Красный кролик - Клэнси Том (библиотека книг .TXT) 📗

Джеку отчаянно недоставало Джима Грира. Адмирал относился к нему, как к приемному сыну — прошло много времени, прежде чем Райан узнал, что собственный сын Грира, лейтенант морской пехоты, погиб во Вьетнаме, — давая ему возможность выговориться по поводу той или иной проблемы. Однако с сэром Бейзилом Чарльстоном Джек был не настолько близок, а Саймон Хардинг, хотя и обладавший значительно большим опытом, был ему почти ровесник. А эта проблема была не из тех, какие лучше решать в одиночку. Джеку отчаянно хотелось посоветоваться с женой — он знал, что врачи отличаются здравым смыслом, — однако это было запрещено, и, к тому же, на самом деле Кэти была слишком плохо знакома с положением дел, чтобы представлять себе масштабы угрозы. Нет, она выросла в более щадящем окружении — дочь биржевого магната, миллионера, жившая в огромной квартире на Парк-авеню, учившаяся в самых престижных школах, получившая собственную машину в подарок на шестнадцатилетие, отгороженная от всех жизненных напастей. Не то что сам Джек. Его отец служил в полиции, в отделе расследования убийств, и хотя Райан-старший не приносил проблемы работы домой, Джек задавал вопросы и рано понял, что окружающий мир полон непредсказуемых опасностей, а некоторые люди мыслят совсем не так, как все остальные. Таких людей называют преступниками, и они могут быть очень плохими. Джек с малых лет знал, что такое совесть. Он сам не смог бы сказать, откуда у него это — впиталось с молоком матери, воспитано в католических школах или просто заложено генотипом. Джек знал, что нарушать правила — это плохо; однако при этом он также понимал, что правила являются продуктом человеческого разума, но на первом месте все-таки остается сам разум, так что правила иногда можно нарушать, если на то есть причины — чертовски веские. Эта способность именуется здравым смыслом, и, как это ни странно, служба в морской пехоте в значительной степени взрастила в Райане этот ценный цветок. Оценив ситуацию, надо перебрать все возможные варианты ее решения, после чего действовать. Иногда приходится делать это в крайней спешке — и вот почему у офицеров оклад выше, чем у сержантов, хотя, если есть время, всегда неплохо выслушать совет сержанта-комендора.

Но сейчас Райан был лишен всего этого, что было очень плохо. С другой стороны, реальные опасности в поле зрения отсутствовали, и это было хорошо. Впрочем, в настоящий момент он находился в той среде, где угрозы редко находятся у всех на виду, и его работа как раз и заключалась в том, чтобы выявить их, складывая воедино отдельные крупицы информации. Но сейчас информации было катастрофически недостаточно. Райану предстояло проникнуть в мысли людей, которых он не знал и с которыми ему не предстояло никогда встретиться, — он был знаком с ними лишь по заключениям, составленным другими людьми, которых он также не знал. Джек чувствовал себя штурманом одной из каравелл маленькой флотилии Христофора Колумба, считавшим, что где-то впереди может быть земля, но не знавшим точно, где и когда корабли наткнутся на нее, — и молившим бога о том, чтобы это не произошло ночью, в шторм, и чтобы земля не предстала непреодолимым барьером скал, которые вспорют днище утлым суденышкам. Жизни самого Райана ничто не угрожало, но, как когда-то профессиональный долг требовал от него обращаться с деньгами его клиентов как со своими собственными, так и сейчас для него жизнь человека, которому угрожала потенциальная опасность, была важна, как жизнь его ребенка.

И именно этим и объяснялось гложущее его беспокойство. У Райана мелькнула было мысль позвонить адмиралу Гриру, однако в Вашингтоне не было еще и семи часов утра, и он пришел к выводу, что нет смысла будить начальника пронзительным звонком домашнего телефона спецсвязи. Особенно если сказать ему пока что нечего; наоборот, он хочет лишь задать кое-какие вопросы. Поэтому Джек, откинувшись на спинку кресла, уставился на зеленый экран монитора компьютера, ища на нем то, чего там просто не было.

Глава семнадцатая

Срочное сообщение

Войдя в свой кабинет, Эд Фоули написал следующее сообщение:

«Ну вот, — подумал Фоули, — достаточно сжато.» В таких случаях чем короче текст, тем лучше — это уменьшает вероятность того, что противник дешифрует сообщение, если оно попадет к нему в руки.

Однако к этому сообщению будут прикасаться только руки сотрудников ЦРУ. Ставки очень высоки. Оценка 5/5 означала, что, по предположению Фоули, важность информации и ее достоверность имеют класс пять, то есть, наивысший. Так же высоко Эд оценил и приоритет. Четыре туза — подобные сообщения отправляются далеко не каждый день. Такую классификацию он поставил бы только информации, исходящей от Олега Пеньковского или от самого Кардинала, и это уже говорило само за себя. Эд Фоули задумался было на мгновение, не преувеличивает ли он в своих оценках. Однако за время работы в ЦРУ он привык доверять интуиции. Кроме того, Эд всегда сопоставлял свои мысли с тем, что думала его жена, и в данном случае между супругами была полная гармония. Их «кролик» — на жаргоне ЦРУ человек, желающий срочно выбраться оттуда, где он находится, о каком бы месте ни шла речь, — требует многого, но, если верить внешним признакам, он именно тот, за кого себя выдает: обладатель очень важной и очень срочной информации. То есть, на измену его толкнул голос совести, а значит, ему можно доверять. Если бы это был провокатор, «подсадная утка», он попросил бы денег, потому что, по мнению КГБ, именно так рассуждают все предатели, — и ЦРУ старалось всеми силами поддерживать данное заблуждение.

Одним словом, Фоули печенкой чуял, что это именно то, что нужно, — хотя «чувства печенки» не пересылают дипломатической почтой на седьмой этаж штаб-квартиры в Лэнгли. В данном случае начальству придется довериться своему сотруднику. Как-никак, речь идет о человеке, который возглавляет московскую резидентуру, то есть, занимает ведущую должность в оперативном отделе ЦРУ, — а с этой должностью неразрывно связана огромная ответственность. Всем этим соображениям предстоит лечь на одну чашу весов, в то время как на другой будут те возражения, которые, возможно, возникнут у руководства. Если бы на ближайшее время были намечены встречи на высшем уровне, это создало бы значительные трудности, однако пока что ни у президента, ни у государственного секретаря таких планов нет. Так что ничто не помешает Лэнгли одобрить операцию — если только на седьмом этаже решат, что московский резидент прав…

Фоули не смог бы даже объяснить самому себе, почему у него возникли подобные сомнения. В конце концов, он — главный человек ЦРУ в Москве, и этим все сказано. Сняв трубку, Эд нажал три кнопки.

— Рассел слушает.

— Майк, это Эд. Мне нужно, чтобы ты зашел ко мне.

— Хорошо.

Через полторы минуты дверь открылась.

— В чем дело, Эд?

— У меня есть кое-что для мешка с диппочтой.

Рассел взглянул на часы.

— А не поздновато ли ты спохватился?

— Сообщение очень короткое. Я пойду с тобой.

— Что ж, в таком случае не будем терять ни минуты, дружище.

Рассел вышел из кабинета, и Фоули последовал за ним. К счастью, в коридоре никого не было, а центр связи посольства находился совсем рядом.

Усевшись в крутящееся кресло, Рассел включил шифровальную машину. Фоули протянул ему листок с текстом сообщения. Рассел закрепил листок над клавиатурой.