Черное сердце - ван Ластбадер Эрик (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Через несколько секунд Туэйт и Сильвано стояли перед низким внутренним шкафчиком. В тайнике покоились расставленные в алфавитном порядке папки в кожаных переплетах. Папок было больше дюжины, некоторые ячейки с наклеенными на них буквами оказались пустыми.
Он начал осматривать папки. Наконец Туэйт поглядел на друга:
– Вот это да. Похоже, сенатор Берки был мерзкий тип.
– О Боже! – Сильвано даже присвистнул. – Неудивительно, что по его кандидатуре ни у кого не возникало вопросов: здесь у него столько дерьма, что в нем можно утопить половину государственных чиновников Иллинойса.
– На другие штаты тоже останется, – добавил Туэйт.
– Мощная информация, – продолжал Сильвано. – Ясно одно: у Берки было нечто такое, что не давало убийце спать. Но теперь эти документы бесследно исчезли, и мы снова у разбитого корыта.
– Надеюсь, что нет, – скосил на него глаза Туэйт. – Погляди, что было приклеено «скетчем» с внутренней стороны тайника.
Он разжал кулак: на ладони его лежало колечко черной изоляционной ленты, какой пользуются электрики. А между витками изоляции был замотан ключ.
Теперь они уже испугались по-настоящему. Страх, подобно поту, сочился изо всех пор. Форма напугала их, на лицо его они больше не смотрели.
Они были парализованы страхом и уже не различали лиц, не видели их выражений.
И теперь они боялись отвечать на его вопросы.
Тем не менее никто из них не слышал о женщине, которую он ищет. Но где-то в полдень Киеу наткнулся на старика. Он сидел на полуистлевшем пне, по ороговевшей коже босых ног его деловито сновали муравьи. Деревня лежала примерно в четверти километра к югу.
Он мельком взглянул на приближающегося Киеу и вновь вернулся к своей работе: зажав между костлявыми коленками старую американскую каску, старик напильником обрабатывал ее края.
– Хоть ты, старик, меня не боишься, – Киеу присел рядом с ним на корточки.
– Ас чего мне тебя бояться? – отозвался старый кхмер. – Что еще ты можешь мне сделать? Жена моя умерла много лет назад, все сыновья погибли на войне. Одни ушли к красным кхмерам, другие погибли во время бомбежки нашей деревни. Тогда я жил южнее, у самой Свай Рьенг, – его тонкие сморщенные пальцы продолжали водить напильник по каске. – На нас напали чет кмау, а они умеют только убивать. Человеческие существа, насилующие и убивающие женщин и детей. Они шли по деревням и несли на пиках головы младенцев. Почти никто не оказывал им сопротивление. Каждый день они убивали городских и монахов – сотнями, тысячами.
Пальцы его немного дрожали, в пробивающихся сквозь листьях лучах солнца тускло вспыхивал напильник.
– Потом пришли юоны и прогнали красных кхмеров, – продолжал старик. – «Мы спасители Кампучии», объявили они на весь мир, «смотрите, мы не убиваем кхмеров, как делали это их соплеменники. Мы хорошо обращаемся с ними». А потом забрали весь наш урожай, отобрали у рыбаков рыбу. Все мои невестки и внуки умерли от голода и болезней, которым несть числа. Люди забыли, что такое честь...
Поэтому теперь, когда мне приказывают, я смеюсь вам в лицо. Что мне еще терять? Жизнь? А чего она стоит? – Он усмехнулся и плюнул в сторону. – Сейчас меня оставили в покое. Я всех здесь знаю и вижу, что ты новенький. Уходи. У меня ничего для тебя нет. Я старый и видел много такого, на что вовсе не следовало бы глядеть. По ночам я молюсь, чтобы болезнь принесла мне смерть, но болезни обходят меня стороной. Я еще не сгнил изнутри.
– Мне ничего от тебя не надо, кроме информации. Что-то в тоне Киеу насторожило старика, взгляд его стал твердым, глаза не мигали:
– Ты не один из них, – удивленно произнес он, – верно?
– Верно.
– А форма...
– Бывшему владельцу она больше не понадобится.
Старик улыбнулся, приоткрыв беззубый рот.
– Понятно, – голос его сделался приветливым, – понятно, теперь я вижу.
