Прежде чем проститься - Кларк Мэри Хиггинс (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Нелл разложила листы с черновыми набросками и заставила себя сосредоточиться на будущей статье. Но работа не клеилась. Вместо статьи она продолжала думать об Адаме. Вернувшись поздно ночью, он лег и сразу заснул. Слыша его ровное дыхание, она обняла мужа, и он пробормотал во сне ее имя.
Ей вспомнилась их первая встреча. Это произошло на каком-то приеме. Она тогда сразу обратила внимание на Адама и подумала, что более обаятельного мужчины еще не встречала. Нелл покорила его улыбка, открытая, приветливая и неторопливая. С приема они сбежали и отправились обедать в ресторанчик. Разговорились. Адам сказал, что должен будет на пару дней уехать по делам, и обещал непременно позвонить... Два дня растянулись на две недели. Для Нелл они были самыми долгими неделями в ее жизни.
Воспоминания прервал телефонный звонок. «Наверное, это Адам», — решила Нелл и порывисто схватила трубку.
Она ошиблась. Звонил ее дед.
— Нелл, ты читала утренние газеты? Молю Бога, чтобы этому ловкачу Адаму не пришлось вертеться ужом, если и его вызовут в окружную прокуратуру. Там заинтересовались как раз тем временем, когда Адам работал в «Уолтерс и Арсдейл». Если подозрения насчет махинаций не высосаны из пальца, твой парень должен был о них знать. И мы тоже должны знать обо всех пятнах на его репутации. Я не хочу, чтобы его художества испортили тебе предвыборную борьбу.
Нелл очень любила деда, однако порой ей хотелось накричать на него или наговорить резкостей. Поэтому, прежде чем ответить, она сделала глубокий вздох.
— Ты напрасно беспокоишься, Мак. Адам потому и ушел оттуда, что почувствовал какую-то нечистоплотную возню и не захотел пачкаться. Здесь ты можешь не волноваться. И кажется, я тебя вчера просила оставить все словечки вроде «этот ловкач» и подобные им.
— Извини, — коротко бросил Мак.
— Тон у тебя, дед, совсем не извиняющийся.
Макдермотт пропустил ее слова мимо ушей.
— Кстати, я уже звонил Герте, поздравлял ее с днем рождения. Скажу тебе честно: моя сестрица просто чокнулась. Заявила мне, что долго говорить не может. У нее сейчас, видите ли, как его... сеанс общения с умершими. Хорошо хоть, не забыла про торжество. Добавила, что давно не видела Адама. Уж не знаю, чем он ее так очаровал.
— Просто Герта относится к Адаму беспристрастно, чего не скажешь о тебе.
— Она спрашивала, нельзя ли пригласить на обед пару каких-то ясновидящих клуш, с которыми она общается, но я велел ей выбросить эту чушь из головы.
— Но ведь это ее день рождения, — возразила деду Нелл. — Она вправе приглашать кого пожелает.
— Возможно, — буркнул Мак. — Считай это старческими капризами, только я не хочу портить себе торжество. Не желаю быть подопытным кроликом и слушать, как они будут обсуждать мою ауру и нести разный бред об изменении ее цветов или потускнении... До вечера, Нелл.
Она положила трубку и откинулась на спинку кресла. Конечно, ее двоюродная бабушка — особа весьма эксцентричная, но далеко не чокнутая. После гибели родителей не кто иная, как Герта, поддерживала ее, став одновременно и матерью, и бабушкой. Мака раздражало, что его сестра верит в паранормальные явления. Но кому еще Нелл могла без опаски рассказать, как в день гибели родители приходили к ней проститься? И кто еще понял бы, что они откликнулись на ее призыв о помощи, когда она попала в отбойную волну?
Герта не просто разделяла чувства своей внучатой племянницы. Она давно и очень активно занималась ясновидением. Мак не прав: с разумом у Герты все в порядке. А вот здоровье стало подкачивать. Конечно, на собственном юбилее Герта будет блистать, и это форменное свинство, если Адам там даже не покажется.
У Нелл окончательно пропало желание звонить мужу. Она не сомневалась: рано или поздно они все равно помирятся. В прошлом она неоднократно первая делала шаг к примирению. Но сейчас не тот случай.
