Кайсе - ван Ластбадер Эрик (книги без сокращений .TXT) 📗
— О чем вы думаете?
Она вздохнула, повернула голову и посмотрела на него.
— Я знаю, что здесь слишком много посторонних глаз. Давайте пройдемся.
Пошел дождь, но Ренату, казалось, это не беспокоило, она лишь застегнула пальто. Они оставили овал Белого дома позади, пересекли Конститусьон-авеню и вошли в Западный парк Потомака. Когда дорога стала спускаться вниз, Гаунт сообразил, что они направляются к Вьетнамскому мемориалу. Он почувствовал запах, исходящий от воды приливного бассейна, который был южнее зеркального каскада искусственного бассейна. Он вспомнил все то хорошее и плохое, что испытал во время прошлого пребывания в этом городе.
Шум движения по широкой авеню справа от них постепенно уступил место ночному ветру, шепчущему что-то последним неопавшим листьям да деревьях. Рената Лоти не испытывала каких-либо затруднений от преодоления спуска. Пожалуй, наоборот, она явно получала удовольствие от прогулки, и они шли, не свежая темпа. Опавшие листья под их ногами издавали приятный шелест, который напоминал Гаунту о влажных осенних днях, испарении от земли, покрытой оранжевыми и золотистыми листьями.
Он думал об умершем отце, о своем пребывании в этом городе, о том, что раньше его топтал этот город, а теперь он поднялся, чтобы победить его. Это было своего рода утешением, и впервые со времени своего возвращения он был благодарен судьбе, вопреки его желанию вновь приведшей его сюда.
Рената, с опущенной головой и руками, засунутыми в карманы, казалось, полностью погрузилась в размышления. Капли дождя блестели, как бриллианты, в ее волосах. Наконец она сказала:
— Мне кажется, что для вас самое лучшее пойти прямым путем, так как это единственная возможность выяснить, кто навел Николаса на Винсента Тиня. — Она замолчала, и можно было видеть, как пар выходит из ее полураскрытых губ. — Проблема, однако, в том, что этот путь самый опасный.
Внезапно его осенила мысль, что подсказка Делакруа была хорошей. Рената действительно была необыкновенным человеком. Гаунт почувствовал, что доверяет ей, ее острому уму, и его слегка кольнула зависть к тому, кто был ее мужем или любовником.
— Думаю, что в Вашингтоне есть человек, который это знает, — продолжала она, — но обращение к нему по такому вопросу представит большую опасность.
Они подошли к первому крылу стены из блестящего черного мрамора, на котором были выбиты имена погибших. Дождь хлестал по монументу, отдельные капли стекали по его гладкой поверхности, как слезы по щекам.
Рената остановилась и глядела неподвижно на стену. У ее ног в основание мемориала был вставлен маленький американский флажок, который развевался на ветру. На дорожаю, выложенной камнем, были рассыпаны лепестки роз, спавшие от букетов. Рената приблизилась так близко к Гаунту, что выдыхаемый ею воздух падал на него маленькими облачками вара.
— Помните, я говорила вам, что в Вашингтоне есть люди, которые тайно поддерживают Байка? Этот человек один из них. Он занимает высокий пост в иерархии Бэйна, но как невидимка. Публично же он проповедует другую философию.
Ее глаза, сейчас темные и отражающие свет, казалось, были высечены из той же вулканической глыбы, что и мемориал позади нее.
— Он может оказаться уязвимым, так как иногда бывает неосмотрительным в сексуальной жизни. Совсем недавно я наткнулась на несколько великолепных фотографий, но ждала подходящего случая, чтобы использовать их против него. Кажется, наша встреча и является тем самым случаем.
Ночью, наполненной дождем, Рената выглядела моложе на много лет. Гаунт находил ее желанной и вдохновляющей, что было сильно действующей на воображение комбинацией. Глядя на нее в этом ночном сиянии, он вспоминал виденный им ранее портрет Лукреции Борджиа, сестры Цезаря. Обе они были незаконнорожденные, а, по популярной теория, этот фактор играет доминирующую роль в появлении у них впоследствии страсти к власти. Гаунт представил себя на мгновение в роли, которую он вообразил для нее.
