Выживает сильнейший - Келлерман Джонатан (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
– Расстройства на какой почве? – спросил Тенни. – Депрессия? Мания?
– Мания. И гипомания.
– Гм-м-м. Мне не хочется быть гипо-черт-знает-кем. – Он пощипывал бороду. – Вот, оказывается, почему я такой раздражительный, – продолжал Тенни. – И не могу терпеть рыбу – ни пескарей, ни упрямых бычков.
– Какой тонкий юмор, – сказал я.
Он побагровел. Перед глазами у меня встал Рэймонд Ортис, в страхе жмущийся к стене туалетной кабинки.
– Я не стал бы его злить, – с отеческой заботой произнес Бейкер. – Уилли легко выходит из себя.
– Чем разозлил его Ортис?
Тенни оскалил желтые зубы.
– Как ответить на этот вопрос, Уилли? – повернулся ко мне спиной Бейкер.
– А зачем отвечать? У меня нет никакой потребности изливать душу, нет нужды успокаивать свою гипотетически мятущуюся совесть признаниями в том, что я сделал с тем безмозглым моллюском. Весы справедливости уравновесились. Обойдемся без перлов мудрости. Промолчу. Хотя... – Тенни брызнул слюной, его рука легла мне на шею. – Уж если вы так настаиваете. Маленький жирный дегенерат гадил в мою жизнь. Как? Он пакостил на стенки туалета, не мог попасть в очко. Каждый раз, когда заходил, неизбежно. После него там все было в дерьме. Это вам понятно?
Он навис надо мной, пальцы начали сжиматься, и через собственный хрип я услышал, как Бейкер произнес:
– Уилли.
В глазах потемнело. Что-то было не так, столь далеко Майло заходить бы не стал.
Хватка вокруг горла ослабла.
– Этот генетический слизняк не умел даже пользоваться туалетной бумагой. Сверхпродуктивная тварь, тонны дерьма. Должно быть, копил его неделями, чтобы прийти в парк и выложиться до конца. Точно так же, впрочем, как и его недоделанные приятели. Изо дня в день, изо дня в день. – Тенни повернулся к Бейкеру. – Отличная метафора для описания того, что у нас не в порядке с обществом, а, сержант? Они гадят на нас, а мы за ними подтираем. Мы платим им за это, а потом подтираем!
– Значит, вы убили его в туалете?
– Где же еще?
– А кроссовки?
– Подумай! Только подумай, что он делал с моими!
Я попытался пожать плечами – насколько позволяли ремни. Что в данной ситуации можно предпринять самому?
– Мне надоело ступать в дерьмо! – Слюна летела во все стороны. – За это мне не платили!
Руки Тенни вновь потянулись к моей шее, как вдруг он неожиданно развернулся и направился к выходу. Хлопнула дверь.
Я остался наедине с Бейкером.
– Мне больно, – уже почти потеряв надежду быть услышанным там, произнес я. – Нельзя ли ослабить ремни?
Бейкер покачал головой; в руке его опять появился шприц.
– Хлорид калия? Как и в случае с Понсико.
Он не ответил.
– Кроссовки Рэймонда, – продолжал я. – Вы ничего не делаете наобум, всему есть конкретные причины. Убийство Айрит Кармели выглядело как сексуальное. Ее мать увидела в вас сексуального агрессора, значит, и месть, по-вашему, должна нести соответствующую окраску. Однако помимо этого вам было необходимо провести четкую грань между собой и каким-нибудь примитивным извращенцем. Вам и Нолану, который предпочитал самоутверждаться с маленькими девочками. – Бейкер повернулся ко мне спиной. – На чьем Айрит счету – Нолана? Или вашем совместном? По-моему, вы разделяли его вкус к молоденьким девчонкам. Темнокожим, типа Латвинии. А с нею вы справились сами, Тенни не помогал? Может, это был, кто-то другой, с кем я еще не имел чести познакомиться?
Он стоял не шелохнувшись.
– Нолану, так же, как и Понсико, не хватало силы воли. Но куда важнее то, что у него еще оставались какие-то зачатки совести и именно ее пытки он не выдержал. Вы отправили его к Леманну, однако это не помогло. Откуда у вас взялась уверенность, что Нолан будет держать язык за зубами?
Вопрос остался без ответа.
– Сестра. Вы сказали ему, что с ней сделаете, попробуй он отыграться на ком-то, кроме самого себя. Если же Нолану в очередной раз изменила бы воля и он не сунул в рот дуло собственного револьвера, то вы, видимо, позаботились бы о нем лично?
