Клуб адского огня - Страуб Питер (книги бесплатно без txt) 📗
71
В монашеской обстановке кабинета на верхнем этаже библиотеки Нора рассказала Эверетту Тайди все, что ей удалось разузнать о Крили Монке. Они сидели рядом за длинным столом, и по мере того, как Нора рассказывала, возбуждение Тайди возросло настолько, что он не мог заставить себя смотреть на что-нибудь, кроме старой пишущей машинки и фотографии на стене, где был изображен его отец, сидевший за той же самой машинкой.
Когда Нора закончила, Тайди выдвинул ящик с картотекой и поблагодарил ее за то, что она поделилась с ним всей этой информацией.
— К вашим услугам, — произнесла Нора, ожидая, что сейчас ей расскажут, почему эта информация оказалась такой важной.
— Мой отец действительно не доверял Крили Монку, и я должен сначала объяснить почему. Он просто не верил, что Монк — простой парень, сын бармена Монк учился в Гарварде и носил дорогую одежду, и мой отец, который был самоучкой, думал, что над ним смеются. Почти все в «Береге» заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке. Он никогда бы не принял приглашение Джорджины, если бы не видел в этой поездке возможности справиться с трудностями, возникшими в работе над второй книгой. Почти сразу по приезде отец понял свою ошибку, но он тогда думал, что выбора у него уже не было — надо было дотерпеть доконца. Отец был целеустремленным человеком и не любил сдаваться.
— Понимаю, — сказала Нора.
— Он очень зависел от этой книги — рассчитывал заработать достаточно, чтобы никогда больше не водить такси. А через день после приезда в «Берег» отец узнал, что туда же должен прибыть Линкольн Ченсел предположительно искать писателей для своего нового издательства.
Норе хотелось скорее перевести разговор на то, что вызвало такой прилив эмоций у этого дисциплинированного человека и, возможно, касалось Кэтрин Маннхейм, но ее очень волновал один вопрос, относившийся к неподражаемому Биллу Тайди.
— Он ведь практически бросил вас и вашу мать, отправляясь в «Берег»?
Тайди энергично замотал головой.
— О том, чтобы бросить нас, не было и речи. У нас было постоянно действующее приглашение в Ки-Уэст, где держал небольшую гостиницу старый друг моего отца по имени Буги Аммонз. Когда пришло приглашение в «Берег», отец отвез нас с матерью туда. Весь тот месяц мы жили гораздо лучше, чем если бы оставались дома. Конечно, мы скучали по отцу, но он писал два-три раза в неделю, и мы знали, как у него обстоят дела.
— Вы сохранили письма?
— Большинство. В письмах отец старался не показывать, как ему не нравится там. Только спустя много лет после его смерти я нашел в себе силы прочесть дневники отца и лишь тогда понял, как он ненавидел «Берег».
Тайди открыл ящик и вытащил оттуда толстый том в темно-зеленом матерчатом переплете.
— И еще я узнал, насколько он был не в ладу с самим собой. Понимаете? Отец словно шагал по натянутому на высоте канату, постоянно рискуя сорваться вниз.
— Я, кажется, не очень понимаю, — призналась Нора.
Тайди кивнул.
— Задумайтесь над его положением. Отец буквально бился над новой книгой. Если бы все получилось, он смог бы наконец освободиться от всего и спокойно творить. Линкольн Ченсел был грубым, жадным монстром, но он давал надежду на выход из тупика. Отец был в таком отчаянии, что ему пришлось подыгрывать Ченселу. Вопреки своим моральным принципам. К несчастью для отца, еще один из гостей находился в более отчаянном положении. Хьюго Драйвер извлек выгоду из совместного с Ченселом проживания в одном коттедже и превратился в прилипалу в человеческом обличье.
— Тогда ваш отец, должно быть, завидовал Драйверу, — предположила Нора.
— И от этого ему становилось еще горше. Он не мог идти на поводу у своей чисто инстинктивной неприязни к этому человеку. И все же мой отец никогда не присоединялся к группе, которая собиралась на веранде, хотя там каждый вечер появлялся Ченсел. Именно из-за того, что там он обязательно встретил бы Хьюго Драйвера. И поскольку он знал, что недолюбливает Драйвера, отец заставлял себя не спешить с выводами, когда поползли слухи и сплетни, тем более что он не доверял тому, кто их распространял.
