Поэт - Коннелли Майкл (читать книги без .TXT) 📗
Это воспроизведение модели отцеубийства, знакомой нам по многим прошлым случаям. Дальше придется сосредоточиться почти исключительно на убийствах во Флориде. Здесь мы впервые наблюдаем преступника в действии, в поисках своего «преемника». Им оказывается мальчик, Габриэль Ортиз, являющийся объектом внимания Клиффорда Белтрана, того самого «отца», что сначала принуждал нашего преступника к сожительству, а затем отбросил прочь. И именно чувство, что он брошен, утвердившееся в сознании Гладдена, могло вырасти в необходимую, с нашей точки зрения, внутреннюю мотивацию.
Гладден сначала устранил новый объект притязаний своего мучителя, после чего опять вернулся к моменту падения и снова убил, теперь уже насильника. Эта ситуация напоминает мне, если хотите, «изгнание бесов» или, скорее, спонтанную элиминацию, отречение от всего плохого, что случилось в его жизни.
На некоторое время все примолкли. Наверное, Бэкус и остальные агенты ждали, что Брасс продолжит рассказ. Первым заговорил сам Бэкус:
— А затем, и это подразумевается, убийца повторял преступление снова и снова.
— Верно, — сказала Брасс. — Убивая своего насильника, Белтрана, раз за разом. И достигая таким путем внутреннего спокойствия. И конечно, это спокойствие не могло продолжаться долго. Ему требовалось возвращаться все в ту же точку и убивать. Другие жертвы, детективы, не были виноваты ни в чем. И вообще, чтобы оказаться избранными, они не делали ничего, кроме их собственной работы.
— Что насчет убийств-наживок в других городах? — спросил Торсон. — Эти жертвы не соответствуют архетипу Габриэля Ортиза, самого первого из убитых.
— Я более не считаю это важным, — ответила Брасс. — Важно, что затем Поэт нацеливался на детектива — хорошего детектива и опасного врага. Таким образом ставки росли, и одновременно росло облегчение, достигаемое при убийстве. И коль скоро убийства, игравшие роль наживки, оставались необходимыми, они стали рядовым делом. Он использовал детей, чтобы зарабатывать деньги. Вспомните о фотоснимках.
По мере того как группа начинала представлять важность предстоящего финала или нового поворота расследования, всеми агентами овладевало мрачное напряжение. На них явно давили знания об ужасе, творящемся иногда в этом мире. Казалось, это лишь частный случай. И все же где-то найдется место и для других подобных. И оно действительно находилось.
— Продолжай работать, Брасс, — подытожил ее выступление Бэкус. — Желательно побыстрее получить твой рапорт по психопатологии.
— Буду стараться. Э-э-э... И еще одно. Новость хорошая.
— Тогда не тяни резину.
— Я нашла в архиве файл, заведенный на Гладдена шесть лет назад, после нашего визита в тюрьму, в рамках проекта по изучению насильников. Там не оказалось ничего, чего мы не знали бы о нем в настоящее время. Однако там была одна фотография.
— Да, помню, — отозвалась Рейчел. — Охрана пустила нас в жилой блок после того, как их заперли по камерам, чтобы сделать снимок этих двоих, Гладдена и Гомбла, в их камере.
— Да, это он и был. На фотографии видны три книжные полки, расположенные над туалетом. Вероятно, полки общие, то есть книги читали оба заключенных. На фото хорошо различимы корешки книг с названиями. Могу предположить, что большая часть юридической литературы принадлежала Гладдену, и он пользовался ею для работы над апелляциями. Кроме того, на полке стояли «Судебная патология» Ди Майо, «Техника исследования места преступления» Фишера и «Психопатологическое профилирование» Роберта Бэкуса-старшего. Я хорошо знакома с данной литературой и могу сказать, что Гладдену было что почерпнуть в книгах, особенно в труде Бэкуса-старшего. Возможно, отсюда он узнал, как совершать убийство-наживку и как сделать место преступления отличным от остальных. Поэтому и дала сбой наша система.
— Ё-моё, — сказал Торсон. — Что за хрень... А откуда у него такая литература?
— Допускаю, что по закону он имел право доступа к книгам, чтобы готовить апелляцию, — ответила Доран. — Помните, он ведь даже выступал в суде, защищая себя как адвокат.
