобы его визит не затянулся, — она оглядела себя в зеркале, а потом добавила тише: — Хотя беда не в этом.
Она повернулась, махнула ему и сказала.
— Веди себя хорошо.
А потом дверь за ней закрылась. Конор остался один в ее доме.
Он пошел в комнату для гостей, где ночевал. Бабушка теперь называла ее спальней Конора, но он все равно звал ее комнатой для гостей. И всякий раз, как он это говорил, бабушка качала головой и бормотала что-то себе под нос.
А чего еще она ожидала? Это место ничуть не напоминало его комнату. Оно вообще не выглядело жилой комнатой, тем более такой, где мог бы жить мальчик. Пуховое одеяло и покрывала на кровати были ослепительно белыми, а из остальной мебели — только дубовый буфет, такой огромный, что за ним можно было бы обедать.
Такая комната могла быть в любом доме, на любой планете. Конору не нравилось в неё заходить, хотя это был единственный способ укрыться от бабушки. Да и сейчас он пошел туда только для того, чтобы взять книгу, так как бабушка запретила любые компьютерные игры у себя в доме. Выудив одну книгу из своего чемодана, он посмотрел в окно, выходящее на задний двор.
Только каменные дорожки и «офис».
Там никого не было.
Гостиная была одной из тех комнат, где гости, на самом деле, никогда не задерживались. Конору не позволялось там находиться, так как он мог поставить пятно на обивке. Поэтому сейчас, дожидаясь встречи с отцом, он отправился читать именно в гостиную.
Он плюхнулся на диван с резными деревянными ножками, такими тонкими, что они напоминали высокие каблуки. Напротив стоял буфет со стеклянными дверцами, за которыми, словно музейные экспонаты, были чинно выставлены тарелки и чайные чашки с такими завитушками, что странно было, как из них можно пить, не порезав губы. Над камином висели часы, которые бабушка очень ценила. Никто, кроме нее, не мог к ним прикасаться. Бабушка получила их от своей мамы. Из года в год она угрожала отвезти их антиквару, чтобы там их оценили. У часов имелся маятник, и они звонили каждые пятнадцать минут так громко, что с непривычки можно было подскочить от неожиданности.
Комната напоминала музей из прошлого века. Тут не было телевизора. Он был в кухне, но его включали очень редко.
Конор принялся за чтение. А что еще ему оставалось делать?
Он надеялся поговорить с отцом, прежде чем тот улетит, но эти визиты в больницу, разница во времени, внезапно обострившаяся мигрень у новой жены отца вряд ли оставят такой шанс.
Всякий раз что-то мешало…
Конор следил за маятником часов. Двенадцать сорок две. Через три минуты они начнут звонить.
Три пустых, спокойных минуты.
И только тут Конор понял, что по-настоящему нервничает. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз видел отца, даже по скайпу. Может, он теперь выглядит по-другому? А может, Конор сам стал другим?
Были и другие вопросы. Почему он приехал сейчас? Мама выглядела так себе, даже хуже, чем раньше, хотя уже пять дней провела в больнице. Но она до сих пор надеялась на новую медицину. До Рождества еще было далеко, а день рождения Конора давно миновал. Так почему же именно сейчас?
Конор посмотрел на пол. Там, посреди комнаты, лежал, судя по виду, очень дорогой, старинный овальный коврик. Конор потянулся и поднял его край, уставился на полированные доски пола. В одной из половиц был сучок. Конор попытался почувствовать неровность пальцем, но паркет был таким гладким и так хорошо отполирован, что Конор не почувствовал сучка на ощупь.
— Ты там? — прошептал Конор.
И тут же подскочил — в дверь позвонили. Он встал и вышел из гостиной, чувствуя, что волнуется гораздо сильнее, чем думал. Он открыл входную дверь.
Там стоял отец. Совсем не похожий на себя, но точно он.
