Мессия - Старлинг Борис (читать книги онлайн TXT) 📗

Это все равно что наводить мост через реку. Вы начинаете строить с обоих берегов реки, строите и строите, и две части моста приближаются друг к другу, как Леандр и Геро через Геллеспонт [17] . И тут выясняется, что материалов для завершения строительства у вас недостаточно и посредине по-прежнему несется поток, слишком широкий, чтобы преодолеть его прыжком. Сооружение грандиозно и безукоризненно во всем, если не считать пробела. Но именно этот пробел делает его бесполезным, что полностью сводит к нулю и достоинства сооружения, и труды по его возведению.

Порой, в странные мгновения, Ред начинает сравнивать себя с Серебряным Языком. Ему даже нравится воображать, что, возможно, они ведут параллельные жизни, не только в плане устоявшегося распорядка дня, но и в вопросах более личных и интимных. Когда Ред просыпается в пустой кровати в четыре утра, с образом безъязыкого тела перед мысленным взором, не тот ли образ пробуждает и убийцу?

Ред и Серебряный Язык. Две стороны монеты. Черная и белая. Позитивная и негативная. Христос и Сатана.

Тридцатое ноября. Решающий день.

Понедельник. Начало недели. Конец жизни.

8 их совещательной комнате висят два календаря. Один, отрывной, уже открыт до дня следующего святого. На другом отмечается регулярный обратный отсчет, день за днем.

Ред отмечает галочкой даты на втором календаре. Каждый понедельник представляет собой начало новой недели – и еще одна неделя прошла. Их число умножилось до семи, как семь смертных грехов.

9 ноября. Осталось три недели. Три недели спокойствия и безопасности. Длиннее, чем летние Олимпийские игры.

19 ноября. Две недели. Есть еще пространство для вздоха. Есть еще время найти что-то. Кого-то.

23 ноября. Неделя. Теперь близко. Может быть, в политике это долгое время. Но не столь долгое в контексте охоты на убийцу, которая затянулась на семь месяцев.

Требуется лишь, чтобы настал момент перелома.

И вот он настает – недели превращаются в дни, дни в часы, часы в минуты, а минуты в секунды. Как будто время одновременно и бежит, и ползет.

Пятница, 27 ноября, приходит и уходит. В половине шестого вечера Ред выглядывает в окно и наблюдает за тем, как Лондон устремляется на выходные. Два дня, чтобы толком выспаться, посмотреть футбол и вытерпеть воскресный ленч с родственниками, а потом, утром в понедельник, снова вернуться к монотонности серых будней, добродушно ворча о том о сем с внутренней признательностью устоявшейся рутине.

Выходные у Реда – это два дня метания то по офису, то по пустой квартире, с постоянным бессмысленным просматриванием имеющихся материалов. Упражнение в бесполезности.

Все подразделения полиции и "скорой помощи" приведены в полную готовность.

Ред лежит в постели воскресной ночью и смотрит, как цифры на дисплее цифровых часов беззвучно скользят с 11.59 к 12.00, превращая воскресенье в понедельник.

Пора.

Понедельник, 30 ноября 1998 года

Тревожное ожидание телефонного звонка, вероятно, самое эффективное средство против сна, когда-либо придуманное человеком.

Два часа подряд Ред лежит в полной темноте и столь же полном бодрствовании, прежде чем наконец уступает в неравной борьбе с бессонницей. Весь он, кроме разве что сознания, истощен до крайности. В два часа утра он встает с постели, идет на кухню и ставит чайник.

"Что я могу?

Пойти куда-нибудь.

Но куда? Где самое подходящее место?"

На ум приходит желтая крыша рыбного рынка Биллингсгейт.

Это то место, с которого они начали поиски, потому что логичнее всего казалось начать с него. Должно быть, логичнее всего там и закончить.

На том рынке они нашли и предупредили четверых Эндрю, не больше, конечно, чем в других местах. Но что с того – Биллингсгейт так Биллингсгейт.

Ред возвращается в спальню и надевает костюм, в котором был вчера.

Вчера.

Дни в основном представляют собой временные отрезки, разделенные сном, а не циклами ночи и дня. Так что, когда ты не спишь, дни просто становятся длиннее.

Проверив, прикреплен ли к поясу мобильный телефон, Ред быстро выпивает чашку кофе. Напиток обжигает ему язык.

"Воксхолл" несется по пустынным улицам, как вестник смерти. Ред включает радио, перескакивает с канала на канал. С "Кэпитал" на "Радио-1", оттуда на "Виргин", потом обратно.

Диск-жокей на "Кэпитал" ставит пластинку Джоан Осборн, которую Ред узнает. Мелодия затягивает, и Ред машинально начинает подпевать, вторя словам, хотя и не подозревал, что знает их. А подпевая, прислушивается и удивляется тому, почему никогда не обращал на них внимания:

Если в у Бога было лицо, то как бы он выглядел, Бог?

И захотел бы ты это узнать, увидеть, если бы смог?

Ведь если узнать – значит, поверить в Небеса и всяких пророков И святых, которые, как говорят, не одобряют пороков.

Ред непроизвольно подпевает все громче.

Но что, если бы Бог был одним из нас?

Вот таким же придурком, как ты сейчас.

Его тянет домой, к своим Небесам,

Только вот добираться он должен сам.

И никто не брякнет ему по трубе, в бесконечном Его одиночестве.

Ну вот разве что Папе, который из Рима, вдруг позвонить захочется.

Чертов диджей, которого его трепотня явно интересует гораздо больше музыки, начинает идиотские разглагольствования задолго до окончания записи. Ред в ярости нажимает кнопку, отрубая все эти бредни, и дальше, в Биллингсгейт, едет в угрюмой тишине. Сопровождаемый лишь мрачными предчувствиями.

Уэлч совершенно не удивлен, вновь увидев Реда. Он предлагает ему стул и кофе (от которого полицейский отказывается) и говорит:

– Очевидно, сегодня тот самый день, верно?

– Конечно. Никто не докладывал о чьем-то отсутствии?

– Нет, никто.

– Проверили ли вы лично присутствие на месте всех тех людей, которых мы здесь опрашивали?

– Я? Лично нет. Если хотите, можете спуститься и проверить их.

– Вы знаете их места работы и обязанности?

– Конечно.

Уэлч выводит его из кабинета и через галерею, так чтобы можно было посмотреть вниз на рынок.

– Итак. Эндрю Маршалл носильщик. Он бродит вокруг, не привязанный к конкретному прилавку. Эндрю Рутледж работает вон там, за часами. Я вижу его отсюда.