Дантов клуб - Перл Мэтью (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Отчего, мистер Лонгфелло… — молила она опять и опять, пока не разразилась тяжелыми рыданиями.
Лонгфелло мягко сказал:
— Миссис Гальвин, лишь вы и можете нам сейчас помочь, никто более. Нам необходимо найти вашего мужа.
— Эти люди желают ему зла, — отвечала она, имея в виду Лоуэлла и Холмса. — Я не понимаю. Отчего… Отчего, мистер Лонгфелло, как вообще вы можете знать Бенджамина?
— Боюсь, у нас нет времени на удовлетворительные объяснения, — сказал Лонгфелло.
Она впервые оторвала от поэта взгляд:
— Я не знаю, где он, и мне за то неловко. Он теперь редко бывает дома, а когда бывает, почти не говорит. Его нет по многу дней.
— Когда вы в последний раз его видали? — спросил Филдс.
— Он заскочил ненадолго, часа за три до вас. Филдс достал часы.
— Куда он ушел?
— Когда-то ему было до меня дело. Сейчас я для него разве что дух бесплотный.
— Миссис Гальвин, это вопрос… — начал Филдс. Опять стук в дверь. Она промокнула глаза платком и разгладила платье.
— Какой еще кредитор явился меня мучить? Женщина прошла в коридор, а гости, склонившись друг к другу, принялись лихорадочно шептаться. Лоуэлл сказал:
— Его нет более трех часов, вы слыхали! И на Углу также — всяко можно не сомневаться, что он натворит, ежели мы его не отыщем!
— Он способен быть где угодно в городе, Джейми! — возразил Холмс. — Все ж необходимо вернуться на Угол и дождаться Рэя. Что мы сделаем сами?
— Ну, хоть что-то! Лонгфелло! — воскликнул Лоуэлл.
— Лошадей — и тех нет… — пожаловался Филдс. Лоуэлл замер, услыхав нечто из коридора. Лонгфелло вгляделся ему в лицо.
— Лоуэлл?
— Лоуэлл, вы слушаете? — спросил Филдс. Поток слов прорвал дверное заграждение.
— Голос, — ошеломленно проговорил Лоуэлл. — Этот голос! Слушайте!
— Теал? — переспросил Филдс. — Она скажет, чтоб он бежал, Лоуэлл! Мы никогда его не поймаем!
Лоуэлл сорвался с места. Промчался по коридору к дверям, где его ждал усталый взгляд налитых кровью глаз. С победным кличем поэт набросился на жертву.
XVIII
Заключив человека в объятия, Лоуэлл поволок его в дом.
— Вот он! — орал поэт. — Вот он!
— Что вы делаете? — верещал Пьетро Баки.
— Баки! Что вы здесь делаете? — воскликнул Лонгфелло.
— Как вы меня здесь нашли? Прикажите своему псу убрать руки, синьор Лонгфелло, не то я начну выяснять, чего этот тип стоит! — рычал Баки, пихаясь локтями и выкручиваясь из железных объятий.
— Лоуэлл, — попросил Лонгфелло. — Давайте поговорим с сеньором Баки наедине.
Они препроводили его в другую комнату, и Лоуэлл потребовал, чтоб Баки выкладывал, что ему здесь нужно.
— От вас ничего, — отвечал итальянец. — Я пришел говорить с женщиной.
— Прошу вас, синьор Баки. — Лонгфелло покачал головой. — Доктору Холмсу и мистеру Филдсу необходимо кое о чем ее расспросить.
Лоуэлл не унимался:
— Что за дела у вас с Теалом? Где он? И не корчите из себя мелкого беса. Вы как тот фальшивый шиллинг — вечно там, где ковы.
Баки состроил кислую мину:
— Какой еще Теал? И кто вам дал право обращаться со мной подобным образом?
— Ежели он сию минуту не ответит, я сволоку его прямиком в полицию — пускай знают! — не выдержал Лоуэлл. — Говорил я вам, Лонгфелло, он водит нас за нос!
— Ха! Зовите полицию, чего ж вы ждете! — воскликнул Баки. — Пускай вытрясают для меня деньги! Вы хотели знать, что мне здесь надо? Я пришел получить с этой нищей тряпки мои же собственные деньги. — Кадык на его шее дернулся, точно со стыда за такое намерение. — Как вы могли догадаться, я несколько утомился от подобного учительства.
— Учительства? Вы давали ей уроки? Итальянского? — переспросил Лоуэлл.
— Не ей, а мужу, — отвечал Баки. — Три урока, с месяц назад — даром, как он, по-видимому, счел.
