Эксперимент «Ангел» - Паттерсон Джеймс (читать книги txt) 📗
Вдруг позади грохот, пальба. Деревья вокруг меня взрываются осколками коры. Проклятый ствол! Надо было сломать его к чертовой бабушке.
Ну что, дорогой читатель! Тебе, поди, в голову пришло то же, о чем и я сейчас думаю. Где сны кошмарные, а где реальность дурацкая — не разберешь. Ты, может, думаешь, что ты один такой проницательный? Думаешь, я сама совпадений не замечаю? Замечаю. Не круглая же я идиотка. Да только что эти совпадения значат, об этом надо потом на досуге подумать.
Еще секунда — и новый выстрел. Резкая, острая боль разрывает мне левое плечо. Ох! На рукаве расцветает кроваво-красная роза. Эта сволочь все-таки меня достала!
Беда никогда не приходит одна. Коли уж непруха, так непруха. Спотыкаюсь об корягу, падаю прямо на раненое плечо и кубарем лечу вниз в разверзшийся подо мной глубокий овраг, подминая кусты, подлесок, цепляя вьюны, натыкаясь на острые камни. Стараюсь хоть за что-нибудь ухватиться, но левая рука почти не работает, а только правой мне не справиться.
Наконец, скатившись до самого дна и перекувыркнувшись через голову, застреваю в разросшихся кустах. Стоп! Я приземлилась в зеленой пещере: сверху, сбоку, вокруг меня всюду плющ да молодая лесная поросль.
Лежу, затаив дыхание. Стараюсь не шевелиться. Передохнуть. Подумать. Где-то прямо надо мной парни орут и палят в воздух. Потом, точно стадо слонов, проносятся вниз, сметая все на своем пути. Мне хорошо слышен их топот и треск веток у них под ногами, совсем рядом с моим укрытием.
Отличная получилась из меня отбивная. Левая рука почти не шевелится и горит, как в огне. Пытаюсь расправить крыло — дыхание замирает от боли. Значит, и крыло задето. Насколько сильно, мне через плечо рассмотреть трудно. Но больно так, что ничего обнадеживающего ждать не приходится. Я ранена, и довольно серьезно. И за мной к тому же охотится эта вооруженная шайка.
Все тело ноет. Ветровка исчезла. Видно, пока я летела вниз, ее сорвало с меня кустами да колючками. В придачу, если я не ошибаюсь, гнездо мое свито из ветвей ядовитого плюща. Значит кожа вот-вот вспухнет и пойдет чесучими волдырями.
Медленно поднимаюсь на ноги, еле сдерживая стоны. Надо как-то отсюда выбираться. По солнцу определяю направление на север и потихоньку начинаю пробираться вперед. При мысли о том, где теперь Надж с Клыком, кричу чуть не в голос. Представляю себе, как они из-за меня распсиховались. Мда… хорошенькую я заварила кашу. Меня ждет Ангел, если, конечно, она еще жива. А я снова их всех подвела. Вот тебе и геройское решение!
И что за натура у меня дурацкая, вечно мне надо за какого-нибудь заступаться да справедливость отвоевывать. Джеб всегда говорил — это моя смертельная ошибка.
Он был прав. Джеб всегда был прав.
— Клык, я ужасно хочу есть. Просто до смерти!
Прошел уже целый час с тех пор, как они расстались с Макс. Надж по-прежнему недопонимала, что это Макс вдруг понадобилось на земле.
Клык согласно кивнул и молча, одним взглядом велел следовать за ним.
Они взлетели к плоской, отполированной ветрами горной вершине. Клык нацелился на тенистую ложбину, и Надж начала притормаживать, готовясь к посадке. При ближайшем рассмотрении углубление оказалось широкой, но низкой пещерой. Так что, чтобы забраться внутрь, даже Надж пришлось пригнуться.
Клык почти бесшумно опустился рядом.
Наружное отверстие шириной около двадцати футов равномерно сужалось, уходя в глубину где-то футов на пятнадцать. Надж с удовольствием уселась на сухой песчаный пол.
Клык скинул рюкзак и достал пару консервных банок и пакетиков со всякой снедью.
— Ну ты даешь! — восхищается Надж, разрывая пачку сухофруктов. — Где ты только все это надыбал? Я что-то не помню у нас никаких запасов. Поди, припрятал потихоньку. Даже шоколад припас! Тащить в рюкзаке шоколад, и никому ничего не сказать — на такое только ты один способен! Блаженство, прямо неземное блаженство!
