Возрождение - Кинг Стивен (бесплатные полные книги TXT) 📗
Кон, казалось, относился к этому достаточно спокойно, понимая, что любая другая реакция только подольет масла в огонь и раззадорит насмешников, но однажды вечером я зашел в комнату, которую мой брат делил с Терри, и увидел, как он лежит на кровати и беззвучно плачет. Я подошел к нему и спросил, что случилось. Глупый вопрос, ведь ответ был мне известен, но в такой ситуации надо было что-то сказать, и я мог это сделать, потому что это не меня ударили по горлу лыжной палкой Судьбы.
– Убирайся! – произнес он одними губами. Его щеки и лоб в новой россыпи прыщей пылали, а глаза опухли от слез. – Убирайся, убирайся на хрен, урод!
Той весной у мамы в волосах появилась первая седина.
Однажды, когда отец пришел домой, выглядя более уставшим, чем обычно, мама сказала, что надо отвезти Кона в Портленд и показать специалисту.
– Мы ждали достаточно долго, – сказала она. – Этот старый болван Джордж Рено может говорить что угодно, но я знаю, что случилось, и ты тоже знаешь. Тот безрассудный богатенький мальчик порвал нашему сыну голосовые связки.
Отец тяжело опустился за стол. Никто из них не заметил меня в прихожей, где я нарочно задержался, делая вид, что завязываю шнурки на кедах.
– Мы не можем себе это позволить, Лора, – сказал он.
– Но ты же позволил себе закупить топливо в Гейтс-Фоллз! – В ее голосе зазвучали противные, презрительные нотки, которых я раньше никогда не слышал.
Отец сидел, глядя в стол, хотя на нем не было ничего, кроме клеенки в красно-белую клетку.
– Вот поэтому мы и не можем себе это позволить. Мы едва сводим концы с концами. Ты же знаешь, какой была зима.
Мы все это знали. Когда благополучие семьи зависит от продаж печного топлива, со Дня благодарения и до самой Пасхи все домашние будут постоянно смотреть на градусник, надеясь, что красный столбик не поползет вверх.
Мама стояла у раковины, погрузив руки в облако мыльной пены, в глубине которого невидимые тарелки грохотали так, будто она не мыла их, а пыталась разбить.
– По-другому ты никак не мог, верно? – поинтересовалась она тем же противным голосом. Я ненавидел этот голос. Она говорила так, будто нарочно пыталась вывести его из себя. – Тоже мне, нефтяной барон!
– Я заключил сделку до того, как это случилось с Коном, – отозвался он, по-прежнему не глядя на нее и снова засунув руки глубоко в карманы. – Это было в августе. Мы вместе читали «Альманах старого фермера», и там говорилось, что ожидается самая холодная и снежная зима за все послевоенное время. И мы вместе решили, что надо закупать. Ты сама считала на арифмометре.
Тарелки в раковине загремели еще громче.
– Возьми кредит!
– Я бы взял, Лора… послушай. – Наконец он поднял на нее глаза. – Возможно, мне придется его взять, чтобы пережить лето.
– Речь о твоем сыне!
– Я это знаю, черт возьми! – взорвался папа. Это испугало меня и, должно быть, испугало маму, потому что из облака пены послышался грохот бьющихся тарелок. Она вытащила руки из раковины, и на одной из них была кровь.
Мама протянула ее отцу – совсем как мой онемевший брат со своими «ДА» и «НЕТ» – и сказала:
– Посмотри, до чего ты меня до… – Она остановилась на полуслове, заметив, что я сижу в прихожей и смотрю на них. – Убирайся! Ступай на улицу и поиграй!
– Лора, не вымещай это на Дже…
– Убирайся! – закричала она с той же яростью, с какой заорал бы Кон, будь у него голос. – Как не стыдно подслушивать!
Она разрыдалась. Я выскочил из дома, тоже плача, и, не разбирая дороги, бросился бежать, а добравшись до шоссе, перемахнул через него, не глядя по сторонам. Я не стремился к дому священника – я был слишком расстроен, чтобы даже подумать о нем. Если бы Пэтси Джейкобс не вышла на лужайку перед домом, чтобы проверить, не проросли ли цветы, посаженные осенью, я бы, наверное, бежал, пока не упал без сил. Но она вышла и окликнула меня по имени. Мне хотелось бежать дальше, но – я, кажется, уже говорил об этом – я был вежливым мальчиком, пусть и расстроенным. Я остановился.
