Челюсти - Бенчли Питер Бредфорд (читаем книги онлайн .txt) 📗

— Сожалею, Ларри, но не могу. У меня есть служебные обязанности, и я должен их выполнить.

— Если ты меня не послушаешь, — сказал Вогэн, — не исключено, что ты скоро потеряешь это место.

— Я тебе не подчиняюсь. Ты не можешь уволить ни одного полицейского в городе.

— Ты можешь мне не поверить, но у меня есть определенные полномочия в отношении начальника полиции.

— Я не верю этому.

Из кармана пиджака Вогэн вынул устав городского управления Эмити.

— Предоставляю тебе возможность убедиться в этом, — сказал он, быстро листая устав. — Вот, — он нашел нужную страницу и протянул брошюру через стол Броди, — здесь ясно сказано, что, хотя начальника полиции избирают на пост жители города, члены городского управления имеют право сместить его.

Броди прочитал указанный Вогэном параграф.

— Допустим, что это так, — сказал он. — Но мне хотелось бы знать, что ты выдвинешь в качестве «веской и обоснованной причины»?

— Я очень надеюсь, что этого не придется делать. Я не думал, что наш разговор зайдет так далеко. Я рассчитывал на твое понимание, поскольку мое мнение и мнение членов городского управления ты знаешь.

— Всех членов управления?

— Большинства.

— Кого именно?

— Я не собираюсь называть тебе их фамилии. Я не обязан это делать. Ты должен усвоить только одно — если ты не сделаешь так, как мы хотим, мы посадим на твое место другого, более покладистого.

В таком агрессивном настроении Броди еще никогда не видел Вогэна. Его это поразило.

— Ты в самом деле настаиваешь на этом, Ларри?

— Да, — сказал Вогэн ровным голосом, предчувствуя победу. — Доверься мне, Мартин. Ты не пожалеешь.

Броди вздохнул.

— Дело дрянь, — сказал он. — Мне все это очень не нравится. Но раз это настолько важно…

— Да, это важно, — Вогэн улыбнулся, впервые за все время разговора. — Спасибо, Мартин, — сказал он и поднялся. — Теперь мне предстоит не очень-то приятная миссия — визит к футам.

— Тебе нужно, чтобы они не проболтались «Таймс» или «Ньюс»? Интересно, как ты собираешься на них воздействовать?

— Буду взывать к их чувству долга, — сказал Вогэн, — так же, как взывал к твоему.

— Этот номер не пройдет.

— Здесь есть одно обстоятельство, которое нам как раз на руку. Эта мисс Уоткинс — всего лишь жалкая бродяжка, не больше. Ни семьи, ни близких друзей. Она говорила, что приехала на Восточное побережье из штата Айдахо автостопом, ее никто не хватится.

Броди явился домой около пяти. Желудок его пришел в норму настолько, что он уже мог выпить пива перед ужином. Эллен в розовой форме сестры милосердия стряпала на кухне, руки у нее были в мясном фарше.

— Привет, — сказала она и подставила щеку для поцелуя. — Что стряслось?

— Ты ничего не слышала?

— Нет. Сегодня у старушек был банный день. Я ни на минуту не выходила из больницы.

— Недалеко от Оулд-Милл-роуд погибла девушка.

— Каким образом?

— Акула. — Броди полез в холодильник и достал банку пива.

Эллен перестала месить фарш и с удивлением взглянула на него.

— Акула?! Ни о чем таком я прежде не слышала. Может, кто их здесь и видел, но они никого не трогали.

— Да, я знаю. Я сам впервые с этим столкнулся.

— И что же ты намерен делать?

— Ничего.

— Вот как? И ты это считаешь правильным?

— Конечно, что-то я бы мог сделать. Формально. Но ничего по существу. И что по этому поводу думаю я или ты, не имеет никакого значения. Сильные мира сего обеспокоены тем, как это отразится на Эмити, если мы все уж очень будем волноваться из-за того, что на кого-то из приезжих напала какая-то рыба. Они все считают, что это нападение — чистая случайность и что такого больше не повторится, но всю ответственность хотят переложить на меня.

— Кого ты имеешь в виду — сильные мира сего?

— Ларри Вогэн — один из них.

— Вот как? Я не знала, что ты говорил с Ларри.

— Он примчался ко мне сразу же, как только услышал, что я хочу закрыть пляжи. Он не был, как бы это сказать, деликатным, когда убеждал меня не закрывать пляжи. Он заявил, что уволит меня, если я их закрою.