От отца Дэн Майнор унаследовал высокий рост и широкие плечи. Черты его лица испытали влияние материнской линии, и потому суровая мужественность Престона Майнора у Дэна смягчалась неброским очарованием, доставшимся ему от его матери Кэтрин Квинн. В отличие от отцовских светло-голубых глаз, похожих на две льдинки, глаза сына были темнее и теплее. Генетика Квиннов способствовала и тому, что Дэну не досталось отцовской квадратной челюсти и волевого, резко очерченного рта. Материнский род подарил ему и копну лохматых волос песочного цвета.
Кто-то из коллег заметил Майнору, что даже в спортивных брюках, футболке и кроссовках он все равно выглядит врачом. Наблюдение было вполне точным. И здоровался Дэн совершенно «по-докторски» — внимательно поглядывая на собеседника и словно выясняя, все ли у того в порядке со здоровьем. Судьбой ему было уготовано стать врачом. Дэн знал, что будет врачом, и каким именно — это он тоже знал. Он станет детским хирургом. Выбор имел под собой сугубо личные причины, о которых знали очень не многие.
Детство Дэна прошло в доме деда и бабушки с материнской стороны, находившемся в вашингтонском пригороде Чеви-Чейз [9]. Отец навещал сына от случая к случаю. Дэн отнюдь не скучал без него и не радовался его приездам. Более того, отцовские визиты постепенно стали вызывать у мальчика неприязнь, которую он тщательно скрывал. Своей матери Дэн не видел с шестилетнего возраста, хотя ее моментальную фотографию бережно хранил в потайном отделении бумажника и всегда носил с собой. Снимок был сделан в тот день, когда ему исполнилось два года. Улыбающаяся, с пышными, раскиданными по плечам волосами, мать крепко обнимала его. Эта выцветшая фотография оставалась единственной хрупкой памятью о Кэтрин Квинн.
Окончив медицинский факультет Университета имени Джонса Хопкинса, Дэн затем стажировался в нью-йоркской больнице имени Св. Григория. Недавно, когда там открылось отделение ожоговой терапии, он принял предложение работать у них и вернулся в Нью-Йорк. Наступающее третье тысячелетие заронило в его сердце непонятное беспокойство. Дэн вдруг ощутил настоятельную потребность поменять свою стабильную и вполне налаженную жизнь. К этому времени он работал в одной из лучших больниц Вашингтона, где успел приобрести репутацию опытного хирурга, спасшего жизнь многим жертвам ожогов. Когда Дэну исполнилось тридцать шесть, его дед и бабушка решили переехать во Флориду, в прекрасно обустроенный поселок для престарелых. Внук любил их ничуть не меньше, чем в детстве, однако уже не чувствовал прежней необходимости жить поблизости. Отношения с отцом у Дэна так и не наладились. Отъезд стариков во Флориду почти совпал во времени с новой женитьбой отца. Дэна на этой, четвертой по счету, свадьбе Престона Майнора не было, как не было и на третьей.
Новая работа начиналась у Дэна с первого марта. Он заблаговременно свернул свою частную практику и провел несколько дней в Нью-Йорке, подыскивая себе место для жилья. В феврале он купил кондоминиум в районе Сохо [10], куда перевез все, что посчитал нужным взять из своей вашингтонской квартиры, обставленной со спартанской простотой. Кое-что из мебели и вещей отдали ему дед и бабушка, так что нью-йоркское жилище Дэна сразу приобрело оттенок изысканности.
Его отъезду из Вашингтона предшествовала целая череда прощальных обедов и встреч, устроенных Дэну друзьями и несколькими женщинами, с которыми он время от времени встречался. Он любил дружеские сборища и погружался в них с той же основательностью, что и в работу. Одна из приятельниц подарила Дэну элегантный бумажник, и он сразу переложил туда водительские права, кредитные карты и наличные деньги. Последней он извлек из старого бумажника фотографию матери, которую после некоторых колебаний отправил и большой семейный альбом. Альбом этот старики забирали с собой во Флориду. «Пора подвести черту под надеждами прошлого», — мысленно сказал он себе... Еще через час Дэн передумал и забрал снимок назад, положив его в потайное отделение нового бумажника.
