Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Мерлин Артур (читать книги полностью без сокращений txt, fb2) 📗
— Что там? — испуганно спросил у меня Вася. — Что там происходит? Что они с тобой делают? — я услышала в его голосе тоску и тревогу. Сильные, неподдельные, и это меня несколько успокоило. Значит он сделает все от него зависящее, чтобы спасти меня отсюда.
— Ничего, — ответила я слабым голосом. — Пока ничего… Я стою совершенно голая в комнате у телефона.
— Как голая? — закричал в ужасе Василий. — Почему голая? Они что-нибудь сделали с тобой? — и такой ужас был в его голосе, такая жалобная мольба, что у меня задрожало сердце в груди и подкосились ноги.
— Нет, пока ничего не сделали, — ответила я. И тут мой голос дрогнул. — Но я очень боюсь… Они могут все, что угодно. Вася, помоги мне, выручи меня отсюда…
Трубку у меня опять отобрали, и старший сказал моему мужу:
— Ну, слышал? Это она правильно сказала: пока. Пока мы ничего с ней не сделали. Но завтра — срок для тебя. Слушай, — старший на секунду замолчал, как бы давая Васе понять, что сейчас он скажет важную вещь: — Слушай, — повторил он значительно, — завтра в двенадцать часов придешь на Московский вокзал. Встанешь у пригородных касс. К тебе подойдет человек… Ты ему отдашь деньги. Все до копейки. И после иди домой и жди жену. Понял?
Потом он опять замолчал. Видимо, Вася что-то ему отвечал. Это было довольно долго.
— Нет, ты ничего не понял, — произнес старший. При этом он выразительно посмотрел на парня, стоявшего рядом со мной. Тот мгновенно выбросил вперед руку и схватив меня за волосы, пригнул лицом к столу, на котором стоял телефон. Я согнулась у стола, тычась лицом в его поверхность, усыпанную пеплом от сигарет и какими-то крошками.
А парень мгновенно раздвинув мои ягодицы, сильно и больно воткнул мне большой палец в задний проход… Я громко вскрикнула. Это было очень больно и стыдно.
— Ты слышал? — спросил в трубку старший. — Это кричит твоя жена. Если ты не принесешь завтра деньги, она будет кричать, не переставая. До того времени, пока ты не принесешь деньги. Но тогда мы уже не гарантируем ее сохранность.
Он оторвал трубку от уха и поднес ее ко мне. В это время парень, стоящий сзади, еще раз с силой вонзил мне в анус свой палец. Только теперь еще глубже и больнее. Я закричала опять…
Я пыталась разогнуться и выпрямиться. Но мне это не удавалось, и мои метания ни к чему не привели. Парень крепко держал меня рукой за затылок и прижимал лицом к столу.
— Ты опять слышал? — спросил в трубку старший. — Тебе недостаточно? Думай. Все, завтра ждем тебя в двенадцать, — при этом старший повесил трубку.
— Отпусти ее, — сказал он парню, — может быть, он одумается и принесет деньги. Тогда мы должны выполнить наше обещание. До двенадцати часов завтра женщина должна остаться нетронутой.
— Почему? Она красивая, — сказал вдруг второй парень и засмеялся гнусным смехом. От этого смеха у меня прошел мороз по коже.
— От нее не убудет, — проговорил другой парень, — до завтра еще много времени. Мы же ее не покалечим. Только поиграем и потом отдадим мужу.
— Нет, — отрезал старший, — я ему обещал, что не тронем до завтра. Это — закон чести. Слово мужчины. Отпусти ее, я сказал.
После этого меня повели обратно. Ноги мои сначала дрожали так, что я едва могла стоять, а потом онемели и стали как ватные. Я с трудом переставляла их. Мысль о том, что эти мужчины могут надругаться надо мной, что их грубые руки будут терзать меня, приводила меня в оцепенение. Тем более, что я только что ощутила их на своем теле…
Меня отвели в туалет. Он был во дворе, так что на меня накинули пальто поверх голого тела и повязали опять повязку на глаза. Втолкнув в кабинку, меня оставили там на несколько секунд. Это тоже было очень неудобно и страшно. Не видя ничего, на ощупь, я быстро управилась. Было холодно, ледяной зимний воздух забирался под наброшенное на плечи пальто.
