Стая - Шетцинг Франк (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Ты… — у Грейвольфа заходили желваки. — Проклятый идиот. Да, я в числе прочего ещё и ирландец, но в Ирландии я никогда не был. Моя мать наполовину сугуамиш. Её не принимали за свою ни белые, ни индейцы. И вот она вышла замуж за иммигранта, и тот тоже был всем чужой.
— Очень трогательная история, но ты мне её уже рассказывал. Расскажи что-нибудь новое.
— Нет, я буду рассказывать тебе только правду, а ты, будь добр, слушай! Ты прав, я не индеец, хоть и прикидываюсь им. Я бы и ирландцем не стал, даже если бы начал литрами жрать пойло, и никакой я не белый американец, хотя в нашей семье были и они. По-настоящему я никто, и изменить это я не в силах!
Он сверкнул глазами.
— Тебе достаточно зад оторвать от стула — и ты всё изменишь. Ты можешь всю свою историю повернуть куда угодно. Я же мою — никуда.
— Бредятина!
— О, разумеется, в своё время я мог бы взяться за ум и чему-нибудь выучиться. Ведь мы живём в открытом обществе. Никто не станет спрашивать, из каких запчастей тебя собирали родители, если ты успешный человек. Я им не был. Есть такие этнические лоскутные коврики — они со всего мира взяли самое лучшее. Они всюду дома. А мои родители — простые, запуганные люди. Они не сумели внушить мне хоть какую-то самоуверенность. Они чувствовали себя лишними, а я взял из всех составляющих худшее! Мне ничего не удавалось, а единственное, что получилось, тоже сорвалось!
— Ах да, на флоте. Твои дельфины.
Грейвольф мрачно кивнул.
— Там было хорошо. Я был лучшим тренером, и тогда мне никто не задавал идиотских вопросов. Но едва я очутился на улице, как всё снова началось. Моя мать замучила отца индейскими обычаями, а он её своей постоянной тоской по родине. Каждый пытался как-то самоутвердиться. Я не думаю, чтоб они особо стремились к национальной гордости, их бы устроило просто явиться в мир и сказать: «А пошли вы все! Здесь моя родина, слышите, вы, я у себя дома!»
— То были их трудности. Тебе не надо было делать их проблемы своими.
— Ах так?
— Послушай, Джек! Ты стоишь передо мной — шкаф шкафом — и уверяешь меня, что настолько был травмирован конфликтом твоих родителей, что до сих пор не можешь прийти в себя? — Эневек сердито запыхтел. — Какая, к чёрту, разница, индеец ты, полуиндеец или ирландец? Никто не отвечает за твою внутреннюю родину, кроме тебя самого, даже родители.
Грейвольф удивлённо молчал. Потом в его глаза прокралось удовлетворение, и Эневек понял, что проиграл.
— О ком мы, собственно, тут говорим? — спросил Грейвольф со злобной ухмылкой.
Эневек молчал и смотрел в сторону.
Грейвольф медленно выпрямился. Улыбка сошла с его губ. Вдруг стало заметно, как он утомлён и измучен. Он прошёл к маске на стене и остановился перед ней.
— О’кей, может быть, я идиот, — сказал он тихо.
— Не расстраивайся, — Эневек провёл рукой по глазам. — Мы оба идиоты.
— И ты больший. Эта маска — из Huupu Kanum, вождя Джона. Ты ведь понятия не имеешь, что это такое, верно? Я тебе скажу, что это такое. Это бокс. Место хранения масок и головных украшений, церемониальных предметов и так далее. Но это ещё не всё. В Huupu Kanum лежат наследные права вождей. Huupu Kanum документирует их территорию, их историческую идентичность, их наследные права. Он свидетельствует, кто ты и откуда родом. — Он обернулся. —Ты мог бы гордиться этим. Но ты отрёкся от всего, что ты есть. Я должен нести ответственность за народ, принадлежность к которому я чувствую . А ты принадлежишь к народу и покинул его! Ты упрекаешь меня, что я не аутентичен. Я не могу быть аутентичным, но я пытаюсь завоевать себе хотя бы кусочек аутентичности. Ты же, наоборот, аутентичен. Но ты не хочешь быть тем, кто ты есть. Однако ты и не тот, кем хочешь быть. Ты говоришь мне, что у меня внешность как в плохом вестерне, но это хоть какое-то жизнеутверждение. А ты вздрагиваешь от одного вопроса, не мака ли ты случайно.
— Откуда ты знаешь?
Делавэр. Конечно. Ведь она здесь была.
— Только не упрекай её, — сказал Грейвольф. — Спросить тебя об этом второй раз она уже не отважилась.
— И что ты ей рассказал?
— Ничего. Не дрейфь. Ты мне хотел что-то объяснить насчёт ответственности? Ты являешься сюда и имеешь наглость потчевать меня всем этим говном, что, мол, не родители дают тебе внутреннюю родину, а только ты сам? И как нарочно, именно ты вешаешь мне эту лапшу? Леон, я, может, и смешно живу, но ты-то… ты-то мёртвый.
Эневек сидел и перебирал в уме его последние слова.
— Да, — медленно сказал он. — Ты прав.
— Я прав?
Эневек поднялся.
— Да. Ещё раз спасибо тебе за то, что ты спас мне жизнь. Ты прав.
— Эй, погоди-ка. — Грейвольф нервно моргал. — Что… что ты сейчас собираешься делать?
— Пойду.
— Да? Хм. М-да, Леон, я… ну, что ты мёртвый, это я не то имел в виду… я не хотел тебя задеть, я… Чёрт, не маячь перед глазами, сядь!
— Зачем?
— Твоя кока-кола… Ты же не допил.
Эневек покорно пожал плечами, снова сел, взял банку и стал пить. Грейвольф смотрел на него, потом вернулся к дивану и тоже сел.
— А что, собственно, было с тем маленьким мальчиком? — спросил Эневек. — Кажется, он к тебе привязался.
— Которого мы сняли с корабля?
— Да.
— Ну, он был сильно напуган. Пришлось с ним повозиться.
— Просто так?
— Конечно.
Эневек улыбнулся.
— А мне показалось, что тебе любой ценой хотелось попасть в газету.
Сначала Грейвольф было надулся. Но потом он ответил на улыбку.
— И в газету попасть хотелось, ясное дело. Попасть в газету — это круто. Одно другого не исключает.
— Герой Тофино!
— Ну и что? Быть героем Тофино — это класс! Незнакомые люди хлопают тебя по плечу. Не все же могут попасть в центр внимания благодаря первопроходческим экспериментам с морскими млекопитающими. Каждый берёт чем может.
Эневек высосал остатки колы из своей банки.
— А как дела в твоей… этой, организации?
— В «Морской гвардии»?
— Да.
— Конец котёнку. После того, как половина погибла при нападении китов, остальных как ветром сдуло. — Грейвольф собрал лоб в складки, будто вслушиваясь в себя. Потом снова взглянул на Эневека. — Знаешь, Леон, в чём состоит проблема нашего времени? Люди утрачивают своё значение. Каждый заменим. Больше нет идеалов, а без идеалов нет ничего, что делает нас крупнее, чем мы есть. Каждый отчаянно ищет доказательства, что без него мир был бы хуже. А для этого мальчика я кое-что сделал. И может, не напрасно. Может, это придаст мне хоть немножко значения.