Высохшее тело чуть качнулось вперед:
– Чем я могу помочь тебе, товарищ?
Он сделал ударение на последнем слове и усмехнулся.
– Я ищу одну женщину. Когда-то, давно, она жила в джунглях... наверное с тысяча девятьсот шестьдесят девятого или с тысяча девятьсот семидесятого года, – Киеу дал старику ее подробное описание.
Кхмер задумался и отложил каску в строну.
– Право, не знаю, – произнес он наконец. – Слышал я об одной, очень похожа на ту, которую ты ищешь. Кажется, у нее еще была лодка или даже моторка, по-моему... надо припомнить... да, в Стунг Тренге, на востоке. Это почти на самом Меконге, совсем неподалеку от Конг Фалле, так мне, кажется, говорили.
Он задумчиво покачал головой:
– Солдаты любят поговорить. Как только представляется возможность, они распускают языки. Вот и все, что я знаю. Кто-то сказал одно, кто-то другое. А слух у меня все еще хороший, да и голова варит, почти как в молодости. Даже юоны оставили меня в покое. Представляешь, многие наши идут к ним служить. О таком даже подумать стыдно, – он снова покачал головой. – Нет, люди потеряли честь и гордость.
– Так как насчет той женщины? – напомнил Киеу.
Старик пожал плечами:
– Кто знает, живет ли она еще там? Я не знаю, и не советовал бы тебе бродить здесь и задавать много вопросов. Но очень многие шли к ней, все шли туда, даже большие начальники. Юоны, красные кхмеры – даже советские, как я слышал, хотя я не очень-то верю всей этой болтовне. Должно быть, это очень знатная шлюха, – усмехнулся старый кхмер, – никто не смог приручить ее. По-моему, они ее боятся. Почему, не понимаю. Шлюха она и есть шлюха. Что-то в ней есть такое, чего они не могут получить в соседних деревнях. Тащатся в такую даль на восток. Что-то есть в ней такое, это уж точно. Богиня, апсара, она катает их в своей золотой колеснице до тех пор, пока они не теряют сознание от изнеможения и удовольствия.
Киеу поблагодарил старика – тот, не поднимая головы, кивнул ему и вновь принялся водить напильником по каске, превращая орудие войны во что-то более ему полезное.
Это стоит длинного путешествия на восток, подумал Киеу. По описанию старика эта женщина очень похожа на Тису. Его отец знал ее как первостатейную шлюху, и у нее не было никаких оснований менять профессию. Четырнадцать лет назад это была молоденькая девушка – она и сейчас не стара и, наверное, по-прежнему сводит мужчин с ума, а с годами освоила в совершенстве искусство любви.
Он вернулся к границе деревни и джунглей и двинулся по часовой стрелке вокруг нее. Наконец он нашел то, что искал: вьетнамский сержант прислонил велосипед к дереву, а сам лениво поплелся с донесением в деревню.
Киеу сел на велосипед.
Он находился севернее Сьем Рап и ему надо было пересечь почти весь огромный район, центром которого был Тонле Сап, тянущийся с северо-запада на юго-восток через всю Кампучию. Затянутое желтыми облаками небо не сулило избавления от духоты.
Он по-прежнему старался не сталкиваться с вьетнамскими патрулями, но бежать сломя голову от них нужды больше не было. В конце концов, он был капитаном, что считалось во вьетнамской армии достаточно высоким званием, – лишь старшие офицеры имели право осведомиться у него о цели путешествия.
Несколько раз его подвозили на джипе, велосипед его в таких случаях занимал место на широкой подножке. Он имел возможность проехаться на повозке, запряженной парой буйволов, но такой способ передвижения был еще медленнее, чем велосипед.
Сельское хозяйство, как, впрочем, и все в Кампучии, несло на себе следы деятельности красных кхмеров. Традиционные плавно изогнутые дамбы, которые великолепно служили нуждам крестьян при Сиануке, красные кхмеры, естественно, разрушили как антиреволюционные сооружения. Крестьян они заставили работать, но не на полях, а в общенациональной программе по перестройке этих самых дамб, которые теперь стали прямыми. В результате по одну сторону «революционных дамб» возникли тысячи квадратных километров затопленной и совершенно непригодной земли. По другую сторону земля высохла, и сеять в нее не было никакой возможности. Так красные кхмеры пытались разобраться с законами природы своей страны.
