Черное сердце - ван Ластбадер Эрик (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
– Трейси отправился повидать Мицо, он уже в дороге. Ну и что, что он нарушил правила безопасности? К черту правила! Его опьянила сама возможность дать этому молодому человеку понять, что у него еще есть кое-какая информация, что и он еще кое-что значит. Ну, как, съел, мой дорогой Ким?
Киеу чуть не споткнулся о порог. У него закружилась голова, его вновь затошнило. Словно во сне, он повернулся, пожал протянутую стариком руку. О, великий Будда, охрани меня!
– Передайте директору мои наилучшие пожелания и благодарность.
– Да, – автоматически ответил Киеу. – Непременно.
Казалось, земля ускользает у него из-под ног. Да она и ускользала: сеть «Ангки», которую так искусно сплел отец, вот-вот порвется. Конец ниточки попал в руки чужаку, и если он за нее дернет!.. Трейси Ричтера надо остановить немедленно, до того, пока он не совершил самого страшного.
Он смотрел в улыбающееся лицо Луиса Ричтера, видел за ним в тени коридора Лорин. Теперь она уже не стеснялась его разглядывать, словно силилась разгадать, что же кроется за этой безупречной красотой, какой червь подтачивает ее изнутри.
Киеу пришел в себя. Страх улетучился, он мысленно приказал себе сконцентрироваться. Ноги ощутили свою силу, желудок уже не подступал к горлу. Он снова был собой, свободный от страха, свободный от злобы. Разум его чист. Все нежелательные эмоции покинули душу.
Он заставил себя вспомнить недавно составленные астрологические таблицы. Трейси Ричтер? Он его отыщет. И решит все проблемы. Он отыщет его сам, без помощи Макоумера. Отныне он возьмет дело в свои руки.
И он взглядом простился со стариком и с девушкой. Простился навсегда.
Книга третья
«Ангка»
Август – сентябрь, наши дни
Гонконг – Стунг Тренг – Кенилворт – Нью-Йорк – Камбоджа – Шанхай
Для Трейси, летевшего над Тихим океаном на высоте тридцати тысячи футов, среда уже наступила. Удалившись на две с половиной тысячи километров от международной демаркационной линии суточного времени и оставив далеко позади атолл Мидуэй, «Боинг 747» пересек Тропик Рака и попал в жесточайшие вихревые потоки.
Из иллюминатора море походило на захватанное пальцами оконное стекло. Появился и тут же исчез темный силуэт сухогруза, остался изогнутый горизонт, который на глазах погружался во тьму – высоко в небе ночь наступала куда быстрее, чем на земной тверди.
Самолет дергался вверх-вниз, словно лифт, которым управляет юный хулиган. Пассажиры кряхтели и отказывались от свежайшего креветочного салата, руки их тянулись не к аппетитным закускам, а к белым гигиеническим пакетам, которые стюардессы предусмотрительно разложили по кармашкам в спинках кресел. Пакеты были в изобилии.
По стеклу иллюминатора медленно ползли капли конденсата. Трейси подумал об облаках, которые неторопливо текли под брюхом «Боинга», облаках Юго-Восточной Азии.
Однажды он прыгал сквозь эти облака, ветер выл в ушах как тысячи сирен, воздух бился в швах комбинезона, а вершины деревьев приближались с такой скоростью, что он даже на мгновение зажмурился.
А потом был сильнейший, но успокоительный для сердца рывок раскрывшегося парашюта, и он поплыл над юго-восточной Камбоджой – пробив плотные облака, он оказался прямо посередине захватывающего дух сияния, сияния настолько ярко и безукоризненно чистого, каким только может быть сияние солнца. На какое-то мгновение война с ее бесчисленными смертями, убийствами, само задание прекратили свое существование – он был самым обычным туристом, проклинающим себя за то, что забыл фотоаппарат дома.
Он достиг самых высоких крон и, подтягивая стропы, словно кукольник в театре марионеток – именно так его учили, – скорректировал приземление чуть вправо, где виднелась небольшая прогалина. Рядом, борясь с воздушными потоками, приземлились еще четверо из его отряда.