— Он опрометчиво посчитал Крили Монка лжецом, — сказала Нора.
— Монк поразил его тем, что показался ему человеком, вполне способным выдумывать всякие истории об окружающих его людях и, что еще хуже, — выдумывать, преследуя свои личные интересы. Я имею в виду Меррика Фейвора.
Наконец-то у Норы появилась возможность свести разговор к самому главному.
— А что думал ваш отец о Кэтрин Маннхейм?
Эверетт Тайди озадачил Нору тем, что посмотрел через стол на Джеффри, который в ответ пожал плечами.
Эверетт побарабанил пальцами по лежащей перед ним книге, тщательно обдумывая то, что собирался сказать.
— В силу причин, которые я уже объяснил, мой отец мало контактировал с другими гостями. К тому же он был изолирован физически. Джорджина поселила его в «Клевере», в лесу, настолько далеко от главного здания, что порой среди ночи к нему забредали браконьеры. Он слышал их шаги даже в ту ночь, когда исчезла мисс Маннхейм.
Тайди замолчал. Нора терпеливо ждала, когда он подберет наконец слова, чтобы высказать то, что сжигало его изнутри.
— В дневниках моего отца нет ничего, указывающего на то, что Хьюго Драйвер украл рукопись мисс Маннхейм.
— Понимаю, — сказала Нора, чувствуя, что на самом деле ничего не понимает.
— Но вы спрашиваете, что думал мой отец о мисс Маннхейм, и эта информация может оказаться полезной для вас — а через вас и для меня. Всю жизнь за мной неотступно следует то, что случилось тем летом в «Береге». — Загадочное возбуждение Эверетта Тайди сделалось еще заметнее. — Осталось обсудить одну очень важную деталь, и для вас она может оказаться такой же важной, как и для меня. Если это возможно, не могли бы вы поделиться со мной тем, что вам уже удалось обнаружить?
— Конечно.
— Благодарю вас. А теперь о Кэтрин Маннхейм. — Тайди произнес это с таким видом, словно собирался отложить разговор о своей «очень важной детали». — Несомненно, это была привлекательная, интересная особа, весьма уверенная в своих силах. Полагаю, Кэтрин могла быть нарочито грубой, но больше всего моего отца поразила не только и не столько независимость девушки, а — как он охарактеризовал это — ее безмятежность.
— Безмятежность?
— Это удивляет вас, не так ли? Отец имел в виду некую комбинацию самоуверенности, интуитивной добродетели, бесстрашия и сострадания. Поначалу колючесть Кэтрин, ее охотное безразличие к общепринятым условностям ввели его в заблуждение, но уже через неделю отец начал видеть в этой девушке совсем иные качества.
Тайди открыл дневник Тайди открыл дневник.
— Вот послушайте:
«Я много думал об этой любопытной особе, Кэтрин Маннхейм. У нее никогда не было денег, она живет просто, ни на что не жалуясь. Кэтрин кажется беспечной и богемной девицей. Пишет она медленно, с большим вниманием, публикуется мало, но публикации эти блистательны. Признание, шумные приветствия, любые награды не значат для нее ничего. Интересно, не будь я так счастливо женат на моей дорогой Мин, я тоже стал бы вести себя так же глупо, как Меррик и Острин?»
— Мин? — переспросила Нора. — Мин и Билл? Кажется, был фильм...
— Это семейная шутка, — перебил ее Тайди. — На самом деле мою мать звали Леони.
«Даже этот жуткий Линкольн Ченсел, который на тридцать лет старше Кэтрин и весь заплыл жиром от обжорства, — даже он жаждет добиться благосклонности этой девушки. Меррика и Острина привлекает внутренняя суть Кэтрин, но оба думают, что хотят ее тела, и потому не видят, что Кэтрин весьма целомудренна: однако в ее целомудрии не чувствуется теплоты — оно ледяное и непоколебимое».
— Кэтрин Маннхейм знала, что не доживет до старости, — сказал Тайди. — Она знала, что у нее больное сердце, но отказывалась жить как инвалид, если не считать одной вещи. Мне всегда казалось, что Кэтрин считала потенциально опасными велосипедные прогулки, вино и длинные пешие экскурсии. Относительно секса же она точно знала, что это способно убить ее. И Кэтрин инстинктивно придерживалась весьма скромного образа жизни.
