Час волкодава - Зайцев Михаил Георгиевич (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
– Дурость женщины в избытке ума. Ежели не слышал этой поговорки, запомни ее. Ладно, будем считать, ты меня уговорил. С вашей тетей Наташей я остерегусь связываться. Давай попробуем договориться. Прежде всего предлагаю сообща отстрелять оставшихся членов банды, и тот миллион, что ты мне посулил, превратится в три.
– Убери пистолет. Я безоружен, можешь обыскать. Дай встать. Валяться на полу надоело.
– Вставай.
Сан Саныч разогнул спину. Плавно увел пистолет от виска Полковника. Уселся в полукресло вахтера. Удлиненный глушителем пистолетный ствол внимательно отследил процесс подъема господина Полковника на ноги. Подъем оказался тяжел и долог – пересчитав при падении ступеньки в подвальчик-спортклуб, его директор заработал вывих голеностопа.
– Вот чего я предлагаю, Полковник...
– Моя фамилия Мы...
– Стоп! Не нужно фамилий. Для меня ты останешься господином Полковником. А я для тебя по-прежнему, хочешь, Ихтиандр, а хочешь, Бульдозер. Полагаешь, я не понимаю, отчего вы, ребята, называете друг дружку по кличкам да по именам, как играющие в войну мальчишки? Кличка, псевдоним, имя – безличны, а фамилия, пусть даже и не настоящая, это уже лейбл, опознавательный знак. Итак, Полковник, вот чего я предлагаю, слушай. В вашем подмосковном хозяйстве, безусловно, отыщутся тротиловые шашки и запас гранат. Штурмуем резиденцию тети Наташи, производим зачистку, ты суешь за пояс пригоршню тротила, достаточную, чтоб в радиусе десяти метров погибло все и вся, а в руку берешь гранату и выдергиваешь чеку. Потом ведешь меня в закрома, делим бабки и, как шерочка с машерочкой, под ручку возвращаемся в Москву. Я у тебя в заложниках. Не понравилось тебе чего в моем образцово-дружеском поведении, разожмешь пальчики – и тю-тю, наши души на небесах, а наши тела разорваны на мелкие кусочки на радость прожорливым воронам.
– У тебя остается возможность, например, выпрыгнуть на ходу из автомобиля, пальнуть в бензобак, и я, напичканный тротилом, взорвусь как мыльный пузырь. Еще ты можешь...
– Погоди фантазировать! Не перебивай, дай закончить. Ты прав – я многое могу. И из авто на полном ходу сигануть, и с Крымского моста тебя сбросить. Могу. К чему скрывать. Дабы скрепить наше соглашение надежней, чем честное слово, давай скуем наши запястья браслетами наручников. Двое профессионалов, прикованные друг к другу, я думаю, сумеют перемещаться и по столице, и по ее окрестностям так, что ни прохожие, ни мусора не заметят стальной спайки. Расстанемся в метро. У первого вагона на одной из кольцевых станций разомкнем браслеты за секунду до объявления «Осторожно, двери закрываются». Ты сядешь в вагон, а я останусь. Вскочишь в щель захлопывающихся дверей и отпустишь гранату – мне кранты. В толчее и тесноте подземки отбежать на безопасное расстояние не успею, каким бы суперменом я ни был. Согласен?
– Я должен подумать. – Полковник подозрительно посмотрел на Сан Саныча, почесывая ушибленный затылок. – На первый взгляд план ничего себе, но черт тебя знает, супермен, что у тебя на уме. Боюсь – обманешь.
– Твое право. Кумекай, пока будем ехать до Химок, я не против. Отряхивайся давай, перепачкался весь, на полу валяючись. Отряхнись, и двигаем к выходу. Раз ты у меня в партнерах, Полковник, автоматы я здесь оставлю. Ограничусь «макаром» с глушителем, и еще шприц, пожалуй, возьму.
– Пустой шприц? Зачем?
– Чтоб лишнюю пулю на тебя не тратить, ежели ты шалить надумаешь. Вдруг промахнусь, и с первого выстрела не получится тебя пристрелить. Воткну иголочку, впущу в вену пузырек воздуха, и прощай, Полковник.
Полковник пожал плечами: дескать, поступай как знаешь, подозревай меня, пугай, только я «шалить» не собираюсь. Я смирился с судьбой и собираюсь извлечь выгоду из сложившейся ситуации, превратить удар судьбы в импульс, который вынесет меня на другую орбиту жизни. Подчас один-единственный жест, скупое передергивание плечами красноречивее и информативнее, чем добрая сотня слов.