— Но вы же уплыли в Италию! — проговорил Лоуэлл. Баки с сожалением рассмеялся:
— Ежели бы так, синьоры! Ближе всего я был к Италии, когда встречался с моим братом Джузеппе. Боюсь, противоположная, так сказать, сторона не допустит моего возвращения, по меньшей мере, весьма долго.
— С вашим братом? Что за наглая ложь? — вскричал Лоуэлл. — Вы в дикой спешке вскочили в лодку, дабы успеть на пароход! И волокли с собой полный ранец фальшивых денег — мы все видели!
— Нет, вы только посмотрите! — возмутился Баки. — Откуда вам известно, где я в тот день был?
— Отвечайте!
Баки наставил на Лоуэлла указующий перст, однако промахнулся, и сразу стало очевидно, что итальянец нездоров и, скорее всего, пьян.
К горлу его подступала тошнотная волна. Баки совладал с нею, отправил обратно в желудок, после чего рыгнул, прикрыв рот ладонью. Когда итальянец вновь обрел дар речи, дыхание его было зловонным, однако он держал себя в руках.
— Да, я успел на пароход. Но никаких денег у меня не было — ни фальшивых, ни настоящих. Я не отказался бы, рго-fessore, ежели б Юпитер сбросил мне на голову мешок золота. В тот день я передавал рукопись моему брату, Джузеппе Баки, ибо он взялся сопроводить ее в Италию.
— Рукопись? — переспросил Лонгфелло.
— Перевод на английский Дантова «Inferno», ежели вам столь необходимо знать. Я слыхал о вашей работе, синьор Лонгфелло, о вашем драгоценном Дантовом клубе — и как же я смеялся! В этих ваших Афинах для янки только и разговоров про то, как бы сочинить для себя собственный голос. Ныне всем сделалось желательно, чтоб деревенщина взбунтовались против британского засилья в своих библиотеках. Но приходило ли вам на ум, что я, Пьетро Баки, также могу привнести что-либо в вашу работу? Как сын Италии, как человек, взращенный в ее истории, в ее расколах и борьбе с тяжелой пятой церкви — что вообще может сравниться с моей любовью к свободе, по которой столь тосковал Данте? — Баки перевел дух. — Куда там. Вы не позвали меня в Крейги-Хаус. Неужто тому виной злобные наветы о моем пьянстве? Немилость Колледжа? Где ваша хваленая американская свобода? Вы с радостью отсылаете нас прочь — на фабрики, на войны и в забвение. Вы лишь глядите, как попирается наша культура, заглушается наш язык, и ваша одежда становится нашей. А после с улыбкой крадете с полок нашу литературу. Пираты. Проклятые литературные пираты, вот кто вы все.
— Мы проникли в сердце Данте глубже, нежели вам представляется, — отвечал Лоуэлл. — Это ваши люди, ваша страна сделали его изгнанником, позвольте вам напомнить!
Махнув Лоуэллу, чтобы тот помолчал, Лонгфелло сказал:
— Синьор Баки, мы видели вас в гавани. Умоляю, объяснитесь. Для чего вы послали ваш перевод в Италию?
— Мне сказали, что на заключительных Дантовых празднествах сего года Флоренция намерена присудить награду вашей версии «Inferno», однако работа не закончена, и есть опасность не поспеть к сроку. Я столько лет переводил Данте — бросал и вновь принимался, когда в одиночестве, а когда при содействии синьора Лонцы, ежели он был не совсем плох. Как и я, мой друг полагал, что, ежели Данте на английском зазвучит для нас не менее живо, чем на итальянском, мы совместно с поэтом расцветем в Америке. Я никогда не помышлял о публикации. Но с той поры, как бедный Лонца погиб от рук чужих людей, мог думать лишь об одном: наша работа должна жить. С условием, что я сам решу, как напечатать перевод, брат согласился доставить его знакомому римскому переплетчику, а после лично снести в Комитет и разъяснить наши обстоятельства. Что ж, я отыскал печатника игральных брошюр, и, как сие принято в Бостоне, отдал ему перевод за неделю с чем-то до того дня, как Джузеппе отправлялся в Италию — взял проходимец недорого. Известно ли вам, что сей обалдуй тянул до последней минуты и, очевидно, не исполнил бы работу вовсе, ежели б не нужда в моих пусть даже столь ничтожных монетах? У мошенника случились неприятности из-за фальшивых денег, которые он сбывал в местные игорные дома; ежели я верно понял, он принужден был спешно запирать двери и уносить ноги… Ну а на пирсе оставалось лишь молить нечистого на руку Харона, дабы тот усадил меня на баркас «Анонимо». Я передал рукопись на пароход и воротился на берег. И все впустую, можете радоваться. Комитет «в данный момент не заинтересован в дополнительных вложениях в наше празднество». — Баки ухмыльнулся собственному провалу.
