Струна и люстра (сборник) - Крапивин Владислав Петрович (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— Ура1 «Тигренок Санька»!
Печальна была судьба первого номера «Тигренка». Редколлегия поместила в нем заметку «Искусство из-под палки». В ней было написано о том, что ребят заставляют ходить на занятия хора, не спрашивая о желании. Тем, кто отказывается, грозят директором, записями в дневнике, двойками за поведение. Такой метод имел даже свое название — «добровольно-обязательный».
Директор снял номер со стены и унес в учительскую.
Газета провисела всего сорок пять минут, но вспоминали о ней очень долго. На школьных линейках.
Юнкорам сказали, что критиковать можно только с разрешения учителей.
— «Тигренок» — не киска, — сказали ребята.
— Значит; вы отказываетесь выпускать газету для школы?
— А первый номер можно повесить снова?
— Нет, это подорвет авторитет педагогов.
Второй номер «Тигренка» мы вывесили в Красном уголке нашего домоуправления № 49.
Все-таки мы выпустили в школе еще одну газету. Был объявлен новогодний конкурс, и для него мы сделали веселое приложение к «Тигренку» — «Пингвин». Когда ребята принесли его, чтобы показать учителям, директор спросил:
— А там нет ничего «такого»?
Ничего «такого» в газете не было. Были репортажи, шутки, фотографии, научно-фантастический рассказ, который сочинили сами ребята. Газету повесили. Но в конкурсе ее почему-то не засчитали. Сказали, что забыли.
Мы, конечно, обиделись. Но очень огорчаться было некогда, «Пионерская правда» в это время проводила всесоюзный конкурс на лучшую стенгазету. Снова собралась редколлегия, и снова ожил «Тигренок Санька». Три номера полетели в Москву. Ребята, конечно, очень старались, но никто не ожидал, что материалы «Тигренка» будут перепечатаны «Пионерской правдой», а представители отряда поедут на Всесоюзный слет юнкоров в Артек.
С тех пор «Тигренок» не раз улыбался читателям своей задиристой улыбкой, глядя с фотографии, которая обязательно находится рядом с заголовком. Мы выпускали специальные номера для своих друзей в Москве и Перми, для студентов университета и пединститута. Иногда, когда группа новичков знакомится с правилами выпуска стенгазет, мы разворачиваем громадные рулоны ватмана со старыми номерами «Тигренка» и тихонько говорим ему «здравствуй». Новички удивляются. Но мы-то знаем: побудут годик в отряде — и привыкнут к «Тигренку», как к настоящему верному другу. И уже от них будет зависеть, останется ли он таким же задиристым, смешным и зубастым…
Продолжая Сашин рассказ, хочу сказать, что потом в «Каравелле» выпускали еще множество газет: «Петушок», «Анкерок» (такой морской бочонок), «Мушетер», «Барабанщики», «Гардемарин», «На абордаж!», всех уже не вспомню. Обычно выходило по номеру в неделю. Когда набиралась сотня номеров с одним названием, газете придумывали другое имя. Вокруг каравелловской газеты нередко «кучковались» юнкоры других отрядов — чтобы обсудить и провести разные общие дела. И вот сейчас я думаю: если отрядная газетка могла заряжать энергией столько людей, то ребячья газета, выходящая в большом регионе способна объединить миллионы…
Судя по всему, сказано пока достаточно. Хотя предвижу упреки, что автор опустил многие чрезвычайно важные пункты. Ну, я же говорю — не теоретик. И вполне согласен с прозвучавшим в беседе молодого журналиста с одним лидером тюменского поискового отряда высказыванием: «Крапивин работает в русле общечеловеческих ценностей и романтики. Что нового может он сказать тем, кто давно уже работает по тем же принципам?»
Да ничего нового! Кроме известных слов кота Леопольда (кстати, тоже старых, как мир): «Ребята, давайте жить дружно!»