— Этот человек связан с нервным центром всей машины Рэнса Бэйна, — продолжала Рената, — и, если вы используете информацию, которую я вам дам, вы узнаете у него то, что вам нужно.
Сильным указательным пальцем деловой женщины она смахнула со щеки дождевую воду. Ноготь, обрезанный коротко, как у мужчины, был покрыт бесцветным лаком.
— И кто знает, возможно, из-за этого станет разваливаться вся грязная машина, созданная Бэйном.
«Вот шанс спасти компанию!» У Гаунта от открывающихся возможностей закружилась голова. Всего несколько часов назад он собирался броситься от отчаяния в Потомак. А теперь, посмотрите, что дало ему его самостоятельное расследование, — вероятность обнаружить обман и средство доказать это.
— Скажите мне, — проговорил он, слегка задержав дыхание. — Как зовут этого человека?
Дождь, стекавший по ее лицу с бледной кожей, делал его похожим на изваяние из мрамора.
Она коротко ответила:
— Уильям Джастис Лиллехаммер.
Нью-Йорк — Токио — Вашингтон — Париж
— Я должна признаться во всем, — сказала Маргарита. — Но только вам, а не федеральному правительству. — Она взглянула прямо в лицо Кроукеру. — Из всех людей, которые встречались мне в жизни, я доверяю только вам. — Она прислонилась головой к его плечу. — Боже мой, как патетически это звучит, даже для меня самой. Я почти вас не знаю. Что я сделала со своей жизнью!
— Вы говорили, что, когда вышли замуж, вы точно знали, что вам надо.
— Да, я говорила. Но кто я сейчас? Я не узнаю себя. Все, что я когда-либо хотела, потеряло всякое значение.
Они находились в ее «лексусе» где-то в сельской местности штата Коннектикут, оставив Франси у приятельницы Маргариты, разведенной и работающей консультантом у себя на дому. Это была умная женщина, шотландка по фамилии Муирфилд. Она была заядлой теннисисткой и обещала научить игре в теннис Франси.
— Я хочу поблагодарить вас, — обратилась к Кроукеру Маргарита. — Вы произвели неизгладимое впечатление на Франси. Я беспокоилась, что она не позволит вам уехать оттуда.
— Она — сильная девушка, — ответил Кроукер. — После всего, через что ей пришлось пройти, она еще хочет жить.
— Боюсь, что я исковеркала обе наши жизни.
Некоторое время они ехали молча. Потом он рассказал о своей дружбе с Николасом, потому что думал о нем. Как они повстречались, когда оба искали следы человека, который оказался двоюродным братом Николаса, ниндзя Сайго, как они вновь встретились в Японии, когда Кроукер потерял руку. Пока он говорил, в его памяти воскрешались события прошлого, которые он как бы переживал заново. Это были противоречивые чувства. Он ощутил почти физическую боль, сознавая, как сильно ему недостает Николаса.
— Я завидую такой дружбе, — с грустью сказала Маргарита. Когда она заметила, что они двигаются в направлении Олд Уэстбюри, она запротестовала. — Нет, я не хочу дамой. Я не могу теперь находиться там.
— Но ваш муж?..
— Мои муж не имеет значения, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Сейчас я вижу, что так было всегда.
Она откинула волосы со щеки и повернулась к Кроукеру вполоборота.
— Лью, я хочу сказать вам то, чего я никогда не предполагала сказать кому-нибудь. Но тогда я не могла себе представить, что произойдет. Теперь я так напугана, что знаю — мне нужно сделать что-либо реальное, чтобы попытаться рассеять охвативший меня ужас. Иначе я знаю, что он погубит меня.
— Вы боитесь, что убийца вашего брата вернется за вами?
— Нет, — проговорила она прерывающимся от волнения голосом. — Я боюсь, что он не придет обратно за мной.
Они стояли у светофора в ряду других остановившихся машин, дожидаясь смены сигнальных огней. Когда загорелся зеленый свет, движение восстановилось.
Кроукер с силой выдохнул воздух, чтобы прояснить голову.
— Думаю, вам следует пояснить свои слова.
Маргарита кивнула.
— Это и еще многое другое, — прошептала она. — Но теперь поезжайте, Лью, и двигайтесь, пока не свернете с дороги.
