Черная линия - Гранже Жан-Кристоф (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Меблировка большой комнаты была предельно проста: вместо письменного стола — доска, положенная на козлы; расположенная в глубине зона «гостиной» была представлена продавленным диваном и беспорядочно разбросанными подушками; в нескольких метрах справа, в углублении, находилась постель. Матрац без изголовья, прямо на полу, перед низким столиком, на котором стоял большой телевизор и пирамида аппаратуры—DVD-проигрыватель, видеомагнитофон, колонки и прочее.
Марк обожал спать на полу. Он чувствовал себя солдатом, устроившимся на земле, чтобы получше прицелиться. Такая позиция соответствовала его образу жизни: всегда быть в засаде, в убежище. Ночью он рассматривал стену из книжных корешков, поблескивавших в свете дворового фонаря, а цепочка маленьких красных лампочек, подвешенных перед книгами, напоминала сигналы на взлетно-посадочний полосе аэродрома. Когда он взлетит? Когда найдет истину, которую ищет?
Он сварил вторую чашку кофе и уселся за стол. Навел порядок в куче документов, заметок, фотографий, кассет, относившихся ко все той же, единственной теме. Материала хватит, чтобы написать потрясающую биографию Жака Реверди. Но это будет биография великого спортсмена, а не убийцы.
В течение двух последних дней Марк шаг за шагом восстанавливал его жизнь. В начале восьмидесятых годов Жак был настоящей звездой. Статьи, интервью, фотографии складывались в героический образ одного из величайших ныряльщиков конца века. Наравне с Жаком Майолем и Умберто Пелиццари. Однако в своих интервью Реверди никогда не злоупотреблял штампами, обычными при описаниях этого спорта: поиск абсолюта, возвращение к морю-кормильцу, единение с морскими млекопитающими… Напротив, он подчеркивал противоестественность задержки дыхания и связанных с нею опасностей; риск потери сознания, нарастающее давление, глубинное головокружение. Марк был знаком с этим видом спорта — он немного занимался им на Корсике и помнил, как чуть было не потерял сознание в подводном гроте. Он тут же прекратил погружения; этот случай напомнил ему о двух провалах в сознании, случившихся в его жизни.
Чемпион действительно говорил о задержке дыхания как о поединке человека с морем. Поединке, который следовало выигрывать с помощью собственного тела, чтобы преодолеть своего рода барьер глубины. В своих интервью он постоянно говорил об этой таинственной границе, известной только самому ныряльщику. Безусловно, границе рекорда, но также и границе разума. О самой высокой планке, установленной, как ни парадоксально, на глубине. Когда он говорил о ней, становилось ясно, что в сумеречных глубинах, где царило немыслимое давление, где легкие превращались в два жалких камушка, а свет— в воспоминание, ныряльщик получал нечто большее, чем медаль или кубок…
Марк нашел более свежую статью, опубликованную в «Экспресс» в августе 1987-го, в самый разгар успеха «Голубой бездны», когда тысячи французских подростков, вдохновленных фильмом Бессона, внезапно прониклись страстью к глубоководным погружениям, Репортеры отыскали Реверди, ставшего простым тренером по дайвингу в Таиланде. Тогда он производил впечатление более спокойного человека, гораздо более соответствующего представлению о мудрости и духовности ныряльщиков.
Марк докопался и до более раннего периода жизни Реверди. Ему удалось узнать кое-что интересное, что позволяло предположить наличие неких травмирующих обстоятельств, способных пролить свет на теперешние события.
Жак родился в 1954 году в Эпине-сюр-Сен, в департаменте Валь-д'Уаз. Он был единственным ребенком в семье, рано лишился отца и жил с матерью, сотрудницей социальной службы. Детство его протекало без особых происшествий вплоть до 1968 года, когда Моник Реверди покончила с собой. Четырнадцатилетний Жак нашел тело матери в их квартире в луже крови: она вскрыла себе вены.