И, кстати, не следует, на мой взгляд, воспринимать романтику, как особый, отдельный признак и принцип. Романтику не вносят в программы и уставы специально выделенным пунктом. Она возникает сама собой в процессе разных интересных дел и товарищеского общения. Вот когда острым курсом прешь под парусом сквозь шквальный свист и штормовые гребни — это романтика. Но как следует ощущается она, когда уже благополучно сошел на берег. А во время плавания про нее как-то не думаешь, главное удержаться на курсе, вовремя скрутить поворот, смотреть, чтобы матросы-новички не зевали на шкотах и (упаси Господи) не оказались за бортом…
А насчет общечеловеческих ценностей… Несмотря на ироническое отношение некоторых деятелей к такой философской категории, я глубоко убежден, что именно на их (этих ценностей то есть) основе в наши дни только и можно строить отношения между людьми. Всякие другие ценности, более мелкого масштаба — классовые, региональные, державные, кастовые, религиозные, антирелигиозные, цеховые, политические и т. д. редко оправдывали себя в истории человечества. И становятся все опаснее, потому что наш земной шар, как живая биологическая клетка (каковой он, возможно, и является) все болезненнее реагирует на увеличивающийся в обществе раздрай. Ему, земному шару, безразличны споры человеческих каст и лидеров, их претензии на главные роли в истории и владение абсолютными истинами. Планета вздрагивает, как живое существо, которому злые бестолковые пацанята бездумно царапают колючками шкуру. В конце концов гуманное отношение этого доброго существа к суетливой и жестокой мелочи может уступить место инстинкту самосохранения (да похоже, что уже и уступает, поскольку живая планета все чаще вздрагивает и «показывает зубы»).
Все это может показаться фразами из фантастического романа, однако реальность ситуации мы сможем испытать в недалеком будущем.
Не исключено, что все может кончиться довольно скоро…
И встревоженным предвыборными проблемами разных уровней политикам, и обеспокоенным погоней за дивидендами бизнесменам, и занятым борьбой за выживание «рядовым гражданам» пока что трудно осознать эту глобальную угрозу. Ее в наши дни ощущают лишь люди наиболее восприимчивые, понимающие, что планета — живой организм, чувствующие ее боль. Это, как правило, те, кто «струну» ценит больше, чем «люстру».
Мне кажется, детям объяснить эти истины легче. Если не забивать им головы другим истинами — потребительского свойства и регионального масштаба.
А пока люди продолжают решать проблемы с помощью кулаков и новейшей техники. Когда видишь на экране, как мальчики с автоматами с одной стороны баррикады смотрят на таких же мальчиков по другую сторону, как они швыряют камни и кричат проклятия (храбрые, героические мальчики, каждый из которых уверен в справедливости только своей истины), и как и их потом хоронят под рыдания и призывы к мести взрослые люди, начинаешь содрогаться опять.
Неужели непонятно, что это должно остаться в прошлом? Иначе сгорим, как бенгальский огонь на новогодней вечеринке…
Рискуя навлечь на себя упреки в «хлипкой интеллигентности», «непонимании требований времени», «пренебрежении интересами государства» и «гнилом либерализме», я все же решусь посоветовать: программы всякого «военно-патриотического толка» следовало бы оставить за рамками организации.
«А как же воспитание у молодежи готовности к защите родины?!» — сейчас раздастся многоголосый вопль. — Любви к отечеству?! Патриотизма?! Вы кто? Не россиянин?»
Да россиянин я, россиянин. Даже русский по национальности. Но я уже писал здесь, что, по моему мнению, любовь ребенка к своей стране возникает лишь в ответ на любовь страны к этому ребенку. Так же, как любовь к матери в ответ на материнскую ласку. И никакими лозунгами, рассказами о победах над другими народами (кстати, нынче входящими в состав России или поддерживающими с Россией добрососедские настроения), никаким примериванием древних шеломов и гусарских киверов такую любовь детям не внушить.
Кстати, почему, если «патриотическое», то обязательно «военно…» Почему нельзя учить школьников гордиться соотечественниками-учеными, зодчими, поэтами, великими артистами и художниками? Доблесть защитников России несомненна, однако их победы все более становятся достоянием истории. В будущем же…