– Пиджак сними, Полковник, мне нужно чем-то руку с пистолетом прикрыть, и топай, братишка, на выход, машину ты поведешь, я сзади сяду. Есть возражения?
– Нет.
Полковник вышел из спортклуба. За ним, отставая на шаг, шел Сан Саныч, перекинув пиджак Полковника через согнутую в локте правую руку. Сели в «Ниву». Полковник на шоферское сиденье, Сан Саныч позади него. «Нива» тронулась с места, въехала под арку, выкатилась на ночную московскую улочку.
– Кстати, что с Чумаковым и Кешей? Расскажи, – велел Сан Саныч, перекладывая шприц из кармана штанов в нагрудный карман просторной рубахи. Иголка шприца в брючном кармане проколола тонкую ткань и царапала ляжку.
Полковник послушно рассказал про Кешу и про Чумакова. Поведал о спарринге Иннокентия с Кавказцем. О пленении Миши.
– Дурак ваш Кавказец, – заключил Сан Саныч, выслушав монолог Полковника. – Воевать нужно не за честь, а за победу. Меня так учили.
– Его тоже так учили, но он дитя гор. Ты, брат, ни разу не подыхал со смеху, когда по «ящику» показывали чеченов на приеме в Кремле? В костюмах, шитых в Париже, и в папахах, сработанных деревенским скорняком? Дикие люди. Правильно южан менты прозвали «зверьками».
– А ты, брат Полковник, как я погляжу, успокоился. Шутишь, треплешься на отвлеченные темы. Успел обдумать мой план с тротилом, метро и гранатой?
– Нет еще. Пока думаю. И знаешь, брат, чем дольше думаю, тем мне твой план все больше нравится. Кой-какие корректирующие предложения имеются, не без этого, но...
– Погоди. Главное, в общем и целом договориться. Коррективы внесем, когда, кроме нас с тобой, прочих претендентов на богатство не останется.
– В принципе, брат, мы собирались сворачиваться. Откровенно говоря, нервы у меня давно пошаливали. Сговорились с Наташкой остальных кинуть, но, знаешь, не доверял я Наташке, хитрожопая баба. Операция с Иннокентием Петровичем была последней, и я...
– Это я понял. Обычное дело. Пока голодные повара готовят торт на общей кухне, действуют дружно и слаженно, а когда торт испекся и в желудке урчит, шеф-повар с главным помощником шушукаются в кухонном закуточке, придумывают, как бы все сожрать самим, избавившись от поварят. Ты мне лучше скажи – почему Кеша еще живой? Почему его не добили?
– Наташка в подробности не вдавалась. Мы с Петром Чумакова привезли, про твои якутские сокровища рассказали, и у нее глазки зажглись, отослала нас обратно за тобой, срочно. Сразу, как обнаружили Кавказца со сломанной шеей, один сотрудник повез его в больницу, другой остался с Наташкой. Лишнего человека, чтоб Кешку вывезти и закопать, под рукою не было. Ну а когда я про твои сокровища доложил, Натаха, я думаю, решила и Кешу, и Мишу взять в разработку. Кроме них, голубчиков, про тебя, братишка, нам больше некого порасспросить. Когда ты в моем кабинете облевался и вырубился, я тебя на «Полароид» щелкнул. Показать решил Мишке твою фотографию и сказать, что ты сдох. Извини – что ты умер...
– Извинения излишни, брат. Собрать максимум возможной информации любыми средствами о персоне, коей доподлинно известно, где зарыт клад старого зэка, – дело святое. Между прочим, Полковник, о якутских сокровищах лучше забудь. И вообще забудь, что я сказал. Договорились?
– Я похож на самоубийцу?
– Наоборот. Ты похож на влюбленного в жизнь, умного, знающего себе цену мужчину. И любимая твоя должна соответствовать. Ты любишь жизнь красивую, другой тебе не надо. Ради красавицы-жизни ты готов на все... Ладно, хватит трепаться. Я такой же, как ты. Люблю жить. Привык. Окажешь мне услугу? Возьмешь на себя заморочки с Чумаковым и Кешей?
– Понимаю тебя. Мне тоже не особо приятно участвовать в убийстве Наташки. С Кешей и Мишей помогу. Они в подвале с собаками. Ангара и Енисей меня знают, спущусь вниз, открою двери, за которыми прячется Миша и где отдыхает Кеша, овчарки с удовольствием перегрызут горло обоим. А трепаться, брат, между прочим, действительно пора прекращать. Сейчас мимо гаражей проедем и упремся носом в ворота, загораживающие дорогу на территорию конно-спортивного центра. Будь готов.