— Привет сынок, — сказал папа, и в голосе его послышался незнакомый американский акцент.
Конор широко улыбнулся. Так широко он, наверное, уже год как не улыбался.
Чемпион
— Как поживаешь, чемпион? — спросил отец у Конора, пока они ожидали официантку с заказанной ими пиццей.
— «Чемпион»? — не понял Конор, скептически подняв бровь.
— Извини, — замялся отец, робко улыбнувшись. — В Америке говорят на другом языке.
— Твой голос стал каким-то странным.
— Конечно, — отец взволнованно крутил в руке бокал вина. — Я рад тебя видеть.
Конор отхлебнул колы. Когда они приехали в больницу, мама выглядела очень плохо. Они подождали, пока бабушка помогала ей сходить в туалет, а потом все, что смогла сказать мама, это «привет, милый» — Конору и «привет, Лайм», — его отцу, прежде чем снова уснуть.
А потом бабушка выпроводила их из палаты, и вид у неё был такой, что даже папа не стал с ней спорить.
— Твоя мама… да… — только и сказал отец, отведя взгляд. — Она ведь борется изо всех сил?
Конор пожал плечами.
— Тебе, наверное, очень тяжело, Кон?
— Ты уже восемь сотен раз спрашивал меня об этом, — фыркнул Конор.
— Извини, — отозвался отец.
— Да все в порядке, — отмахнулся мальчик. — Мама сейчас пробует новый метод лечения. Ей непременно станет лучше. Она плохо выглядит, но раньше она выглядела еще хуже. Почему каждый…
Он не договорил и вместо того, чтобы задать вопрос, сделал еще один большой глоток колы.
— Ты прав сынок, — произнес отец. — Ты совершенно прав, — он всё крутил в руках бокал с вином. — Тем не менее… Тебе нужно набраться мужества, хотя бы ради нее, Кон. Тебе нужно стать по-настоящему… по-настоящему храбрым.
— Ты говоришь словно герой американского фильма.
Отец грустно усмехнулся.
— А у твоей сестрички все хорошо. Она уже почти научилась ходить.
— Полусестрички, — поправил Конор.
— Я бы хотел, чтобы вы с ней познакомились. Мы скоро вернемся. Может, даже на это Рождество. Ты хотел бы?
Конор поймал взгляд отца.
— А что насчет мамы?
— Я говорил с твоей бабушкой. Она считает, что это неплохая идея, если мы приедем перед Новым годом.
Конор провел рукой по ребру столешницы.
— Так вы просто приедете в гости?
— Что ты имеешь в виду? — с удивлением спросил отец. — Это же не мешает… — Тут он замолчал, потому что понял: Конор его разгадал. — Конор…
Но Конор не дал ему договорить.
— Дерево приходит ко мне, — начал Конор. Он говорил быстро, не сводя взгляда с этикетки на бутылке колы. — Оно приходит в дом по ночам и рассказывает мне истории.
Отец заморгал. Выглядел он очень расстроенным.
— Что?
— Вначале я думал, что это — сон, — продолжал Конор, пытаясь содрать этикетку ногтем указательного пальца, — а потом, проснувшись, обнаружил листья и росток дерева, выросший прямо из паркета. Но я спрятал все следы, чтобы никто ничего не заметил.
— Конор!
— Оно не пришло в дом бабушки. Я думаю, все дело в том, что она живет так далеко…
— Что ты…
— Только какое это имеет значение, если все это — сон? Почему же сон не может пройтись по городу? Тем более, если он стар, как земля, и такой же большой, как целый мир…
— Конор, прекрати…
— Я не хочу жить с бабушкой, — объявил Конор. И голос его неожиданно стал громким и таким тонким, надрывистым, словно Конор вот-вот задохнется. Глаза прилипли к этикетке, указательный палец пытался оторвать от стекла влажную бумагу. — Почему я не могу поехать с тобой? Почему я не могу поехать в Америку?