С этого момента подросток совершенно изменился. Застенчивый и сдержанный ребенок превратился в агрессивное существо, в неуправляемого бродягу; он скитался из одного приюта в другой, постоянно воровал, хулиганил, крушил все вокруг себя. В семнадцать лет его отправили в Марсель, в «колонию», в центр для трудных подростков. Так произошло второе решающее событие в его жизни. Он познакомился с руководителем центра Жан-Пьером Женовом, очень прогрессивным психиатром, который и приобщил его к дайвингу. Это стало для мальчика своего рода откровением. Жак полюбил этот вид спорта и проявил удивительные способности.
Уже в 1977 году, после военной службы и нескольких лет тренировок, Жак впервые побил мировой рекорд по погружению с постоянным весом. Эта дисциплина особенно сложна — речь идет не о том, чтобы погрузиться на большую глубину благодаря балласту, а потом всплыть с помощью парашюта, как в категории «без ограничений», а о спуске и подъеме исключительно на ластах. Тогда Жак погрузился на глубину в шестьдесят пять метров. Спустя три года он опустился на семьдесят пять метров. Параллельно он занялся погружениями без ограничений и преодолел барьер в сто метров, — рекорд, уже установленный в 1976 году Жаком Майолем. Но в 1982 году чемпион, которому в то время было двадцать восемь лет, сделал решительный шаг. Он ушел из большого спорта и поселился в Юго-Восточной Азии, где совершенно пропал из вида, пока успех «Голубой бездны» снова не вывел его на короткое время под вспышки фотокамер.
Марк провел большую работу по поиску фотографий. Естественно, ему попалось множество снимков чемпиона, относящихся к периоду его славы. Но ему удалось найти и портрет Моник Реверди. Он увидел высокую худую женщину в наглухо застегнутом платье в цветочек от Лоры Эшли. Болезненная, тревожащая красота. Ее удлиненное лицо казалось еще более вытянутым из-за прически — длинные темные волосы, расчесанные на прямой пробор. В ней поражали две черты — пристальный взгляд черных глаз и похожие на два лепестка чувственные губы, резко выделявшиеся на лице. Глядя на эту фотографию, Марк, как ни странно, подумал о двух рок-звездах разного пола: о Шер и о Мэрилине Мэнсоне. В этой женщине чувствовались стоическая твердость и гордость мученицы. В облике Моник Реверди сочетались набожность и пошлость.
Марку удалось поговорить по телефону с бывшими сослуживцами работницы социальной службы: по общему мнению, Моник Реверди была самоотверженной и великодушной женщиной. «Святая». Почему она вскрыла себе вены?
Из своего опыта криминальных расследований Марк вынес твердую убежденность: единственной общей чертой всех серийных убийц было неблагополучное детство. Насилие в семье, алкоголизм, пренебрежение, инцест… Случай с Жаком, обожаемым единственным сыном, явно выпадал из общего ряда, Может быть, шок, испытанный при виде бездыханного тела матери, оказался достаточным, чтобы спровоцировать роковое нарушение психики?
Он отпил глоток кофе — холодный. Надо найти новый путь. Не для того, чтобы написать статью, а чтобы лучше представить себе портрет хищника. Он разложил свои бумаги, фотографии, заметки в соответствии с хронологией. Дойдя до папки с надписью «КАМБОДЖА», он отметил, что она совсем тоненькая. Портрет Линды Кройц, несколько вырезок из французских ежедневных газет… Добраться до архивных материалов, связанных с процессом, происходившим в разгар государственного переворота, оказалось невозможно. Не удалось ему и выйти на след камбоджийского адвоката Реверди. Насколько он понимал, в камбоджийской судебной системе царила порядочная путаница…
И тут Марка осенило. Он где-то читал, что жертва происходила из обеспеченной семьи. Кройцы наверняка наняли немецкого адвоката, чтобы он составил исковое заявление и представлял их в суде. А может быть, даже частного следователя, который смог бы пролить свет на это дело. Марк понимал, что семья наверняка не сомневалась в виновности Реверди и была возмущена его освобождением.
Его задержание на месте нового преступления могло подтолкнуть их к действиям. Они попытаются вновь открыть камбоджийское дело. Да, тут, пожалуй, можно кое-что накопать. Марку следовало найти адвоката, занимавшегося делом Линды Кройц.