Клык, спокойно улыбнувшись, сел рядом. Откусил кусок шоколада и со смаком принялся перекатывать его во рту, полузакрыв темные глаза. Но долго ему расслабляться не пришлось.
— Ну, и где наша Макс? Что ей там внизу понадобилось? Не пора ли ей уже вернуться? А мы, долго мы здесь сидеть-то будем? Нам разве к Озеру Мид лететь не надо? А когда она нас вообще догонит? И что мы будем делать, коли она не появится ско…?
— Макс увидела девочку в опасности и полетела ее спасать, — голос Клыка звучал спокойно и нарочито размеренно. — Мы подождем ее здесь, а озеро Мид — прямо под нами.
Надж забеспокоилась. Каждая секунда дорога, а они тут застряли. Макс что, с ума сошла, что ли? И кто это оказался для нее важнее их Ангела!
Она доела последний сушеный абрикос и осмотрелась. Когда Клык сказал про озеро, она тут же поняла, что голубая полоска впереди слева — это оно и есть. Поднялась на ноги и едва не уперлась головой в потолок.
— Пойду посмотрю, какое оно, это озеро. — Шаг вперед, и Надж уже стоит на довольно широкой приступке при входе в пещеру. Озеро отсюда и впрямь как на ладони.
— Клык… смотри, — только и смогла она выдохнуть.
Клык вышел из пещеры и замер.
Уступ, на котором они стояли, широкой лентой огибал утес, плавно поднимаясь к плоской вершине. Тут и там словно чьей-то гигантской рукой разбросаны огромные валуны, и из-под них отчаянно тянутся к солнцу какие-то тщедушные полузасохшие растения.
Среди камней всюду, куда ни кинь взгляд, крупные птичьи гнезда, каждое диаметром фута в два. В каждом сидят солидного размера птенцы, страшные, еще не оперившиеся, с синей, едва покрытой пухом кожей. И рядом с каждым птенцом пара зловещего вида родителей, не отрывая круглых холодных глаз, с напряженным вниманием следят за Надж и Клыком.
— Они какой породы? — едва шевеля губами, спрашивает Надж.
— Железорудные ястребы-тетеревятники, самые крупные хищные птицы этих краев. Сядь, но только очень медленно. И никаких резких движений. А то от нас сейчас только чистые косточки останутся.
Стальные гнутые когти и клювы их соседей и вправду выглядят смертоносным оружием.
— О'ке-е-е-ей! Надж медленно опускается на колени, с трудом смирив животный инстинкт дернуться и сломя голову прыгнуть со скалы. Однако Клык не зря ее предупредил: или осторожность, или гибель.
— Ты думаешь… — начала было шепотом Надж, но Клык взглядом остановил ее и приказал молчать. Он тоже постепенно сполз вниз, сел на уступ и не отрываясь наблюдал за птицами.
Один из ястребов держит в клюве ногу косули, а птенец в гнезде отчаянно вопит и подпрыгивает, стараясь рвануть кровавую мякоть.
Минуты кажутся Надж столетиями. Сам посуди, дорогой читатель, из такой трещотки, как она, вопросы вечно сыпятся, будто из решета, а в попе, как говорится, шило. Так что сидеть молча и неподвижно для нее даже сейчас сущая каторга.
Краем глаза она замечает, что Клык осторожно расправляет крылья.
Головы ястребов как по команде поворачиваются в их сторону. И Надж, чуть не физически, ощущает на себе их холодные острые глаза.
— Это я нарочно. Пусть почувствуют мой запах, — произнес Клык, не разжимая губ.
Прошло немного времени, и ястребы, по всей вероятности, смирились с их присутствием. Теперь их можно рассмотреть получше. Все они один другого больше, один другого сильнее и один другого страшнее. Грудки и животы раскрашены белыми полосами, а крылья, размахом по меньшей мере футов в пять, такие же коричневые с ржавыми разводами, как и у Надж. Только ее крылья больше раза этак в два.
Наконец ястребиная жизнь пошла своим чередом: одни продолжают кормить своих птенцов, другие улетели за добычей, третьи возвращаются с охоты.
— Вот это да, — присвистнула Надж, увидев, как один ястреб бросил в гнездо еще извивающуюся змею. Родительская добыча так взбудоражила птенцов, что они, карабкаясь друг на дружку, — кто выклюет первый кусок — чуть не вывалились из гнезда.
Клык повернулся к Надж и удивил ее неожиданно широкой улыбкой.