Она подошла ко мне. Я опустил глаза и тяжело дышал.
– Что случилось, Джейми?
Я промолчал. Она взяла меня за подбородок. Я увидел Морри на ступеньках крыльца в окружении игрушечных грузовиков. Он глазел на меня.
– Джейми? Скажи, что тебя расстроило?
Нас учили не только быть вежливыми, но и не болтать о том, что происходит в семье. Только так ведут себя настоящие янки. Но доброта миссис Джейкобс сняла запреты, и я рассказал обо всем без утайки. О страданиях Кона (глубину которых, по моему убеждению, родители не постигли, хотя и очень переживали), о том, как мама боялась, что у него порваны голосовые связки и он никогда больше не сможет говорить, о том, как настойчиво она просила папу показать его специалисту, на что тот ответил, что у нас на это нет денег. И главное, о криках. Я не рассказал Пэтси о чужом голосе, который появился у мамы, но только потому, что не знал, как это выразить.
Когда я наконец выговорился, она сказала:
– Пойдем к заднему сараю. Тебе нужно поговорить с Чарли.
Поскольку гараж теперь, как и положено, был занят «бельведером», Джейкобс оборудовал мастерскую в заднем сарае. Когда Пэтси завела меня в сарай, он что-то паял в телевизоре без экрана.
– Когда я снова соберу эту штуку, – сказал он, обнимая меня за плечи и доставая платок из заднего кармана, – то смогу ловить телевизионные станции Майами, Чикаго и Лос-Анджелеса. Вытри глаза, Джейми. Да и носу не повредит немного внимания.
Приводя себя в порядок, я с восхищением разглядывал безглазый телевизор.
– Вы и правда сможете ловить станции Чикаго и Лос-Анджелеса?
– Да нет, это была шутка. Я просто пытаюсь подключить усилитель сигнала, который позволит ловить не только восьмой канал.
– У нас ловит шестой и тринадцатый, – сказал я. – Хотя картинка на шестом рябит.
– У вас есть антенна на крыше. А у семьи Джейкобс – только комнатные «усы».
– А почему вы ее не купите? Они продаются в «Вестерн ауто» в Касл-Роке.
Он усмехнулся:
– Отличная идея! На квартальном заседании я выступлю перед дьяконами и скажу, что хочу потратить часть собранных пожертвований на телевизионную антенну, чтобы Морри мог смотреть мультики, а мы с женой – сериал «Станция “Юбочкино”» по вечерам во вторник. Ладно, не обращай внимания, Джейми. Скажи-ка лучше, что тебя так расстроило?
Я оглянулся, ища глазами миссис Джейкобс и надеясь, что она избавит меня от необходимости пересказывать все еще раз, но жена пастора незаметно удалилась. Он взял меня за плечи и подвел к ко?злам. Мне хватило росту, чтобы залезть на них и усесться.
– Это из-за Кона?
Конечно, было несложно догадаться: в ту весну просьба о возвращении Кону голоса каждый четверг была частью заключительной молитвы, как и мольбы за других членов БММ, с которыми что-то случалось (чаще всего переломы, но Бобби Андервуд сильно обжегся, а Кэрри Даути пришлось обрить голову наголо и ополоснуть уксусом, когда ее мать с ужасом обнаружила, что малышка завшивела). Однако ни жена преподобного Джейкобса, ни он сам не имели ни малейшего представления о том, как сильно страдал Кон и как это несчастье сказалось на всей семье, будто особо заразный вирус.
– Летом прошлого года папа купил топливо, – сказал я, снова начав плакать. Я ненавидел слезы: плач был излюбленным приемом малышни, – но сейчас ничего не мог с собой поделать. – Он сказал, что от такой цены грех отказываться, только зима оказалась теплой, и цена печного топлива упала до пятнадцати центов за галлон, а теперь им не по карману обратиться к специалисту. А если бы вы слышали маму, она говорила совсем не как мама, а папа иногда сует руки в карманы, потому что… – Но тут наконец сдержанность янки дала о себе знать, и я закончил: – Потому что я не знаю почему.
Он снова вытащил платок, пока я вытирался, взял с верстака металлический ящик. Из него во все стороны торчали провода, будто клочья нестриженых волос.