Это была одна из самых первых операций, тогда он единственный раз в жизни воспользовался парашютом, предпочитая добираться к месту вертолетом, который вплоть до самого приземления был надежной защитой от неожиданностей, коими изобиловали джунгли. Именно в тот раз Фонд потребовал, чтобы к операции по инфильтрации в лагерь красных кхмеров были привлечены люди из спецподразделения. Присмотрись к этому лагерю, говорили они. К нам поступила информация, что на кхмеров работает некий японец. Если это так, мы хотели бы иметь подробности. Трейси тоже хотел бы знать, из-за чего такой переполох. Неужели из-за одного японца?
Может оказаться так, что этот человек – Мусаши Мурано, говорили они. И если это действительно он, нельзя допустить, чтобы он продолжал служить мятежникам. Это великий мастер боевых искусств, работающий по своей собственной школе. Если он у них, мятежники могут получить знания гораздо большие, чем запрограммировали мы. Он невероятно опасен, предупреждали они, опасен по-настоящему. Уничтожь его огнестрельным оружием, но обязательно убедись, что он мертв. Ни при каких обстоятельствах ни ты, ни кто бы то ни было из твоего отряда не может вступать с ним в физический контакт. Он сожрет вас всех живьем. Ясно?
Ясно.
Операция, конечно же, провалилась, но это был не катастрофический провал. Дней через десять – информация, как обычно, оказалась весьма неточной, и они забрели не в тот лагерь, – отряд попал в требуемое место, угодив к самому разгару церемонии необычайно пышных и помпезных похорон. Подобное мероприятие само по себе вызывало удивление: народ Камбоджи относился к своим покойникам более чем равнодушно, поэтому Трейси захватил одного из красных кхмеров, полдня «раскалывал» его и наконец получил нужные сведения.
Мусаши Мурано действительно был в этом лагере – вот уже два года он занимался делами повстанцев. В этом лагере он застрял месяцев на восемь, тренируя красных кхмеров и вьетконгонцев, он учил их тому, что знал, может, лучше всех в мире: нападение и оборона без оружия, проникновение на строго охраняемые объекты, террористические акты с применением миниатюрного режущего и колющего оружия. Трейси это очень не понравилось. Очень уж рассказ пленного напоминал ему собственные тренировки в Майнзе. О технике единоборств ниндзя тогда ходили только какие-то невероятные слухи, и даже сам Джинсоку не знал секретов их школы. Правда, он позволял себе на этот счет шутку: «У боевых искусств очень много направлений и вариантов. Почему вы решили, что я знаю каждое из них? Сие не под силу смертному». Трейси был абсолютно уверен, что в какое-то мгновение по лицу сэнсея пробежала тень страха, еле различимое облако, на миг скользнувшее по лику луны.
Однако все это уже не имело никакого смысла, ибо главным действующим лицом похорон, как сообщил пленный, был сам Мусаши, подцепивший малярию, которая, учитывая отсутствие лекарств в джунглях, быстренько прибрала великого мастера. Следовательно, опасности больше не существовало. Но состояние тревоги не покидало Трейси. А поскольку в услугах спецподразделения нуждались многие, он отправил свой отряд на базу, оставив при себе лишь одного, самого надежного и крепкого, как кремень, специалиста, который ничего не имел против шанса поработать самостоятельно. Его-то Трейси и послал с заданием лично убедиться в смерти Мурано. В Юго-Восточной Азии, считал Трейси, все нуждается в двойной и тройной проверке. На своем собственном горьком опыте он уже неоднократно убеждался, что представители западной цивилизации слишком легко принимают на веру самые фантастические факты, которыми их потчуют азиаты.
«Боинг 747» опустил нос и начал снижение, в иллюминаторе появилась чудная панорама Гонконга, перерезанного заливом Виктория.
Пагоды словно росли из скал, они наступали одна на другую, образуя крутую лестницу, уходящую прямо в небо. За чертой плотно застроенного центра возвышались сверкающие на солнце небоскребы района Мид-Левел, вплотную подступающие к заливу.
После кондиционированного воздуха салона жара и влажность Гонконга показались Трейси невыносимыми. В ожидавшем их микроавтобусе они должны были миновать пропускной пункт. На пятой минуте поездки тонкая рубашка Трейси плотно прилипла к спине. Легкие еле справлялись с влажным воздухом.