Бейкер повел плечом.
– То, что произошло с Ноланом, можно назвать случаем эвтаназии. Парень страдал от неизлечимой болезни.
– Какой же?
– Жесточайших угрызений совести. – Послышался смех. – Однако теперь нам так или иначе придется заняться и сестрой, вы ведь почти наверняка достаточно ее просветили.
– Этого не было.
– Кто еще, кроме Стерджиса, знает?
– Никто.
– Хорошо. Но с этим мы еще успеем разобраться... Я всегда очень любил Северную Каролину, страну коневодов, даже прожил там несколько лет, разводя породистых скакунов.
– Почему-то меня это нисколько не удивляет.
Бейкер обернулся ко мне с улыбкой.
– Лошади – животные необычайно сильные. Удар копытом – и смерть.
– Очередное убийство – повод для нового веселья.
– В этом вы правы.
– Следовательно, идеология, я имею в виду евгенику, не имеет с этим ничего общего.
Он спокойно, с достоинством покачал головой.
– Отбросьте прочь шелуху мотивов и мотиваций, Алекс, и у вас останется горькая, печальная правда: в подавляющем большинстве случаев мы поступаем определенным образом лишь потому, что можем так поступить.
– Вы убивали людей, чтобы доказать себе, будто можете...
– Нет, не с целью доказать. Просто потому, что могу. По той же причине вы ковыряете в носу, когда думаете, что на вас никто не смотрит. – Он приложил к моим губам указательный палец: помолчи. – Какое количество муравьев раздавили вы своим башмаком на протяжении жизни? Миллионы? Десятки миллионов? А сколько времени вас мучили раскаяния по поводу этого геноцида?
– Муравьи и люди...
– И те и другие – живая материя. Все было очень просто до тех пор, пока мы не поставили обезьян на одну доску с собой и не усложнили собственную жизнь множеством предрассудков. Если из уравнения выбросить понятие Бога, то оно сведется к изысканной в своей примитивности формуле: всё сущее – материя, а она не вечна. – Бейкер поправил очки. – Этим я вовсе не хочу сказать, что для меня не существует некоторых исключений. Они есть у каждого, некие критерии. Скажем, вам плевать на муравьев, но, возможно, вы пощадили бы змею. А другой бы на вашем месте – нет. Третьи подвели бы черту под позвоночными, четвертые остановились бы на млекопитающих, покрытых мехом. Критериев хватает: для кого-то это внешняя привлекательность, для кого-то – наличие разума или вера в бессмертие души.
На лице его появилось задумчиво-мечтательное выражение.
– Постичь это невозможно, если у вас нет возможности разъезжать по миру и знакомиться с иным образом мышления. В Бангкоке – прекрасном, отвратительном и пугающем городе – я познакомился с мужчиной, поваром, виртуозно владевшим китайским кухонным тесаком с широким лезвием. Работал он в роскошном отеле, кормил на банкетах туристов и политиков, но до этого держал собственный ресторанчик в портовом районе, куда не ходят ни те ни другие. Коньком этого джентльмена была резка продуктов: ломтиками, дольками, соломкой, кубиками. Нож мелькал в его руках с умопомрачительной быстротой. Нам довелось несколько раз покурить вместе опиум, и постепенно я завоевал его доверие. Он рассказал, что начал учиться своему искусству еще ребенком, переходя от острых ножей к бритвенно-острым. На протяжении тридцати лет ему приходилось кромсать абсолютно все: моллюсков, кузнечиков, креветок, лягушек, змей, телятину, ягнят, бабуинов и шимпанзе.
Улыбка.
– Вы поняли меня, не так ли? Под ножом все ведут себя одинаково – разваливаются на части.
– Тогда какой смысл в выборе объекта? Если речь идет об игре, почему бы не наносить удары наугад?
– Чтобы перестроиться, необходимо время.
– Войску требуется ясно видимая цель.
– Войску? – повторил он озадаченно.
– Вы эту цель и указали: низкоорганизованная материя. Муравьи.
– Я никому ничего не указывал. По отношению к слуху глухота означает очевидную неполноценность, задержка умственного развития оскорбительна для нормального интеллекта, а неспособность вытереть собственную задницу отстоит слишком далеко от занятий философией. Поддержание чистоты в доме является изначальной, внутренне присущей потребностью личности.