Весь оставшийся вечер и ночь я провела все на той же металлической кровати. Правда, меня развязали почему-то и заперли дверь на ключ. Сначала я удивилась этому, ведь я могла убежать через окно, но потом поняла. Вся моя одежда был убрана куда-то, и я осталась совершенно голая. Куда же побежишь ночью в таком виде?
В комнате было тепло, так что я не замерзла. Только мысли, одна другой ужаснее, толпились в моей бедной голове.
«Почему я не сказала Васе, как сильно я страдаю? — думала я. — Почему я не кричала ему, как мне страшно тут, среди этих ужасных людей?»
Я казнила себя за то, что я мало говорила ему о том, как я хочу, чтобы он меня вытащил отсюда…
«Но он же и сам прекрасно все это понимает, — отвечала я себе, — необязательно мне было говорить все это… Вася и так страдает от неизвестности и мечется сейчас по городу, стараясь добыть деньги для моего спасения. Или милиция уже спешит сюда на своих машинах…»
Я чувствовала себя оскверненной прикосновением грубых мужских рук к моему телу. А то, как парень бесцеремонно воткнул в меня палец, приводило меня в бешенство и отчаяние одновременно.
Хуже всего, позорнее всего, мне казалось то, что я кричала при этом. Он два раза ткнул в меня, и оба раза я послушно кричала. Значит он мог заставить меня кричать по его желанию…
«Только бы завтра все прошло хорошо, — думала я, сжимая кулаки. — Только бы Вася все сделал правильно…»
Вдруг мне пришла в голову мысль.
Я вспомнила о Шмелеве, и наш с мужем разговор о том, что Шмелев — крупный рэкетир и что он предлагал помощь Васе в сложных криминальных ситуациях. Я еще тогда была настолько глупа и безрассудна, что высокомерно и недальновидно говорила мужу, что таких ситуаций с нами произойти не может…
«Да, как я была неправа, — говорила я себе, — но вот теперь, так скоро, пришла пора воспользоваться предложением друга детства».
Я надеялась, что у Васи хватит сообразительности вспомнить о предложении Шмелева и что он, не мешкая, обратится к нему за помощью.
«Можно ведь просить о помощи милицию и Шмелева одновременно, — думала я, лежа в темноте. — Одно другому не помешает. Кашу маслом не испортишь. Пусть попробуют те и другие. Господи, только бы мне любыми путями вырваться отсюда…»
Как ни странно, но в ту ночь я почему-то заснула. Уже начинало светать, и вдруг я, утомленная все пережитым и собственными мыслями, заснула. Я даже не заметила этого. Только провалилась куда-то.
Меня разбудили потряхиванием за плечо. Надо мной стоял парень и протягивал мне миску супа. Суп был горячий, красного цвета, с мясным запахом.
«Это харчо, — решила я. — Они тут питаются блюдами своей родины. Какой патриотизм». Мне совсем не хотелось есть, и я покачала отрицательно головой.
— Почему? — спросил парень. — Хороший суп. Тебе надо поесть. Кушать, — тут же поправился он.
— Сколько сейчас времени? — спросила я, садясь на кровати. Сейчас я уже не обращала внимания на то, что совершенно обнажена. Я уже прошла через этот этап.
— Сейчас — двенадцать, — сказал он, поглядев на часы. И вновь протянул мне миску: — Кушай.
«Сейчас мне уже этого не надо, — подумала я. — Сейчас двенадцать. Сейчас Вася на вокзале отдаст им деньги, и, наверное, через час или два я буду дома». Меня очень обнадежили последние слова старшего о том, что он — человек чести и что его мужское слово крепко.
«Поем уже дома, — решила я, вздыхая про себя даже с некоторым облегчением. — Как хорошо, что я спала. Теперь уже двенадцать и скоро все закончится».
— Нет, я не хочу, — отказалась я. Мне очень хотелось в туалет, но я постеснялась попроситься. Да и неохота была связываться теперь, когда освобождение так скоро.
Парень ушел, и вместо него в комнату просунулся старший. Он оглядел меня, сидящую голой на железной кровати, и усмехнулся. Я поймала его взгляд и поняла — все моя спина и ягодицы были в красную сеточку. Это оттого, что я лежала голой на панцирной сетке всю ночь.
— Хочешь сигарету? — спросил он меня. Я взяла сигарету, и он дал мне прикурить.
— Ждем, — сказал он, прислонясь к дверному косяку. Потом взглянул на меня, вопросительно вскинувшую на него глаза и пояснил: — Мне должны позвонить. Сказать, отдал ли твой муж деньги.