— Я не могу в это поверить, Мартин. Ларри не такой.

— Я тоже раньше так думал. Кстати сказать, ты что-нибудь знаешь о его партнерах?

— О партнерах? Я полагаю, что у него их нет. А Пенроуз — его вторая фамилия или что-нибудь в этом роде. Вообще я думала, что вся компания принадлежит ему.

— Я тоже думал. Но, очевидно, это не так.

— Хорошо, что ты поговорил с Ларри, прежде чем принять решение. Он гораздо шире смотрит на вещи, чем многие из нас. Он лучше знает, как поступить.

Броди почувствовал, что кровь бросилась ему в голову.

— Ерунда, — сказал он и, оторвав жестяное ушко от банки с пивом, бросил его в мусорный бачок. Потом пошел в гостиную послушать вечерние новости.

Из кухни Эллен крикнула:

— Я забыла сказать: тебе недавно звонили.

— Кто?

— Он не назвался. Просто попросил передать тебе, что ты здорово работаешь. Мило с его стороны, правда?

Глава 4

В последующие дни погода оставалась ясной и тихой. С юго-запада все время дул слабый ветерок — легкий бриз, который рябил поверхность океана, не поднимая белых барашков. Свежесть в воздухе ощущалась только по ночам, земля и песок после многих устойчивых солнечных дней прогрелись.

Воскресенье выпало на двадцатое июня. Государственные школы еще неделю будут работать, но частные колледжи в Нью-Йорке уже распустили своих питомцев на каникулы. Семьи, имевшие собственные дома в Эмити, начали приезжать на выходные дни с начала мая. Курортники, снимавшие дома с пятнадцатого июня по пятнадцатое сентября, уже распаковали вещи, понемногу осваивались на новом месте и начинали чувствовать себя как дома.

К полудню пляж вдоль Скотч-роуд и Оулд-Милл-роуд пестрел народом. Отцы семейств в полудреме лежали на пляжных полотенцах, набираясь сил перед партией в теннис и обратной дорогой в Нью-Йорк на экспрессе «Лонг-Айленд». Жены, удобно устроившись в алюминиевых шезлонгах, читали Элен Маккиннес, Джона Чивера и Тэйлора Колдуэлла, изредка отрываясь от книг, чтобы глотнуть холодного вермута.

Подростки лежали тесными, плотными рядами. К хиппи эту молодежь причислить было нельзя. Они не произносили никаких банальных слов о мире или о загрязнении окружающей среды, о справедливости или необходимости бунта. Свои привилегии они унаследовали вместе с генами: их вкусы, их взгляды, так же как цвет их глаз, были предопределены предшествующими поколениями. Они не страдали ни авитаминозом, ни малокровием. Их зубы, то ли от природы, то ли благодаря хорошим дантистам, были прямыми, белыми и ровными, фигуры поджарыми, мышцы крепкими — ведь они с девяти лет занимались боксом, с двенадцати — верховой ездой и все последующие годы — теннисом. От них всегда хорошо пахло, даже в жару. От девушек исходил легкий аромат духов, от юношей — просто аромат чистого тела.

Эта золотая молодежь вовсе не была глупа или порочна. Если бы кто-нибудь измерил групповой коэффициент их умственного развития, то оказалось бы, что они по своим природным данным могут войти в ту интеллектуальную элиту, которая составляет одну десятую часть всего населения земли. Они обучались в школах, где им преподавали самые разные науки, включая искусство общения с представителями национальных меньшинств, различные философские теории, тактику политической борьбы, знакомили их с экономическими проблемами и проблемами наркотиков и секса. Вообще-то знали они довольно много, но предпочитали об этих своих знаниях не вспоминать. Они полагали (во всяком случае у них было такое ощущение): к тому, что происходит в мире, они вряд ли имеют какое-либо отношение. Их в самом деле ничего не трогало: ни расовые бунты в Трентоне (штат Нью-Джерси) или в Гэри (штат Индиана); ни тот факт, что в ряде мест река Миссури так загрязнена, что поверхность воды иногда воспламеняется; ни коррупция в полиции Нью-Йорка; ни рост преступности в Сан-Франциско; ни скандальные разоблачения: в сосисках были, например, обнаружены личинки насекомых и гексахлорофин, вызывающий заболевание мозга. Они равнодушно относились даже к экономическому кризису, который переживала вся Америка. Колебания на бирже для них были всего лишь досадным обстоятельством, которое давало повод их отцам пожурить их за мотовство, действительное или только воображаемое родителями.