— Отлично, Брасс, — сказал Бэкус. — Надеюсь, нам это поможет.
— И это пока не все. На полке стояли две другие книги. Эдгар Аллан По, «Поэмы» и «Избранные произведения Эдгара Аллана По».
Боб присвистнул от удивления.
— Теперь нити определенно связаны воедино. Конечно, цитаты взяты из этих книг?
— Да. Точно такой же том изучил Джек Макэвой во время своих поисков.
— Ясно. Нельзя ли получить копию той фотографии?
— Сделаю, шеф.
Радостное оживление, нараставшее в комнате и передававшееся даже по проводам, казалось почти физически ощутимым. Части мозаики постепенно становились на свои места, и все совпадало со всем. А назавтра агенты должны были уйти на задание и взять наконец этого сукина сына.
«Победа!» — готов был закричать каждый, в комнате и в телефонных трубках.
— Люблю, когда по утрам пахнет напалмом, — произнес Торсон. — Пахнет, как...
— Тихо, ребята, — сказал Бэкус, дважды хлопнув в ладоши. — Кажется, у нас достаточно информации. Давайте будем начеку. Давайте сохраним боевой дух. Вероятно, завтра нас ждет великий день. Скажем так: великий день уже наступил. Пусть те из вас, кто слушает меня из других городов, не прекращают работу ни на час. Продолжайте делать свое дело. Когда мы арестуем этого человека, понадобятся вещественные доказательства, связывающие его со всеми преступлениями. Нам потребуется представить это суду в каждом из городов.
— Если этот суд состоится, — вдруг сказал Торсон.
Я взглянул на него. Ирония, только что продемонстрированная им, куда-то испарилась. Сделав каменное лицо, Торсон встал и решительно вышел из комнаты.
Вечер я провел один, в своей комнате, начиняя память компьютера очерком о только что прошедшем совещании. И еще я ждал звонка Рейчел.
На пейджер я уже сообщат. Два раза.
Наконец, в девять вечера, она позвонила. Во Флориде была полночь.
— Я не могла заснуть и решила проверить, не пригласил ли ты на ночь другую женщину.
Я засмеялся.
— Не совсем так. Я ждал твоего звонка. Разве на пейджер не пришли мои вызовы?
— Нет. Погоди-ка, проверю.
Она ненадолго отошла от телефонной трубки.
— Черт, он сел. Я его поменяю завтра. Извини.
— Ты про пейджер или про мужчину?
— Дурачок...
— Итак, отчего тебе не спится?
— Не могу не думать про завтрашний день. Про магазин и про Торсона.
— И что?
— Я завидую. Если преступника арестует он... Это мое дело, а я нахожусь от него в двух тысячах миль.
— Возможно, арест произойдет не завтра. Возможно, ты успеешь вернуться. А если даже нет, то арестовывать Торсону все равно не придется. Это дело ребят из спецподразделения.
— Не знаю, не знаю. Торсон не упустит шанса влезть. К тому же у меня плохое предчувствие. Что-то случится.
— А некоторые скажут: у нас хорошее предчувствие, ведь этот человек больше не сможет ходить по улицам.
— Знаю, знаю. И все-таки почему Гордон? Думаю, они с Бобом... Я так и не смогла добиться, зачем Боб послал меня во Флориду вместо того, чтобы отправить кого-то еще. Например, того же Торсона. Отнял у меня дело, а я ему как дура позволила.
— Наверное, Торсон рассказал про нас.
— Я об этом думала. Конечно, мог и настучать. Только не понимаю, почему Бэкус сделал то, что сделал, прежде не поговорив со мной. Это не его стиль. Никогда еще Боб не принимал решений без того, чтобы выслушать обе стороны.
— Конечно, Рейчел, и мне жаль. И все же послушай: каждый в бюро знает, что это твое расследование. И это твоя заслуга, как было, например, в случае с машиной из «Херц». След привел нас в Лос-Анджелес.
— Спасибо, Джек. Хотя это эпизод, один из многих. И вообще такая мелочь не имеет значения. Арестовать преступника — то же самое, что выйти со своей статьей раньше всех. Подробности не интересуют никого.
Вряд ли я мог помочь или улучшить ей настроение. Она там, я здесь. Наедине со своими мыслями Рейчел предстояло провести ночь, и моих слов было явно недостаточно. Поэтому я сменил тему:
